Форма входа
Читем онлайн Приключения русского дебютанта - Гари Штейнгарт
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Элегантность никогда не выходит из моды, — объявил Джорди. — Нет, ты только глянь на этих славных ребят! — И он принялся с таким рвением махать стайке пенсионеров, словно те были его земляками, с которыми он вместе приехал в Америку. Но, к огорчению Джорди, новоэдемская команда даже не пошевелилась, ее члены наслаждались блаженной послеобеденной дремой. Для тех же, кто пребывал в сознании, в магнитофоне пел Банни Бериган[21], а в зеленой гостиной подавали вегетарианскую печень — слишком много развлечений, чтобы заметить появление Джорди и Владимира, пары необычной по любым стандартам.
Разочарования на этом не закончились. Джорди вернулся от регистрационной стойки со словами:
— Моя дура секретарша напутала с заказом. Ты не возражаешь, если мы поселимся в одном номере?
— О, нисколько. Все равно что вечеринка с ночевкой, маленькие девочки любят такие устраивать.
— Вечеринка с ночевкой. Мне нравится. Хорошая идея. И почему все радости достаются только девчонкам?
Действительно, почему? Была очень веская причина, чтобы все радости на вечеринках с ночевкой доставались девчонкам, и только им. Но Владимиру предстояло выяснить эту причину самостоятельно.
Он отложил в сторону грязную портативную электробритву Джорди и оглядел с разных сторон свое выскобленное (кожу пощипывало) лицо в трехстворчатом зеркале ванной. Караул. На него глянул болезненный ленинградский Владимир, потом испуганный Владимир из Ивритской школы и, наконец, растерянный Владимир из научно-математической школы — триптих, отобразивший его абсолютно бесславную карьеру в качестве подростка. Когда вокруг пухлых губ имеется поросль, напоминающая нашлепку на лобок, это совсем другое дело.
— Ну как? — Владимир вошел в залитую солнцем спальню, в глазах рябило от бесчисленных цветочков на обоях и деревянных деталей — стиль новоанглийских пансионов давно перешагнул границу между Севером и Югом.
Джорди, развалившийся на кровати в одних плавках, поднял голову от газеты. Рыхлостью его тело походило на бурно растущий город, ручейки жира, как пригороды, расползались по всем направлениям.
— Что я вижу? Предо мной привлекательный юноша, — сказал Джорди. — Стоит только побриться, и совсем другое дело.
— Собеседование завтра?
— М-м? — Джорди все еще изучал девственную физиономию Владимира. — Точно. Мы обговорим ответы на вопросы. Но попозже. А сейчас иди погуляй на солнце, пусть подбородок загорит, а то он чересчур выделяется. И обязательно угостись здешним дорогим шампанским. Увидишь цену, глазам своим не поверишь.
Спустившись на лифте, Владимир направился к дверям с указателем «Купальня и бассейн». На воздухе стало ясно, почему шезлонги пустуют, а накачанные служители при бассейне бездельничают флоридский «не сезон» с трехзначной температурой по Фаренгейту засушивал спрос.
Несмотря на подавленность, Владимир приветствовал береговую полосу бокалом шампанского. «Ваше здоровье», — сказал он чайкам, визжавшим в небе. Все вокруг напоминало ему родину. Когда он был маленьким, Гиршкины каждое лето совершали набег на галечные пляжи Ялты. Доктор Гиршкин прописывал ежедневную дозу солнца хворому Владимиру, а мать часами выдерживала его под слепящим желтым диском, заставляя потеть и отхаркивать мокроту.
С другими детьми ему играть воспрещалось (бабушка клеймила их шпионами и доносчиками), окунуться в Черном море тоже не позволяли: мать боялась, как бы ребенка не сожрал ненасытный дельфин (несколько бутылконосых особей резвились неподалеку от берега).
Взамен мать придумала для сына игру. Она называлась «Твердая валюта». Каждое утро мать чаевничала со своей старинной подружкой, работавшей в отеле «Интурист» и информировавшей мать о последних изменениях в валютном курсе. Затем они с Владимиром заучивали эти цифры. И начиналось:
— Семь британских фунтов стерлингов равняются…
— Тринадцати американским долларам, — выкрикивал Владимир.
— Двадцать пять голландских гульденов.
— Сорок три швейцарских франка!
— Тридцать девять финских марок.
— Двадцать пять немецких марок!
— Тридцать одна шведская крона.
— Шестьдесят… шестьдесят три… норвежских…
— Неверно, дурачок ты мой маленький…
Штрафом за ошибку (и наградой за успех) была жалкая советская копейка, но однажды Владимиру удалось заработать аж пятикопеечную монету. Мать с грустью выудила ее из своего кошелька.
— Теперь ты сможешь поехать на метро, — сказала она. — Сядешь в вагон и уедешь от меня навсегда.
Владимир был настолько потрясен этим заявлением, что расплакался.
— Как я могу уехать от тебя, мамочка? — ревел он. — и как я один войду в метро? Нет, я никогда больше не поеду в метро! — Он проплакал весь День, лосьон для загара тек по его щекам. И даже искусное акробатическое представление, устроенное дельфинами-людоедами, не развеселило его.
О, наши детские беды. Ощущая себя много взрослее и много счастливее, чем прежде, Владимир решил отправить Фрэн открытку. Сувенирный киоск в «Новом Эдеме» предлагал широчайший выбор голых задов, припорошенных песком, морскую корову, умолявшую о спасении от полного истребления, и крупные планы кислотно-розовых фламинго, гнездившихся во флоридских дворах. Владимир выбрал фламинго, как идеально соответствующих обстоятельствам. «Дорогая, — написал он на оборотной стороне. — Эта конференция по иммигрантским проблемам — скука смертная. Порою я просто ненавижу свою работу». Конференция была гениальной выдумкой Владимира. Он даже сказал Фрэн, что прочтет доклад, основанный на американском опыте его матери, — «Прерогатива пирогов: советские евреи и кооптационный потенциал американского рынка».
«При каждом удобном случае практикуюсь в шаффлборде и маджонге, — писал он Фрэн, — чтобы, когда для нас наступят золотые денечки, я смог бы стать тебе достойным партнером в играх. Но прежде чем ты накинешь цветастую шаль, а я переоденусь в ослепительно белые штаны, давай — и не откладывая надолго — поколесим по стране, и в долгом путешествии ты расскажешь мне всю свою жизнь с самого первого дня. Притворимся туристами («захватите фотоаппараты, посмотрите туда-сюда»). Я не умею водить машину, но мечтаю научиться. Через три дня и четыре часа мы увидимся. Жду не дождусь».
Опустив открытку, он посетил бар «Эдемская скала», где его строго допросили на предмет возраста. Бармен угомонился, лишь когда ему были предъявлены залысины в качестве аргумента, и налил Владимиру паршивого пива. Безволосый подбородок, торчавший вареным яйцом, начинал доставлять неприятности. После двух кружек пива Владимир решил уладить еще одно нью-йоркское дельце, на сей раз по долгу службы, а не ради удовольствия.
Сердитый мистер Рыбаков возник на линии с первого же гудка:
— Кто? Черт бы все побрал. На каком мы полушарии?
— Рыбаков, это Гиршкин. Я вас разбудил?
— Я не нуждаюсь во сне, командир.
— Вы не говорили, что ударили мистера Рашида на церемонии принятия гражданства.
— Что? Нет, тут я абсолютно чист. Господи, он ведь иностранец! По-английски я не очень, но понял, что сказал судья: «Защищать страну… от внутренних и внешних врагов… клянусь…» Поворачиваю голову — и что я вижу? Египтянина, такого же, как тот газетчик, что каждый раз дерет с меня лишних пять центов за русскую газету. Этот вонючий турок, он тоже внешний враг, который пытается обмануть рабочие и крестьянские массы и обратить нас в ислам! Вот я и поступил так, как велел судья: защитил свою страну. Нельзя же отдать приказ солдату и надеяться, что он не подчинится. Это бунт!
— Как бы то ни было, вы поставили меня в неловкое положение, — заявил Владимир. — Я сейчас во Флориде. Играю в теннис с директором Службы иммиграции и натурализации и упрашиваю его пересмотреть ваше дело. Здесь сорок градусов по Цельсию, и у меня вот-вот случится инфаркт. Слышите, Рыбаков? Инфаркт.
— Ой, Володечка, ну пожалуйста, сделай так, чтобы меня опять пустили в этот зал для церемоний. Я буду хорошо себя вести. Уговори директора простить меня за тот случай. Скажи ему, что у меня вот здесь не в порядке. — За девятьсот миль вверх по Восточному побережью Рыбаков громко постучал себя по лбу.
Владимир протяжно вздохнул, как отец, смирившийся с недоразвитостью отпрыска.
— Хорошо. Позвоню, когда вернусь в город. А пока поупражняйтесь в вежливости перед зеркалом.
— Капитан, я выполняю ваши приказы без разговоров! Вся власть Службе иммиграции и натурализации!
Распластавшись на животе, Джорди смотрел передачу о модельном агентстве; полет жиденьких острот и шелест спадающего неглиже он встречал довольным мычанием. Остатки его раннего ужина и две пустые бутылки из-под шампанского громоздились на маленьком столике, предназначенном, вероятно, для карточных игр; еще одна бутылка шампанского плавала в ведерке с тающим льдом. Этому воплощению гедонизма средь старомодного убранства номера недоставало лишь серебряного подноса с затонувшей «Лузитании» с наспех нацарапанным счетом за шампанское.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Приключения русского дебютанта - Гари Штейнгарт бесплатно.
Похожие на Приключения русского дебютанта - Гари Штейнгарт книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Пляска Чингиз-Хаима - Ромен Гари - Современная проза
- Грустные клоуны - Ромен Гари - Современная проза
- Эстетика. О поэтах. Стихи и проза - Владимир Соловьев - Современная проза
- С носом - Микко Римминен - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- Чародеи - Ромен Гари - Современная проза
- Людское клеймо - Филип Рот - Современная проза
