что я Алена.
В голове постепенно начало проясняться.
Теперь понятно, почему тот, кого люди прозвали Кощеем, бросался на всех девушек и уводил в явь? Похищал их, но ему нужна лишь одна.
Он искал ее – среди множества других человеческих женщин.
А затем все прояснилось настолько, что я объявила:
– Конечно же, мой сон – вымысел. Вероятно, так и есть.
Хватит. Я могла видеть собственное прошлое, но не чужое. На этом мои диалоги с самой собой прекратились.
Отдышавшись, я встала с кровати и принялась озираться по сторонам. На пол за мной спрыгнул Кинельган и зацарапал когтями по паркету.
В спальне, кроме нас двоих, больше никого не было.
Минуя брошенное изумрудное платье, разложенное на стульях, я направилась в соседнюю комнату, распахнув двери и, к счастью, не столкнувшись с костомахами. Они по-прежнему не заходили на мою территорию.
Расправив на себе воздушное нижнее одеяние, в котором была, я обнаружила, что ткань почти не помялась, а затем шагнула к зеркалу, намереваясь посмотреть, не оставил ли ночной кошмар отпечатка на моем лице. Не то чтобы мне было важно узнать, как я выгляжу. Нет.
Мне нужно было подтверждение, что оно в принципе мое. Хотелось увидеть именно себя, а не чужую человеческую девушку с золотистыми длинными кудрями.
Я посмотрела на свое отражение и с облегчением выдохнула. Мои ореховые глаза, прямой нос и острый подбородок, шоколадного цвета волосы. И моя крошечная, еле заметная родинка на правой щеке.
Однако впервые у меня закрался вопрос, который я не спешила себе задавать долгое время.
А думала ли я, кем была на самом деле? Моя жизнь, которая у меня сейчас есть – что она в себе таила?
И что включала в себя моя душа? Сколько раз я попадала во тьму, перерождаясь?
Сколько раз мою душу нес на руках Велес или его слуги? А сколько раз я уже была в нави? Сколько вообще жила и кем была раньше?
А ведь все это совершенно точно происходило со мной. Итак, я себя не знала. Не была знакома со своей личностью.
Я будто стала человеком с амнезией. У меня отобрали память. Я заперта в собственном теле, вернее, уже не в собственном.
Я настоящая заперта в чьем-то теле и мне не вырваться – пока я не погибну. Снова… И кстати, в который раз?
От жутких мыслей закружилась голова, и мне пришлось опереться руками на комод.
Если Алена действительно была человеком, то прямо сейчас она находилась в ином теле, а Константин не понимал – в чьем. Какая ужасная пытка, не правда ли?
На его месте я бы свихнулась. Он еще неплохо выглядел, между прочим. И неужели он будет искать ее множество столетий, пока девушка не настигнет ирия? Или не попадет в ад. Например, будучи в ирии, вспомнив саму себя, захочет ли она отыскать Константина?
Она знала его лишь в одной крупице своего существования. Всего каких-то несколько лет в океане бессмертия. Ее душа – нечто гораздо большее. Это не она являлась мгновением в его бесконечной долгой жизни, а он – в ее жизни.
Пролетел рядом и упорхнул, как мотылек. Придаст ли она значение той связи, что у них была? Сможет ли ее бессмертная душа любить Константина или малой части той любви уже не будет достаточно?
А если она прежде любила кого-то другого в иных воплощениях?
Я пресекла умствования. Но мысли опять вырвались наружу. Я не сумела с ними совладать и запаниковала. Какая-то граница, которую никогда не должен переступать человек, была насильно разрушена моим перемещением в навь, и теперь меня атаковали рассуждения, которые могли открыть для меня либо истину бытия, либо напрочь свести с ума.
Почему я видела все это?
Почему Алена – в каждом моем сне?
Почему Константину показалось, что я и есть она?
Почему Константин проявлял ко мне внимание сейчас?
Кто же показывает мне сны? Константин? Зачем? Какой смысл ему проникать в мой разум, подобно Яну, и показывать это? Только если…
А что, если Алена – это я?..
Судорожно вдохнув плотный воздух, я оторвалась от комода и, покачнувшись, опустилась на пол, потеряв равновесие.
А если я помню их – Алену и Константина на берегу, как помню отрывки из детства, которые не может воспроизвести мое сознание?
То есть я помню Алену, но на каком-то ином уровне?
Что, если я – это она?
Стоп.
Такого не может быть.
Но откуда же мне известны вещи, о которых я не имею представления? Почему я узрела, что Константин – белый дракон? А лицо Александры, их младшей сестры?
Алена когда-то была с ней знакома. Почудилось ли мне, что лик Александры явился ко мне во снах?
Значит ли это, что и остальное – правда? А Ян с красными глазами? Он держал братьев и сестер в плену? Нет. Такое нереально, недопустимо.
Я придумала себе все подчистую.
Но что, если…
Внутренний диалог не заканчивался.
Константин… Он волновал меня не меньше, чем я его. Меня он будоражил даже сильнее. Я испытывала страх, смешанный с интересом, когда находилась рядом с ним.
И не могла найти логическое объяснение своему поведению.
Как бы мне спросить кого-либо об этом и не выглядеть сумасшедшей?
Хорошо, что рядом находился Кинли. Когда его горячий нос коснулся моей оголенной лодыжки, я встрепенулась и отвлеклась, но всего на секунду. Однако когда он ни с того ни с сего запрыгнул на мои ноги и начал карабкаться по мне вверх как по дереву, забираясь на плечи, а затем на голову – этого хватило, чтобы выдернуть мое сознание из моря безумия, в котором я тонула.
Кинли принялся дурачиться, ластиться, просил его пожалеть и настырно привлекал к себе внимание.
И я позволила ему себя занять.
Отцепив Кинли от своих волос и сняв с головы, погладив несколько минут, я заметила, что пол уже кажется устойчивым, спина выпрямилась, а повлажневшие от слез ресницы – высохли.
Поднявшись на ноги, держа Кинли на руках, я продолжила чесать его чешую под шейкой. А потом, отвернувшись от зеркала, вернулась к постели. Бросив мимолетный взгляд в окно, притормозила. Мои брови сошлись на переносице, ведь внутренний двор уже не выглядел так, как накануне, когда я отправилась спать.
На улице стояла глубокая ночь, длящаяся, по моим предположениям, более суток и не имеющая намерений отступать. Каменная кладка стен и булыжники с брусчаткой были подсвечены серебром луны и припорошены блестящим снегом.
А на этом
