не могла уловить до сих пор. Ошарашенно поглядываю на нашу Лу, втягиваю носом воздух — ничего.
Но как так?
Снова пытаюсь уловить ее запах и недоумеваю. Подхожу к ней вплотную, зарываюсь носом в волосы сестры — она посмеивается, словно ей щекотно и с гордостью смотрит на меня.
— Почему от тебя почти не пахнет твоим запахом? — взволнованно спрашиваю я. — Я его чувствую, только если носом к твоей коже прикасаюсь. — страшная догадка мелькает в голове, но обращаюсь я уже к брату. — Мэйс, с моим носом что-то не так. Мэйс я…
— С твоим носом все в порядке. — сразу же успокаивает он меня, — Наша неугомонная малышка экспериментаторша что-то сделала со своим запахом, желая скрыть свою хитрожопую фигурку от наших носов на этой вечеринке. — сдвигает брови и притягивает Лу ближе к себе. — Ну что, алхимик недоделанный, расскажешь нам с Дженни свои секреты?
— Очень даже доделанный. — важно распрямляя плечи, отвечает сестра. — Даже мама не учуяла меня, когда я уходила из дома. — она чуть подпрыгивает на месте и с интересом обращается к брату. — А ты расскажешь, как учуял меня?
— Это секрет, малышка. — ухмыляется Мэйсон.
— Тогда и у меня секрет. — не остается в долгу волчица.
— Дженни, присмотришь за ней пару минут? Я сейчас найду брата и сообщу, что мы с тобой уходим. — киваю в знак согласия, но Мэйс вдруг добавляет. — А вот и брат с Патрицией.
— Мэйс, прикроешь меня? Прошу тебя, братик! — позабыв все свои недавние на него обиды и сжав голову в плечи, Лу спешно юркает за широкую спину оборотня.
* * *
— Ты самый лучший. — искренне говорит Лу с заднего сидения машины через две минуту после того, как мы трогаемся в обратный путь домой.
— Еще бы. — самоуверенно хмыкает Мэйс. — А ты завязывай со своими запрещенными эликсирами. Пускай Эш вернет книгу Бариаса в обратно в Серебряную библиотеку. Я даю вам три дня, Лу. Потом пеняй на себя.
Какое-то время мелкая молчит, переваривая услышанное, потом тихо спрашивает:
— Как ты догадался?
— Еще один секрет, который тебе не дано разгадать, алхимушка. — философски изрекает оборотень и строже продолжает. — Ты запросто можешь перепутать сахар с солью при готовке и вместо масла добавить уксус, как тебе после этого приходит в голову составлять эликсиры и пить их! Ты хоть представляешь, чем это может для тебя закончиться?!
— То дурацкая и скучная готовка, а то магические эликсиры, — приходит уязвленный ответ. — К первому у меня душа не лежит, а ко второму у меня душа очень лежит! Может, это мое призвание. Ты ничего не понимаешь!
— Не боишься, что перестараешься и призовешь кого-нибудь на тот свет или себя туда своими душевными возлежаниями отправишь?!
— Я передумала, ты больше не лучший.
— Это не шутки! Ты могла лишиться своего запаха навсегда, и тогда ни один оборотень не взглянул бы на тебя, ты это осознаешь? Ты бы не смогла создать пару с волком, Лу. Ты хоть немного думала о последствиях, когда вливала в себя секретную настойку?
Ответа не приходит, только кряхтение, возмущенное дыхание и воцарившаяся следом тишина.
— Ты в порядке? — ласково дотрагиваясь до моего плеча, обращается ко мне брат.
— Да, все отлично. — не люблю ему врать, но улыбаюсь и киваю.
— Я бы точно не хотела таких отношений, как у Оуэна с его Патрицией. — неожиданно выдает сестра, заставляя нас с Мэйсом переглянуться.
Я понятия не имею, что можно на это ответить, Мэйс, судя по сдвинутым к переносице бровям, тоже не в восторге от идеи обсуждать своего старшего брата и его невесту.
Он сосредоточенно смотрит на дорогу, я же отворачиваюсь к правому окну и утыкаюсь в него лбом.
Лу не смущает отсутствие у нас реакции, и она беззаботно продолжает свои рассуждения:
— Вы заметили, что они какие-то бесстрастные? Я-то думала, раз брат сильнейший альфа, то его отношения с девушкой, тем более, если она его невеста, должны быть взрывоопасны для окружающих. Да там полыхать должно на каждом сантиметре. Должна быть жара, пожар, сломанные огнетушители! Ну, вы понимаете, о чем я. — цокает языком, — А они только за ручки держаться и все. Он ее даже по углам у нас дома не зажимает.
— Лу, не забывай, что они не подростки. — почему мне кажется, что этой фразой, брат хочет прервать речевые откровения сестры, но только вот она этого не замечает.
— И что? Да даже мама с папой более горячие, чем эти двое. Мэйс, ты хоть раз видел их целующимися? Про секс я вообще молчу.
— Ты не знаешь, что происходит за закрытой дверью. Угомонись.
Пару минут Лу обдумывает, можно ли нам признаваться, и решает все же посвятить нас в свою тайну.
— Я пару раз проходила мимо их комнаты, а дверь была приоткрыта. Я правда не специально, но замечала, что они всегда сидят в разных углах и даже не смотрят друг на друга, он обычно просматривает что-то на своем планшете, она залипает в телефоне.
— Лу, у них взрослые отношения. — зачем-то встреваю я, хотя сама с трепетом ловлю каждое ее слово.
— Ну, не знаю, Джен. — вздыхает сестра, а затем весело подается вперед и хитро произносит, — Честно говоря, иногда мне кажется, что на тебя он смотрит даже с большей страстью, чем на свою невесту. Будто до чертиков хочет тебя сожрать, но не может. — сестру ее собственные догадки забавляют, и она весело хохочет, тогда как моя спина покрывается нервными холодными мурашками. Сиэлин, она заметила? И даже не представляет, о чем говорит. — Конечно, он не может, папа ему голову оторвет. Так что тебе не о чем волноваться, трусишка.
— Лу, быстро вернись на заднее сидение, пристегнись и прекрати нести чушь! — зло осаживает ее брат, и мелкая тут же уходит на свое место.
— Как ты избегаешь смотреть на Патрицию, я тоже заметила… — с обидой в голосе тихо цедит сестра, но по салону вдруг разносится злобный рык волка, и всю оставшуюся дорогу Лу не произносит больше ни звука.
Оказавшись дома, мелкая сразу несется в свою комнату, а я размышляю над тем, что хочу запереться в своей любимой ванной комнате и смыть с себя все переживания, но Мэйс вдруг берет мою ладонь в свою, разворачивает к себе и нежно погладив по голове очень тихо произносит:
— Малышка, ты же знаешь, как ты для меня важна?
— Конечно, — улыбаюсь, ощущая, как тепло разливается в сердце. — А ты очень важен для меня, мой самый лучший братишка.
— Тогда… — он чуть хмурится, словно слова даются ему нелегко,
