Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты не…
Ллойд попытался улыбнуться, но то была жалкая попытка.
— Нет, он хочет видеть тебя одного. Удачи, Мусор.
Мусорщик отвернулся. Он стоял в широком роскошном коридоре. Здесь было две двери… и одна из них, в дальнем конце коридора, медленно открывалась. Там было темно. Но Мусорщик видел силуэт, стоявший в дверном проеме. И глаза. Красные глаза.
С медленно бьющимся сердцем и пересохшим ртом Мусорщик двинулся к этому силуэту. Чем ближе он подходил, тем прохладнее, казалось, становилось вокруг него. Его загорелые руки покрылись гусиной кожей. Где-то глубоко внутри труп Дональда Мервина Элберта перевернулся в гробу и издал беззвучный вопль.
Потом вновь стало тихо.
— Мусорщик, — произнес низкий красивый голос. — Как хорошо, что ты здесь. Как это прекрасно.
Слова слетели, как пыль, с его губ:
— Моя… мою жизнь отдам за тебя.
— Да, — успокаивающе сказала тень в дверном проеме. Губы ее раздвинулись, обнажив в усмешке белые зубы. — Но я не думаю, что дойдет до этого. Входи. Дай мне взглянуть на тебя.
С блестящими глазами и лицом, застывшим, как у лунатика, Мусорщик переступил порог. Дверь закрылась, и они очутились в темноте. Страшно горячие пальцы сомкнулись на ледяной руке Мусорщика… и вдруг он ощутил покой.
— Для тебя есть работа в пустыне, Мусор, — сказал Флагг. — Великая работа. Если ты согласишься.
— Все, что угодно, — прошептал Мусорщик. — Все, что угодно.
Рэндалл Флагг обнял его опущенные плечи.
— Я дам тебе жечь, — сказал он. — Ты разожжешь большой костер. Давай-ка выпьем чего-нибудь и поболтаем об этом.
И в конце концов тот костер разгорелся на славу.
Глава 49
Когда Люси Суонн проснулась, на дамских часиках «Пульсар», которые она носила, было без четверти полночь. На востоке сверкала молчаливая зарница, там, где были горы, Скалистые горы, поправила она себя с каким-то благоговением. До нынешнего путешествия она никогда не бывала западнее Филадельфии, где жил ее сводный брат. Раньше жил.
Вторая половина двойного спального мешка была пуста, это ее и разбудило. Она было решила перевернуться на другой бок и снова заснуть — он вернется в постель, когда захочет, — а потом встала и тихонько пошла туда, где, по ее предположению, он должен был находиться, — в западную часть лагеря. Она шла бесшумно и не потревожила ни души. Кроме Судьи, разумеется; без десяти двенадцать приходилось на время его дежурства, а застать Судью Фарриса дремлющим на посту никому никогда не удастся. Судье было семьдесят, он присоединился к ним в Джолиете. Теперь их стало девятнадцать — пятнадцать взрослых, трое детей и Джо.
— Люси? — понизив голос, спросил Судья.
— Да. Вы видели…
Раздался тихий смешок, потом:
— Конечно, видел. На том же месте возле шоссе, что и прошлой ночью, и позапрошлой.
Она подошла к нему ближе и увидела раскрытую Библию у него на коленях.
— Судья, вы так испортите себе зрение.
— Чепуха. Звезды — лучший свет для такой книги. Быть может, единственный. Как тебе это: «Не определено ли человеку время на земле? И дни его не то же ли, что дни наемника? Как раб жаждет тени и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне. Когда ложусь, то говорю: „Когда-то встану?“, а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета»?
— Здорово, — без большого энтузиазма сказала Люси. — Правда замечательно, Судья.
— Это не замечательно, это — Иов. Нет ничего замечательного в Книге Иова, Люси. — Он захлопнул Библию. — «…и я ворочаюсь досыта до самого рассвета». Таков твой мужчина, о Люси, таков Ларри Андервуд.
— Я знаю, — сказала она и вздохнула. — Если бы я только могла понять, что с ним творится.
Судья, у которого имелись свои подозрения на этот счет, промолчал:
— Это не могут быть сны, — продолжала она. — Они никому больше не снятся, разве только Джо. Но Джо… он не такой, как все.
— Да. Не такой. Бедный мальчик.
— И все здоровы. По крайней мере с тех пор, как умерла миссис Воллман.
Через два дня после того, как к Ларри и его разношерстной компании присоединился Судья, им повстречалась пара, представившаяся как Дик и Салли Воллман. Люси полагала, что это крайне неправдоподобно, чтобы грипп пощадил и мужа, и жену, и подозревала, что их брак сугубо гражданский и заключен совсем недавно. Им обоим было за сорок, и они явно очень любили друг друга. Потом, неделю спустя, у дома старухи в Хемингфорд-Хоуме Салли Воллман заболела. Они разбили лагерь и два дня беспомощно ожидали, когда она либо пойдет на поправку, либо умрет.
Она умерла. Дик Воллман остался с ними, но стал совершенно другим — молчаливым, задумчивым, бледным.
— Он принял это близко к сердцу, правда? — спросила она Судью Фарриса.
— Ларри — человек, сравнительно поздно нашедший себя в жизни, — сказал Судья, прочистив горло. — По крайней мере мне так кажется. Люди, которые поздно обрели себя в жизни, никогда не бывают уверены в себе. Они отвечают всем требованиям, которые, как учат нас гражданские кодексы, должны быть присущи добропорядочным гражданам: являются бойцами, но не фанатиками, достойно принимают любые факты и обстоятельства, но никогда не пытаются их изменить. Они неловко чувствуют себя на месте предводителей, но редко отказываются от такой ответственности, если им ее предлагают… или взваливают на плечи. Из них получаются лучшие лидеры при демократии, потому что они, как правило, не любят власть. Как раз наоборот. И когда что-то идет не так… когда умирает миссис Воллман… Мог это быть диабет? — прервал сам себя Судья. — Думаю, похоже. Синюшная кожа, быстрое наступление комы… Возможно, возможно. Но если так, где же был ее инсулин? Могла она сама желать себе смерти? Не было ли это самоубийством?
Судья погрузился в задумчивость, подперев подбородок руками. Он был похож на черную хищную птицу, высиживающую птенцов.
— Вы начали говорить про то, когда что-то идет не так, — мягко подсказала Люси.
— Когда что-то идет не так — когда Салли Воллман умирает от диабета, внутреннего кровотечения или еще от чего-нибудь, — человек типа Ларри Андервуда винит в этом себя. Люди, служащие эталоном соблюдения гражданских кодексов, редко хорошо кончают. Мелвин Первис, супермен тридцатых годов, застрелился из своего служебного пистолета в 1959-м. Когда убили Линкольна, он был уже довольно пожилым человеком, балансирующим на грани нервного срыва. Мы наблюдали увядание многих президентов своими собственными глазами из месяца в месяц, даже неделю за неделей, кроме, разумеется, Никсона, которого власть притягивала, как кровь — вампира, и Рейгана, который казался чересчур туповатым, чтобы стареть. Пожалуй, и Джеральд Форд был из того же теста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Падающего толкни - Кирилл Шарапов - Научная Фантастика
- Дорога из ада - Стивен Кинг - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Пляж - Стивен Кинг - Научная Фантастика
- Сказка об искателе вчерашнего дня - Вадим Деркач - Научная Фантастика
- На Венере опять идут дожди - Евгений Валерьевич Яцковский - Космическая фантастика / Научная Фантастика
- Обезьяна - Стивен Кинг - Научная Фантастика
- Во всем виноват лишайник - Джон Уиндем - Научная Фантастика
- «Если», 2009 № 04 - Журнал «Если» - Научная Фантастика