Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А почему только мне ты об этом рассказываешь?
— Сама знаешь.
— Я буду знать лучше, если ты мне объяснишь…
— Эти люди здесь из-за вас, — сказала Мануэла. — Они ищут Асдрубаля и не прекратят творить зло, пока не найдут его. — Она на секунду замолчала, пока нехотя надкусывала сыр. — Сегодня зло пришло в мой дом. Но я об этом никому не скажу. Однако завтра или через неделю они выберут другую, которая станет кричать и обо всем расскажет своему мужу, и он обязательно захочет отомстить… — Она пристально посмотрела на Аурелию. — А может, она станет сопротивляться, и тогда они ее убьют…
— Понимаю.
Мануэла Кихано ничего не сказала, и Аурелия выдержала ее взгляд, который лучше любых слов говорил о ее чувствах.
— Понимаю, — повторила Аурелия. — Считаешь, что это мы виноваты в твоей беде? И что мы будем виноваты в любых зверствах, которые станут творить чужаки?
— Я не из тех, кто может судить Асдрубаля, — последовал ответ. — Думаю, что любой другой на его месте сделал бы то же самое. Однако нет никаких сомнений: если бы он сдался, то все снова встало бы на свои места.
— Если он сдастся, его убьют.
— Цивильная гвардия защитит его.
— И сколько времени они смогут его защищать? — задала вопрос Аурелия, и в голосе ее послышались сердитые нотки. — Если Матиас смог притащить сюда этих мерзавцев, думаешь, он успокоится после ареста моего сына? Да он даст взятку тюремщику и заплатит какому-нибудь убийце, чтобы тот зарезал моего сына! Нет! — добавила она твердо. — Если и было время, когда я сомневалась, как поступить, то оно давно прошло… Никто не хочет справедливости для моего сына. Я не стану уговаривать его вернуться, ведь тем самым я бы уговаривала его принять смерть от руки убийц!
— Ну а я в чем виновата? Или бедный Торано, у которого сожгли баркас? Или все эти люди, у которых нет воды даже для того, чтобы приготовить себе еду? Или Исидоро, которому разгромили таверну и он до сих пор не может оправиться от побоев? — Она протянула руку над столом и взяла руку Аурелии, лежавшую рядом с чашкой. — Я люблю тебя всем сердцем, мы подруги, и я благодарна тебе за все, чему ты меня научила. Одно время я даже думала войти в вашу семью. Я смогу пережить то, что со мной сделали. Страх уже прошел, а унижение со временем забудется. Забеременеть я не могу, так как со дня окончания месячных прошло всего два дня. Через несколько месяцев я лишь изредка стану вспоминать о случившемся. Но вот другие?
— Ты считаешь, что я не думаю о них каждую минуту? — Казалось, что Аурелия впервые вот-вот потеряет выдержку и заплачет. — Все это время я живу как в кошмаре, жду, что то, что случилось с тобой, произойдет и со мной. Или эти выродки просто убьют меня. Они пытаются надавить на нас, используя вас всех, ибо понимают, что мы все скорее умрем, чем выдадим своего сына и брата. Клянусь тебе, я уже давно потеряла сон, пытаясь решить проблему, но ровным счетом ничего мне в голову не приходит.
— Вам следует уйти.
— Уйти? — Аурелия махнула рукой, выражая этим жестом согласие с собеседницей. — Да, мы над этим думали, но куда? У нас нет денег, а здесь наш дом, наш баркас и море, которое мы знаем. Абелай рыбак. Он с детства рыбачит в этих водах и знает здесь каждый камень, каждую волну. Да и на что мы будем жить, если уедем, я не знаю.
— У тебя есть родня на Тенерифе.
— Моя мать давно умерла. А прочие родственники знать ничего не хотят о женщине, связавшей свою жизнь с неграмотным рыбаком, пусть бы даже я умирала от голода на их глазах. И если даже мы переедем на Тенерифе, думаешь, они оставят нас в покое? — Аурелия отрицательно покачала головой. — Нет! Ненависть этого человека не знает границ. Он поклялся убить Асдрубаля, и его ничто не остановит, пока он не добьется своего.
— Асдрубаль навсегда должен покинуть этот остров, — ответила Мануэла Кихано. — Мир очень большой, да и дон Матиас Кинтеро далеко не самый могущественный человек на Земле. Рано или поздно он поймет, что его чаяния бесплодны, и отступится.
— Не отступится. Он выместит всю свою ненависть на Айзе или Себастьяне… или на нас. Мы пытались говорить с ним, но он не в своем уме. Не в своем уме от ненависти и одиночества! Иногда, когда я лежу в постели, я думаю о том, что его гложет, пытаюсь поставить себя на его место и понять его. Так я пришла к мысли, что мы все ему ненавистны. Ему претит наша дружная семья, здоровье моих детей, то, что мы всегда были гомогенны.
— Гомо… что?
— Гомогенны. Это значит, что мы всегда были одинаковы, все мы принадлежим к одному и тому же классу, все мы живем вместе, одной большой, сплоченной семьей.
— Ты мне никогда не объясняла этого слова.
— Я тебе объясняла, но в то время тебе больше нравилось поглядывать в окно и высматривать, не вернулись ли мои сыновья из моря, чем слушать мои слова. Почему ты не вышла замуж за Себастьяна?
— Тогда он не был до конца уверен, хочет ли жениться, — слабо улыбнулась Мануэла. — Я бы нашла способ подтолкнуть его, но боялась это сделать.
— Боялась чего?
— Айзу.
— Айзу? — удивилась Аурелия. — Но Айза его сестра, и Себастьян бы никогда…
— Я знаю, — согласилась девушка. — Ты совсем не о том думаешь. Но в вашей семье Айза словно богиня. — Она прищелкнула языком и подняла руки, давая понять, что сдается. — Истина в том — если, конечно, отбросить в сторону зависть, — что Айза и есть богиня. Мне было страшно входить в вашу семью и, постоянно сравнивая себя с ней, раз за разом проигрывать в этом споре. — Она смешно, по-детски сморщила курносый носик. — Я себя знаю: я смазливая канарка, грудастая к тому же. Я из тех женщин, что нравятся мужикам. Онорио от меня без ума. Он готов целовать мои следы повсюду, где бы я ни прошла, а когда я начинаю раздеваться, у него изо рта слюна капает. В своем доме я королева, и мой муж видит меня такой. — Она снова прищелкнула языком, на сей раз гораздо громче. — Однако здесь, рядом с Айзой и тобой, я бы превратилась в бедную толстушку, рожающую детишек… — Немного помолчав, она добавила: — Поэтому-то я и побоялась.
— Ты бы мне нравилась как сноха.
— Только потому, что я местная. А еще я бы тебе нравилась не потому, что я такая, какая я есть, а потому, что ты знаешь меня как хорошую, добрую девушку, здоровую и без лишних амбиций. — Она весело рассмеялась. — Не отрицаю, что была бы хорошей снохой для клуши, которая всегда хочет держать своих цыплят при себе.
Они долго и пристально смотрели друг на друга, будто только что познакомились. Наконец Аурелия спросила:
— Знаешь что?
— Да, — быстро ответила Мануэла. — Я оказалась умнее, чем ты думала. И это естественно! Я настолько умна, что сразу поняла, тебе бы понравилось иметь умную сноху, потому-то я и сходила при тебе с ума. Ни мало ни много, а всего лишь настолько, насколько это было нужно. — Она несколько раз решительно покачала головой, как будто подводя итог: — Если Айза не стала бы той, кем она стала, я бы уже была частью твоей семьи.
— И кем она стала, Айза?
— Ты это знаешь лучше, чем кто-либо.
— Ты так считаешь? — возразила Аурелия. — Она моя дочь, я ее родила, рассказала ей обо всем, что знала и видела сама, я смотрела, как она растет, меняется изо дня в день, но даже сейчас я постоянно спрашиваю себя: кто она, откуда появилась и — что главное — какая ее ждет судьба? И это меня беспокоит.
— Меня тоже беспокоит, — призналась Мануэла. — Когда я была еще девчонкой, я пыталась представить, что стану ее свояченицей. Меня увлекали ее истории, тайна, которая постоянно ее окружала, меня завораживала та власть, какую она имела над некоторыми вещами… Затем неожиданно, в одно прекрасное утро, она стала женщиной, и мне показалось, что я увидела ее впервые… — И тут вдруг молодая женщина указала на море, на мыс Пунта-де-Агила, из-за которого показался треугольный парус. — Вон, мой Онорио идет! — воскликнула она. — А ведь нужно еще успеть немного прибраться в доме, чтобы он не начал задавать вопросов. Хочу, чтобы он позволил мне на несколько дней съездить в Угу вместе с моей сестрой… — Она встала и на секунду крепко зажмурилась, словно ее тело пронзила сильная боль. — Я не вернусь, пока все не уляжется, — сказала она, нежно поцеловав Аурелию в щеку. — Мне очень жаль, но кажется, я никогда не смогу забыть то, что произошло этой ночью. Удачи!
— Спасибо…
Аурелия осталась сидеть за кухонным столом и помешивать ложечкой в пустой чашке; она то смотрела в окно на приближающийся баркас Онорио, то провожала взглядом Мануэлу. Та решительно шла по пляжу, голова ее была гордо поднята, словно она бросала вызов тем, кто следил за ней из дома Сеньи Флориды, словно смеясь над случившимся и давая понять чужакам, что им так и не удалось ее унизить.
Аурелия вновь пришла к выводу: очень жаль, что Мануэла так и не вышла замуж за ее сына.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Марианна Марш - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Хроника одного скандала - Зои Хеллер - Современная проза
- Ярость - Салман Рушди - Современная проза
- Путешествие во тьме - Джин Рис - Современная проза
- Волшебный свет - Фернандо Мариас - Современная проза
- 2. Работа под прикрытием - Маргарита Гришаева - Современная проза
- Клоцвог - Маргарита Хемлин - Современная проза
- Скука - Альберто Моравиа - Современная проза