Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто ты, бабушка? – отвела от лица пиалу Амина.
– Я-то? Да кто… Кто зовет просто знахаркой, кто шаманкой… В общем, бабка Шушаниха.
Костер, брызгая искрами, метал языки пламени в темное южное небо. Бабка Шушаниха усадила Амину и поставила напротив нее глиняный сосуд, до краев наполненный речной водой. Взяв из костра голыми руками горящую головню, что-то бормоча себе под нос, бабка Шушаниха сначала обвела ею вокруг головы Амины, затем вокруг сосуда. Девушке стало жутко. Она завороженно глядела на старуху, боясь пошевелиться. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди и покатиться прочь от колдовского глаза бабки Шушанихи.
– Он твой суженый и только он, – глядя в сосуд, начала говорить шаманка, – но пропасть между вами… А больше нет рядом с тобой никого… Вижу кровь… Крупными каплями падает она из сердца его и утробы твоей наземь, стекает в пропасть, сливаясь там воедино живым ручьем… Большую беду вижу. Скоро настанут времена, и будет людям великое знамение. – Мороз бежал по коже Амины. Она во все глаза смотрела на бабку Шушаниху, а та в ведьмином обличье, с всклокоченными седыми волосами, которые касались вещающего устами старухи сосуда, предрекала грядущее: – Придет на землю великая Тьма и пожрет Светило. И будут птицы молчать, и звери спрячутся в норы. А как померкнет Светило, так и тот живой ручей иссохнет от руки порожденного Тьмой. И пропитает тот ручей собой землю. И кровавой станет земля… А как исполнится все, наступит конец дней…
Амина отшатнулась. Бабка Шушаниха глядела на нее остекленевшими глазами. В них, светящихся колдовским светом, отражались блики танцующих языков пламени костра.
– И наступит конец дней, – еще раз повторила старуха и смолкла. Потом вдруг вздрогнула, обмякла. Ее глаза потеплели, а облик колдуньи сменился земной беспомощностью старой женщины.
Амина была потрясена. Она сидела не двигаясь, молча, словно в мыслях готовила себя к предсказанным бабкой Шушанихой событиям…
XXXIIДолгую зиму прожили они с бабкой Шушанихой в темной холодной землянке, оберегая и согревая друг друга в лютые холода. Не вдруг почувствовала Амина перемены. Исподволь, словно немое откровение Высших сил, явивших с Небес свою милость, пришло к ней осознание чего-то иного, доселе неведомого. И это неведомое, еще не понятое, неожиданно проникшее в каждую клеточку ее тела, в каждую ее мысль, было продолжением ее самой. Она еще не ведала наверняка, но всем своим женским естеством ощущала в себе великую силу зарождения новой жизни, которую ей предстояло взлелеять, взрастить, питая соками своей плоти, согревая своей материнской душой.
Ни о чем не говорила она бабке Шушанихе, но всякий раз ловила на себе ее мимолетный взгляд. Да и скроешь ли от старой, видавшей жизнь женщины округлившиеся бедра, налившуюся грудь и смотрящие по-иному на мир глаза? Нет!
Все видит бабка Шушаниха. К чему слова, коли с каждым днем, не жалея материнской плоти, ширит временное обиталище свое зависимая от нее жизнь, зреет, готовится к великому таинству слияния с Душой своей в момент появления на свет Божий. Все настойчивее, все явственнее заявляет она о себе, словно состязается в силе с наступившей на земле весной.
– Что, дочка, скоро уж родить тебе, – невзначай затевает разговор бабка Шушаниха. За то время, что живет у нее Амина, привязалась старуха к ней, словно к родной. Сама еле ходит, а старается оградить молодуху от тяжелой работы. – Как дитя-то назовешь? Не думала еще?
– Думала, бабушка. Коли дочка родится, назову – Серах, а сына нареку Шафаром, – отзывается Амина, – садись, бабушка, завтракать, я рис сварила…
Сегодня Амине невмочь. С утра в поясницу словно кол воткнули. Не согнуться. Понемногу ноет тупой болью. То отпустит, то снова словно в тиски зажимает упругую женскую плоть. Обещала бабке Шушанихе помочь на огороде. Да где там! К земле так и клонит. А нисан обдувает ее свежими полынными ветрами, заигрывает с шелком волос.
Кое-как посадила Амина просо, что с прошлого года оставила бабка Шушаниха на семена. Взялась за мешок воды принести, да так и осталась согнувшись.
– Пойди приляг, дочка, – старуха участливо берет у нее мешок, – а я приготовлю тебе отвар… Чтоб родить легче было, – немного подумав, добавляет Шушаниха.
– Пройдет, бабушка, – успокаивает ее Амина, – только полежу немного.
– Нет, не пройдет, дочка. – Старуха ласково гладит ее по волосам.
«Неужто не пройдет?» – сомневается Амина. Но и впрямь, все сильнее сжимают незримые тиски ее тело. Неведомая доселе сила притупляет сознание, избавляя от его власти готовую для рождения новой жизни материнскую плоть.
Вот и время для Амины изменило свой ход, словно высвободило ее из своего течения, словно в сторону отошло, созерцая таинство.
А для бабки Шушанихи сутки на исходе, вторые пошли, как не отходит она от Амины. То отварами ее поит, то примочки кладет на покрытое испариной горячее чело, то что-то шепчет над ней.
Все меньше сил у Амины. Лишь время от времени стон вырывается из груди у нее. А дитя в утробе бьется, на свет просится, и Душа его, в сей Мир посланная, чуть поодаль ждет мига единения с ним, чтобы начать отсчет своего земного воплощения.
Видит бабка Шушаниха, что-то недоброе творится с Аминой. Уж не проклятие ли отца ее черной птицей кружит над ней? Наклонилась старуха над роженицей, налегла своим немощным старушечьим телом на обремененное лоно ее. Застонала Амина.
– Потерпи, дочка, потерпи, – успокаивает ее старуха, а сама не отступает от живота ее, а все налегает, выдавливая живую плоть из обессилевшей Амины.
Внезапный хрип, срываясь на крик, безжалостно разрезал весенний воздух, хрип, смешанный с шелестом молодой листвы, щебетом птиц, тяжелым дыханием старухи, еще держащей руки на опавшем чреве роженицы. Хрип Амины. Он заглушил собой долгожданный слабый крик первого вздоха, обретшей плоть Души.
– Ну, вот и все, дочка, вот и все, – успокоила Амину бабка Шушаниха, освобождая младенца от пуповинной связи с материнской утробой. – Смотри, сын у тебя. – Она бережно взяла мокрый, шевелящийся комочек, до конца еще не ставший младенцем, и поднесла к груди Амины. – Приложи, пусть поест, силу возьмет.
- За Уральским Камнем - Сергей Жук - Исторические приключения
- Одеты камнем - Ольга Форш - Историческая проза
- Лейденская красавица - Генри Райдер Хаггард - Исторические приключения
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Фараон и воры - Георгий Гулиа - Историческая проза
- Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников - Историческая проза
- Песни бегущей воды. Роман - Галина Долгая - Историческая проза
- Госпожа трех гаремов - Евгений Сухов - Историческая проза
- Жёлтый вождь - Майн Рид - Исторические приключения / Прочие приключения
- Семен Палий - Мушкетик Юрий Михайлович - Историческая проза