Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семья у Азончика была немалая, но нужды она ни в чем не испытывала. А если и возникали трудности, то Советская власть всегда приходила на помощь. О прошлом вспоминал с отвращением. Жалел прожитые годы.
Даром пролетела молодость. Пусть будет проклят мир помещиков и панов!
Но что прошло, того не вернешь. Однако есть еще силы, есть желание учиться, надо хоть немного наверстать потерянное.
И он по мере сил своих учился, работал. Односельчане уважали Азончика. Умел он расположить к себе человека, поднять его настроение, развеять грустные мысли… В нем жила добрая черта человечности.
Когда Азончик впервые услышал о войне, он не поверил этому. «Ложь, — негодовал Александр. — Кто посмеет прервать нашу мирную жизнь? Это немыслимо».
Сел на велосипед и покатил в город Вилейку.
Там убедился, что война действительно началась. Фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз.
Азончик был ошеломлен, подавлен. Вернулся домой под вечер разбитым.
Фронт быстро приближался. Представители местной власти ушли вместе с частями Красной Армии.
Не сразу гитлеровские захватчики появились в деревне. Образовалось временное безвластие. «Что делать? Как жить дальше? — спрашивал себя Александр. — Неужели снова придется идти на поклон к помещику?» От этой мысли холодело в груди. Время повернуло вспять.
Всю ночь Азончика не оставляли тяжелые думы. На второй день к нему в дом заглянул Лука Узгорок. Немного позже — Григорий Мельников, Яков Апоносович, Дмитрий Жук, Иван Узгорок, Петр Демешкевич. Надежные друзья-односельчане. Их давно знал Александр, работал с ними еще при польских панах. Одни мысли, одни сомнения терзали их всех.
Разговор шел начистоту. Надвигающаяся опасность требовала от людей полной откровенности.
Просидели всю ночь. Обсуждались три предложения. Первое — немедленно с семьями эвакуироваться в глубь страны, там их оставить, а самим влиться в ряды Красной Армии; второе — остаться в деревне и продолжать вести свое хозяйство, дескать, мы рядовые труженики, зачем немцам трогать нас; из центра поступит команда ударить по врагу — ударим; третье — завтра же включиться в борьбу и бить фашистов нещадно. Автором этого предложения был Александр Азончик. Он едко высмеял тех, кто решался притаиться и ждать, ждать… своей смерти. Уже теперь из соседних деревень ползли слухи один страшнее другого о фашистских зверствах.
— Нет, друзья, — говорил Азончик, — не гоже нам полагаться на доброту врага. Придут фашисты — и конец всему. Никуда мы не пойдем, но и ждать сложа руки не будем. Надо крошить непрошеных гостей, чтоб спасти жизнь.
— А где у нас патроны, снаряды, оружие? — горячился Григорий Мельников. — Где, я тебя спрашиваю?
— А что будем делать с ранеными? — разводил руками Иван Узгорок.
— А куда денем наши семьи? — ершился Дмитрий Жук.
На эти вопросы ответить было нелегко. Азончик пришел в замешательство. Он замолчал. Замолчали и остальные.
«Если бы я знал, как вести борьбу, — раздумывал Александр, — я бы ответил на все. Я бы сказал определенно. А сейчас…»
— Давайте подумаем, а через день снова соберемся у меня.
— Согласны! — ответили друзья.
* * *Дом Азончика находился в стороне от большой дороги в глухом, заросшем кустарниками месте. В 150 метрах от дома стояла баня. Ее Азончик перестроил для жилья, здесь он в свободное время столярничал, портняжил. Это строение и стало постоянным местом сбора партизан.
Перед второй встречей с друзьями Александр почти не спал. Не зажигая лампы, он ходил по комнатке и думал о том, как лучше повести опасное дело.
Конечно, будут срывы, будут жертвы, но разве свободу можно отстоять без этого? Никаких половинчатых решений, только жестокая борьба. Но пойдут ли за ним люди, поверят ли они в неминуемую гибель врага, так щедро оснащенного боевой техникой? Азончик знал: поверят не все, в деревне есть неустойчивые люди. Это они распускают слухи, что фашисты продвигаются на восток беспрепятственно. Однако в деревне немало и настоящих патриотов.
…Со двора донеслись чьи‑то шаги. Кто бы это мог быть в такую рань?
В избушку вошел отец, а вслед за ним — старший брат Николай. В 1918 году за отказ выехать в Германию немцы чуть не расстреляли обоих. Спаслись чудом. Мужской семейный совет длился недолго.
— Мой сказ, сынок, — заключил Семен Кондратьевич, — непрошеных гостей надо бить, бить, не жалея сил. Хорошее дело ты задумал. Благословляю тебя. Я тоже буду с тобой.
* * *Александру Азончику пришлось с первых дней решать сложные вопросы, связанные с организацией борьбы против врага. Уже утром 26 июня после памятной бессонной ночи он встретил группу советских бойцов из 16 человек. Только четыре из них имели винтовки. Что с ними делать? Вид у всех был невоинский — заросшие щетиной, оборванные, голодные. Ребята пробивались от самой границы, участвовали во многих боях с немцами. Азончик поговорил с ними, накормил, а потом отвел в густой лес за деревней и попросил подождать его до следующего дня.
27 июня ночью Азончик вместе с друзьями отправился в лес. Состоялось первое организационное собрание. Александр коротко изложил план действий будущего отряда. Всем его членам дал конспиративные имена. Себя назвал Лялиным, это имя он носил с декабря 1924 по сентябрь 1926 года в панской Польше, когда был подпольщиком и боролся против помещиков.
Несколько озадачило его поведение воинов. Они не проявили горячего интереса и доверия к плану Азончика. Может быть, смущало их то обстоятельство, что Азончик сугубо гражданский человек, действовал без всяких полномочий и указаний «свыше». Правда, они не сказали «нет», но и прямо не выразили своего желания влиться в только что родившийся отряд.
Александру не хотелось терять такую силу. И он пошел на хитрость. Он попросил ребят подождать еще день.
На второе совещание Азончик пришел в форме офицера внутренних войск. Теперь его слушали с гораздо большим вниманием. Он снова изложил свой план действий, а в конце выступления заявил:
— Сегодня скажу вам, что я оставлен здесь Вилейским управлением НКВД для организации партизанской борьбы против немецко–фашистских оккупантов. Думаю, что вы не потребуете от меня документов с печатями.
— Верим, — раздались голоса.
«Да простит мне Родина это самозванство, — думал Александр. — Для нее я пошел на этот обман. Иного выхода не вижу».
— Итак, повторяю: наш отряд будет защищать местных жителей от фашистов, пускать под откос эшелоны врага с боеприпасами, техникой и живой силой, взрывать дороги и мосты. Скоро установим связь с центром партизанской борьбы в Белоруссии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Иван Павлов - Биографии и Мемуары
- Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Танки и люди. Дневник главного конструктора - Александр Морозов - Биографии и Мемуары
- Я дрался на «Тигре». Немецкие танкисты рассказывают - Артем Драбкин - Биографии и Мемуары
- От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук - Биографии и Мемуары
- Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы - Павел Полян - Биографии и Мемуары
- Морской Чёрт - Феликс Люкнер - Биографии и Мемуары
- Петр Великий и его время - Виктор Иванович Буганов - Биографии и Мемуары / История
- Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка - Биографии и Мемуары