Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диккон усмехнулся над ней, не схватывая, о чем это она, но желая все же сделать приятное, потому что знал ее всю жизнь и на свой лад любил. Черити вздохнула. Не с Дикконом ей хотелось бы поговорить, а с Дарреллом: он всегда смеялся вместе с ней и никогда — над ней, он понимал ее неугомонность, порой доходившую до открытого бунта. И Даррелл объяснил бы ей эти странные тревожные слухи, которые привозил Джонас из Плимута и о которых теперь узнал даже флегматичный Диккон. Хоть и не ведая, кто прав, кто виноват в той грандиозной распре, Черити, однако, инстинктивно понимала, что рассказы Джонаса односторонни и окрашены его собственным завистливым, сварливым нравом.
Они вошли в деревню; люди занимались обычными делами, но в воздухе безошибочно ощущался острый дух предвкушения. Черити рассталась с Дикконом у дверей «Конингтон-Армс», его тоже ожидала работа, а сама присела на низкий парапет моста, поглядывая то на искрящийся внизу поток, то на чудесный вид вокруг. Яркие цветы в садах у домиков по всей деревне, фруктовые деревья в цвету, молодая зелень лесов и лугов на окрестных холмах — все это создавало законченную картину сельской идиллии, даже трудно было поверить, что всего-то в нескольких милях отсюда может быть совершенно иная местность, что на севере лежат дикие, глухие, населенные призраками пустоши Дартмура, а южнее морские волны неустанно бьют в неприступный берег. Порой Черити задыхалась в этой уютной долине, ее неудержимо тянуло к дикой пустоши или беспокойному морю, но сегодня ею владела полная умиротворенность. Даррелл возвращается домой.
Наконец она вспомнила о времени, как быстро оно проскочило. Черити спрыгнула с парапета и пустилась домой. Она спешила, старалась изо всех сил, и все равно к тому времени, когда добралась до дома, который в момент ее бегства мирно дремал за закрытыми ставнями, его обитатели явно были на ногах и жизнь шла обычным порядком.
Черити остановилась, раскаиваясь в собственной неаккуратности. В утренней спешке она схватила старую шерстяную накидку и сунула ноги в башмаки на толстой подошве. Они были теперь в грязи, юбка тоже запачкалась. Волосы, небрежно связанные узлом, рассыпались по плечам. Несомненно, следовало проявить благоразумие и хоть немного привести себя в порядок, прежде чем войти в дом.
Черити отклонилась от той тропы, которой уходила из дому, и оказалась у остатков крепостного рва, давшего название дому[2]. Сейчас он превратился в обычный прудик, отгороженный со стороны дома древней стеной с полуразрушенной надвратной башней. Там плавала пара лебедей, и рыбки поблескивали чешуей меж листьев кувшинок. Черити стерла грязь с ботинок о влажную сочную траву, встала на колени у озерца и наклонилась над тихой водой — вот и зеркало, чтобы собрать в пучок свои густые черные волосы.
Лицо, глядевшее на нее из воды, подтверждало ее собственное мнение, что красотой она не блещет. Черити слышала, что Маргерит, ее мать, отличалась своеобразной, темной, нездешней красотой, но если это правда, то она ничего не передала дочери от своей внешности, кроме чистой смуглой кожи. Сама Маргерит, доживи она до того времени, когда ее дочь вырастет, узнала бы это гордое лицо с широким лбом и твердым подбородком, крупным, хорошо очерченным ртом и темными, глубоко посаженными глазами под слишком, пожалуй, густыми бровями вразлет. Это лицо смотрело на нее с фамильных портретов маленького замка в Нормандии, который был ее домом, пока она не сбежала, чтобы выйти замуж за Роберта Шенфилда.
Но в деревне Конингтон-Сент-Джон Черити резко выделялась внешностью, тем более рядом со своими белокурыми, голубоглазыми кузинами, да еще и в характере у нее было нечто, усугублявшее разницу между ними. Спокойное послушание, приличные женские занятия — это для Бет и Сары, но не для Черити. Джонатан Шенфилд и его жена Элизабет просто терялись перед ее упрямством. Они решили воспитывать Черити в строгости, поскольку заметили в ней прискорбное своеволие, из-за которого ее отец опозорил семью и взял в жены иностранку. Не прошло и года после их брака, как это же самое своеволие послужило причиной его жестокой и безвременной кончины. Тот факт, что железная дисциплина не сумела удержать в рамках отца, не помешал им применить ее к ребенку.
Большой камень вдруг пролетел со свистом над плечом Черити, отражение раскололось и исчезло, а вода сильно плеснула ей в лицо и окатила платье. Черити прикрыла рукой глаза и, повернувшись, увидела в нескольких шагах от себя Джонаса. Он неслышно подошел по траве и теперь стоял, широко расставив ноги и подбоченясь, и с ухмылкой наблюдал за ее растерянностью.
— Хватит пялиться с такой любовью на свой чудный образ, — сказал он насмешливо. — У тебя маловато причин для тщеславия.
Черити посмотрела на него с негодованием и неприязнью.
— Может, и так, — парировала она, — но это лучше, чем прекрасная внешность и трусливое сердце. Я-то не побоялась проехаться на новой лошади, которую дядя купил у сэра Даррелла.
Джонас вспыхнул. Он был хорош собой — все Шенфилды, за исключением Черити, обладали незаурядной красотой, — но вот с мужеством ему повезло значительно меньше. Джонас пытался скрыть сей факт под обычной бравадой, но его не покидало тяжелое чувство, что никого этим не проведешь. И самое противное, что его маленькая кузина в избытке была наделена отвагой, которой так не хватало ему. Он до сих пор корчился в муках, вспоминая прошлое лето и несчастный день, когда Черити вскарабкалась на самый верх старой надвратной башни и беспечно расположилась там, нисколько не боясь головокружительной высоты, а сам он, попытавшись последовать за ней, оцепенел от ужаса, не поднявшись и до половины. Он вцепился в камни, теряя сознание и дрожа от страха, пока его не снял кто-то из слуг. Черити сурово наказали за бесшабашный поступок, но это явилось слабым утешением для уязвленного самолюбия Джонаса.
А более всего он негодовал по поводу тех отношений, которые установились у Черити с Конингтонами. Джонас был бы рад оказаться, подобно Черити, без родного дома и называть сына сквайра своим другом, но Даррелл не давал себе труда скрывать презрение к мальчику, который был на несколько лет младше. Кто такая Черити, без гроша за душой, наполовину иностранка, сирота! И она держится как ни в чем не бывало с самыми знатными соседями, в то время как ему достается не более чем обычная вежливость. Джонас видел, что Черити в приподнятом настроении, и, поскольку несложно было догадаться о причине, следующие его слова прозвучали еще более ядовито и ревниво, чем всегда:
— Ты прихорашиваешься, потому что Даррелл Конингтон сегодня возвращается? Не трудись зря! Он привезет жену. Говорят, она настоящая красавица.
- Очарование нежности - Нора Хесс - Исторические любовные романы
- Рождество в Центральном парке (ЛП) - Шуп Джоанна - Исторические любовные романы
- Ничего, кроме обольщения - Джоанна Линдсей - Исторические любовные романы
- Песня сердца - Сильвия Соммерфилд - Исторические любовные романы
- Красавица - Эмилия Хендриксон - Исторические любовные романы
- Небесная Роза - Вирджиния Спайс - Исторические любовные романы
- Муж-незнакомец - Сильвия Дэй - Исторические любовные романы
- Дуэль - Барбара Мецгер - Исторические любовные романы
- Ветер с моря - Констанс Хевен - Исторические любовные романы
- Подружки - Клод Фаррер - Исторические любовные романы