Форма входа
Читем онлайн Южный Календарь (повесть и рассказы) - Антон Александрович Уткин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
под стать своим свиньям: седые космы торчали, как клочки пакли, из-под небрежно повязанного платка, а блузка ее, казалось, годами не видела колодезной воды. Кусочки соломы и прочие менее приятные принадлежности свиного хлева облепляли обтрепанные края ее окончательно выгоревшей юбки, которая некогда – в незапамятные времена – могла считаться и нарядной, и опрятной.
В церковь Желудиха почти не заходила и чуралась людей. Евдосю же она любила за доброе сердце. Евдося, на заре гоня своих коров мимо покосившейся Желудихиной хатки, редкое утро не оставляла на съехавшем набок крылечке то горшок молока, то жменю мелкой сладкой груши или толику меду, а на праздник и кусок кулича, и крашеное яичко. За то и любила Дуню одинокая женщина и тешила ее рассказами о прошедшей старине.
Грустный вид Желудихи и юную Евдосю овеял тоской наперекор солнечному полудню. Она потихоньку запела: «Позарастали те стежечки муравою, Где я ходыла когда-то девкой молодою…»
А Желудиха, примостившись на пне, легонько раскачивалась, вслушиваясь в теребящие душу переливы голоса.
– Проспевала я свою долю, – прошептала она и, помолчав, прибавила: – Зависть да злоба людская тож наделали тут делов.
Точно что-то укололо Евдосино сердце при этих словах.
– Отчего мало радости, бабушка? – спросила она, закончив песню.
– Кто же скажет, голубушка, окромя Его, – вздохнула старуха и ткнула своей палкой в небо. – Видно, не для радости мы созданы.
«Что же счастье без радости?» – подумала Евдося, ведь она чувствовала себя вполне счастливой под светлым куполом небес. Молодое счастье наполняло всю ее, и сама она оттого излучала свет, и все вокруг радовались ей, как ласке щедрой природы, как давно забытой самой невинной из надежд. «Счастлив будет тот, кого полюбит такая», – говорили старые люди, и улыбки из глубины души озаряли их морщинистые лица, когда она самим существом своим заставляла их ласково улыбаться и будила в них воспоминания – бледные, словно кусок застиранного ситца.
Девушка и старуха некоторое время сидели молча, задумавшись каждая своею думкой. Вдалеке, на песчаной дороге, едва заметно ползло темное пятнышко и постепенно превратилось в телегу, груженную бревнами.
– Кто это в такую жару таскается? – подала голос Желудиха. – То не наш, – прищурилась она.
– Не наш, – подтвердила Дуня, влезая на пень.
Они еще помолчали, провожая телегу, которая съехала к опушке и скрылась из глаз. Тут свиньи подошли к женщинам и принялись тыкаться перепачканными в земле рылами им в колени.
– От кепска доля! – вскричала Желудиха, хватая палку, и хорошенько прошлась по их тощим спинам.
Дни, один светлее другого, сменялись днями, и жизнь текла себе, как позеленевшая вода в Буге, а только приметили, что стал Семен заворачивать в Рогозно. Нет-нет да и поворотит коней на развилке, будто за какой нуждой. Был у него приятель в Рогозно, а только приятель последний узнавал, что приезжал Семен в деревню.
Когда-то давно, лет сто назад – нет, больше, больше, – здесь на болотах срубили себе охотники балаганы, да так и остались жить. Со временем к балаганам стали лепиться хутора, и мало-помалу зимовье разрослось в доброе село. Аисты свили свои просторные гнезда на колесах телег, укрепленных людьми в мощных ветвях исполинских берез, яблони, груши и вишни тесно обняли беленькие хатки, на задворках поднялись стройные клуни, заваленные душистым сеном, и над крышами, накрытыми соломой и дранкой, нависли тонкие клювы колодезных журавлей. Со всех сторон деревню обступил лес, устланный мягким, словно пух, болотным мхом, по которому поросла непроходимая черника. На зыбкой дрягве залегли скользкие гати к далеким хуторам.
Евдосин двор – на том краю села, который ближе всего к Олендарской дороге. Там-то и стали узнавать высокий Семенов возок, по бортам весь покрытый зеленой чешуей потрескавшейся краски. Если не было на Куптии песен, он ехал прямо в Рогозно. Отец Дуни, Иосиф, только кряхтел от удовольствия в бороду, ибо начал кое-что смекать. «Что же, мужик справный», – думал он сам с собой и подмигивал своей Марине. И та спешила поднести гостю мятного квасу из погребца, хотя и жалко было отдавать любимую дочь.
Как приехал первый раз Семен в село, потащился было к приятелю, но повстречал на улице Иосифа.
– Ты, парень, слышал я, прялку можешь сточить? – приглядевшись и узнав его, спросил Иосиф.
– Могу.
– Семен натянул поводья.
– Будь ласков, добрый человек, зайди до меня. Что-то колесо рассохлось, стучит, бабы жалуются.
Семен слетел с облучка, потому что за такую удачу готов был выточить и десять, и сто прялок и наладить все колеса, какие ни есть на белом свете. Он завел возок во двор и с замирающим сердцем двинулся к хате за старым Иосифом.
– …Смотри, смотри, – доносился из горницы девичий голос, – если по весне белые мотылки полетели, будет год молочный, если желтые первые полетели, будет медовый год, меду будет много.
Это Евдося, смеясь, поучала маленького брата своего, усевшегося на полу у ее ног. Сама она сидела на низкой скамеечке и ткала кросно. Легкие челноки, водя упругие нити, порхали в ее проворных руках. А сбоку от нее важно восседал большущий серый кот. При виде вошедших он сладостно изогнулся и, потеревшись о станину, чинно удалился. Чтобы не сглазить ее работы, Семен, по обычаю, взглянул на балек и, захватив у порога щепотку пыли, бросил на основу.
– Приспори, Боже, – произнес он.
Евдося, увидев незнакомого молодого мужика, примолкла и пристально склонилась над работой. Иосиф вытащил поломанную прялку на середину горницы, однако Семен во все глаза смотрел на девушку.
Теперь, как ни заезжал Семен в Рогозно, всегда улучал минутку, чтобы положить украдкой на край станины или конфету, или денежку, и после этого отходил шага на два и робко стоял под косяком. Но и денежки, и конфеты то и дело летели ему под ноги, сброшенные будто невзначай широким рукавом Евдосиной рубашки.
И тогда плелся он на двор, чувствуя на спине ее гневные взоры, валился в свой возок и ехал к себе за мутный Буг, понурив льняную голову. И горько ему, и сумеречно на душе, распустит он поводья и не смотрит на дорогу, а лошадь сама шагает и шагает к родному стойлу. А поравняется с опустевшим и онемевшим Куптием, то вспоминаются ему все печальные, вещие песни.
К закату Рогозно притихает, успокаиваются деревья и редко прошелестят листами под порывом несмелого вечернего ветерка. Ночная тьма уже крадется по переулкам, и в густых сумерках хлопают калитки, брошенные беззаботными девичьими руками. Девки собираются стайками и, оглашая темную улицу веселым щебетом, спешат на вечерки.
Большая
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Южный Календарь (повесть и рассказы) - Антон Александрович Уткин бесплатно.
Похожие на Южный Календарь (повесть и рассказы) - Антон Александрович Уткин книги
- Записки из мешка - Нина Горланова - Русская классическая проза
- Том 6. С того берега. Долг прежде всего - Александр Герцен - Русская классическая проза
- Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев - Героическая фантастика / Прочие приключения / Русская классическая проза
- Поэзия против времени. Сборник стихов - Алексей Тот-Самый - Поэзия / Русская классическая проза
- Тысяча одна страсть, или Страшная ночь (сборник) - Антон Чехов - Русская классическая проза
- Долгая дорога домой - Игорь Геннадьевич Конев - Русская классическая проза
- Рассказы - Николай Лейкин - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Сборник рассказов - Николай Лейкин - Русская классическая проза
- Новые полсапожки - Семен Подъячев - Русская классическая проза
