Форма входа
Читем онлайн Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Остзейский барон фон дер Пален с пятнадцати лет служил в Конногвардейском полку, участвовал в двух русско-турецких войнах и во множестве боев проявил незаурядное мужество. Его смелость и невозмутимость, умение сохранять совершеннейшее спокойствие в критических ситуациях стали общепризнанными, а самого его считали одним из храбрейших генералов русской армии.
При его назначении на пост военного губернатора Петербурга немалую роль сыграл расклад дворцовых сил, тот своеобразный пасьянс интриг и протекций, без которого не обходилось ни одно из новых назначений на высокую должность. Первую скрипку, как утверждали, играла при этом Шарлотта Карловна Ливен, с давних пор опекавшая свою добрую знакомую и дальнюю родственницу баронессу Юлиану Шеппинг.
Юлиана появилась при дворе в ранге статс-дамы в свите жены Александра Елизаветы Алексеевны. А когда это случилось, барон фон дер Пален уже был ее мужем, и, таким образом, несокрушимый дамский альянс Шарлотты Карловны и Елизаветы Алексеевны проложил дорогу курляндскому губернатору в Петербург.
Всезнающий А. М. Тургенев, отлично разбиравшийся в матримониальных хитросплетениях высшего света, писал, что баронесса Шеппинг была второй женой Палена. Что же касается его первой жены, то Тургенев сообщал следующее: «Урожденная Энгельгардт, племянница князя Потемкина и наложница его, была выдана замуж за полусгнившего графа Павла Скавронского, с которым якобы прижила двух дочерей. На самом же деле — так во всяком случае считали почти все современники — девочки эти были дочерьми Потемкина. Старшая из них, по повелению Павла, выдана была за князя Петра Ивановича Багратиона по возвращении его из Итальянского похода с Суворовым, а младшая — за графа Палена, с которым вскоре разошлась». То, что Пален разошелся с фактической дочерью Потемкина, не могло не импонировать Павлу, ненавидевшему Светлейшего даже после его смерти. Вторая же жена Палена — Юлиана Шеппинг — была креатурой Ш. К. Ливен, воспитательницы дочерей императора и статс-дамы императрицы, что, напротив, должно было нравиться Павлу.
Современник Павла немецкий писатель Август Коцебу так характеризовал барона Палена: «При высоком росте, крепком телосложении, открытом, дружелюбном выражении лица, он от природы был одарен умом быстрым и легко объемлющем все предметы. Эти качества соединены были в нем с душою благородною, презиравшею всякие мелочи. Его обхождение было сурово, но без жестокости. Всегда казалось, что он говорит то, что думает, выражений он не выбирал. Он самым верным образом представлял собою то, что немцы называют „рубака“. Он охотно делал добро, охотно смягчал, когда мог, строгие повеления государя, но делал это исходя из собственных интересов, сохраняя вид будто исполнял их безжалостно, когда иначе не мог поступать, что случалось довольно часто.
Почести и звания, которыми государь его осыпал, доставили ему, весьма естественно, горьких завистников, которые следили за каждым его шагом и всегда готовы были его ниспровергнуть. (Пален кроме поста петербургского военного губернатора занимал должность в Коллегии иностранных дел и весьма много значивший при дворе Павла пост канцлера Мальтийского ордена, Великим магистром которого был сам Павел.) Часто приходилось ему отвращать бурю от своей головы и ничего не было необычного в том, что в иные недели часовые по два раза то приставлялись к его дверям, то отнимались. Оттого он должен был всегда быть настороже…»
Разгул самодержавного произвола
Настороже были и другие сановники и генералы, ибо Павел все чаще впадал в приступы гнева и многих изгонял из обеих столиц, с министерских и генеральских постов, лишая званий, наград, имущества и чести. Павел поднял руку и на личное достоинство офицеров-дворян: в мае 1800 года штабс-капитан Кирпичников его приказом был разжалован в рядовые и после этого прогнан сквозь солдатский строй, получив тысячу шпицрутенов. Это означало, что отныне ни один офицер не мог считать себя в безопасности. Не только его честь могла быть унижена, но в опасности оказывалась и сама жизнь, ибо тысячу ударов палками мог вынести далеко не каждый.
Н. М. Карамзин писал, что «награда утратила свою прелесть, наказание — сопряженный с ним стыд», ибо достойные люди изгонялись из службы, а ничтожества столь же внезапно возвышались. Несправедливой раздачей чинов и наград, немотивированными разжалованиями и изгнаниями Павел озлобил против себя гвардию, генералитет и сановников.
Павел покусился на права дворянского сословия в целом, торжественно дарованные в 1762 году его отцом в манифесте «О вольности дворянской» и подтвержденные в 1785 году Екатериной II «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства».
Павел презрел право, вольности и привилегии тех, кто должен был составлять его опору и силу. Он запретил губернские дворянские собрания, отменил право избрания дворянских заседателей в уездные и губернские собрания и тем нанес оскорбление своим чиновникам и офицерам, уже полтора десятилетия почитавших себя вольными людьми, свободными от самодержавного произвола.
Павел унижал Сенат, никогда не бывал в нем, а Общее собрание называл «овчим собранием», чем восстановил против себя многих сенаторов, гордившихся тем, что были они членами Сената — Высокого и Правительствующего.
Не меньшим тираном и сумасбродом выглядел он и среди самых близких и родных ему людей. Александр и Константин боялись лишний раз попасться ему на глаза, а увидев отца, бледнели и трепетали. Даже тихая, добрая и ласковая невестка его, Елизавета Алексеевна, возненавидела своего тестя и мечтала о его свержении.
4 августа 1797 года она писала своей матери: «Я, как и многие, ручаюсь головой, что часть войск имеет что-то на уме или что они, по крайней мере, надеялись получить возможность, собравшись, что-либо устроить. О! Если бы кто-нибудь стоял во главе их! О мама, в самом деле, он — тиран!»
А за полтора месяца перед тем она же писала матери: «Правда, мама, этот человек мне противен, даже когда о нем только говорят… Представьте себе, мама, он велел однажды бить офицера, наблюдающего за припасами на императорской кухне, потому что вареная говядина за обедом была нехороша. Он приказал бить его у себя на глазах, и еще выбрал палку потолще… Вот образчик всяких мелких историй, происходивших ежедневно. Впрочем, ему безразлично, любят ли его, лишь бы его боялись. Он это сам сказал».
В опалу попал и Суворов, так и не дождавшийся назначения главнокомандующим действующей армии. Он по-прежнему «цепенел в бездействии», ибо Павел немедленно отменил Французский поход, возвратил войска из похода персидского, отозвал эскадры, боровшиеся с английским флотом. Он заявил, что его царствование будет для несчастной России эпохой мира.
Он отменил рекрутские наборы, но все же оставил огромную армию, решительно перестраивая ее на прусский лад, поставив на первое место ничего не дающие для боевой подготовки шагистику и парадоманию.
Поэтому Суворов был для нового царя живым воплощением ненавистной ему екатерининской армии, которому не было места в новом павловском войске, построенном по совсем другому образцу, о котором дерзкий старый фельдмаршал ничуть не стеснялся в открытую говорить обидные и неприятные для императора вещи.
24 ноября 1796 года, менее чем через три недели после смерти Екатерины, Суворов был назначен командующим Екатеринославской дивизией с оставлением в Тульчине. Получив вслед за тем предписание вступить в новую должность — инспектора, — Суворов счел себя глубоко оскорбленным, ибо вместе с ним на такую должность назначались и ординарные генерал-майоры. Он тут же послал императору прошение об отставке, но получил отказ.
Тогда Суворов стал игнорировать все приказы императора: он не ввел новые уставы и обучал войска по-старому, по-прежнему собственной властью предоставлял отпуска своим офицерам, что по новым временам, стало прерогативой императора.
Павел ни от кого не терпел ни малейшего прекословия и 15 января 1797 года объявил Суворову первый выговор по армии, а вскоре — еще один. В ответ на это Суворов послал еще одно прошение об отставке. Вместе с ним подали прошения об отставке восемнадцать его офицеров.
6 февраля при разводе караула, когда император отдавал распоряжения по армии, он сам зачитал высочайший приказ: «Фельдмаршал граф Суворов, отнесясь, что так как войны нет и ему делать нечего, за подобный отзыв отставляется от службы, без права ношения мундира».
Дождавшись официального письменного разрешения на выезд, Суворов выехал в свое огромное кобринское имение вместе с восемнадцатью офицерами, проявившими с ним солидарность. Он предложил каждому из них по небольшому имению и должности управляющих, ибо руководить семью тысячами крепостных одному ему было не под силу.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин бесплатно.
Похожие на Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин книги
- Значительные аккорды царствования Екатерины (Браки Романовых) - Вольдемар Балязин - История
- Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых - Вольдемар Балязин - История
- Душа Петербурга (сборник) - Николай Анциферов - История
- История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов - История
- Правда о «золотом веке» Екатерины - Андрей Буровский - История
- Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер - История
- Мятеж Реформации. Москва – ветхозаветный Иерусалим. Кто такой царь Соломон? - Анатолий Фоменко - История
- Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы - Сергей Евгеньевич Глезеров - История / Культурология
- 100 великих достопримечательностей Санкт-Петербурга - Александр Мясников - История
- Эпоха Юстиниана. История в лицах - Кирилл Карпов - Биографии и Мемуары / История / Политика
