Шрифт:
Интервал:
Закладка:
15
Я давно не видела серпа луны – я боялась смотреть на него, хотя мне очень хотелось. Я уже окончила школу, но все еще жила здесь. Вечерами в школе оставались только двое старых слуг: мужчина и женщина. Они не знали, как относиться ко мне: я не была уже ученицей, но не была и преподавателем или прислугой, хотя больше походила на последнюю. Вечерами я гуляла во дворе одна, и часто серп луны загонял меня в комнату – не хватало смелости взглянуть на него. А в комнате я могла думать о нем, особенно если было ветрено. Легкий ветерок словно доносил до моего сердца бледный свет луны, заставлял вспоминать прошлое и еще сильнее грустить о настоящем. Мое сердце было подобно летучей мыши в лучах луны – хотя и озаренная светом, она остается темной; а темное, хоть и умеет летать, все же темное,– у меня не было надежд. Но я не плакала, только хмурила брови.
16
У меня появился заработок: я стала вязать вещи для учениц. Директриса разрешала мне это. Но я зарабатывала мало, потому что ученицы сами умели вязать и обращались ко мне только в том случае, когда не успевали связать нужные срочно чулки или варежки. Однако сердце мое словно ожило, я даже думала: останься мама со мной, я могла бы ее прокормить. Но стоило мне подсчитать заработок, и я понимала, что все это только мечты, хотя они и доставляли мне радостные минуты. Очень хотелось увидеть маму. Если бы мы встретились и стали жить вместе, мы обязательно нашли бы выход – так я мечтала, но не очень верила в это. Я думала о маме, и она часто мне снилась. Однажды я со школьницами отправилась на прогулку за городскую стену. Был уже пятый час вечера, когда мы возвращались. Надо было торопиться, и мы выбрали самый короткий путь. И я увидела маму! В маленьком переулке была лавка, в которой торговали пампушками. У входа на шесте была выставлена большая пампушка из дерева. У стены сидела мама; согнувшись, она раздувала мехи. Я еще издали увидела ее и узнала, хотя она сидела спиной ко мне. Хотела подойти и обнять ее, но не посмела: я боялась, что ученицы будут смеяться надо мной, они и думать не могли, что у меня такая мама. Чем ближе мы подходили, тем ниже я опускала голову; я взглянула на маму сквозь слезы, она меня не заметила. Совсем близко от нее мы гурьбой прошли мимо, а она как будто ничего не видела и сосредоточенно раздувала мехи. Когда мы отошли подальше, я оглянулась, мама сидела в том же положении. Я не разглядела ее лица, только заметила, что волосы спадали ей на лоб. Я запомнила название этого переулка.
17
Мое сердце словно точил червь, я не могла успокоиться, не повидав маму. Как раз в это время в школе сменился директор. Директриса сказала, что я должна подумать о себе,– она кормила меня и давала приют, но не может поручиться, что новый директор сделает то же. Я подсчитала свои деньги – всего два юаня, семь мао и несколько медяков. На первые дни этих денег было достаточно, чтобы не умереть с голоду, но куда мне идти? Я не могла сидеть сложа руки и грустить, надо было что-то придумать. Первой мыслью было разыскать маму. Но сможет ли она взять меня к себе? А если нет? Своим приходом я вызову недовольство торговца пампушками, маме будет очень тяжело. Я должна подумать о ней, она моя мама, хотя бедность и разделила нас пропастью. Я думала, думала и решила не ходить. Нужно самой нести свои беды. Но как? Я не могла придумать. Я поняла, что мир слишком мал, чтобы в нем нашлось для меня пристанище или утешение. Собаки были счастливее меня – они могли спать на улице; людям же на улице спать не полагается. Да, я человек, но человеку может прийтись хуже, чем собаке. Если я не уйду, неизвестно, как отнесется к этому новый директор. Я не могла ждать, пока меня выпроводят за дверь. Стояла весна. Но я не чувствовала ее тепла, я только видела, что распустились цветы и зазеленели листья. Красные цветы были всего лишь красными цветами, зеленые листья – всего лишь зелеными листьями, я различала краски, но все это не имело для меня никакого смысла – весна была холодной и мертвой, она не оживила моего сердца. Я не хотела плакать, но слезы текли сами собой.
18
Я отправилась искать работу. Маму я не разыскивала, хотела сама зарабатывать на жизнь и ни от кого не зависеть. Два дня я выходила с надеждой, а возвращалась в пыли и в слезах. Для меня не было работы. Именно теперь я по-настоящему поняла маму и от души простила ее. Она хоть стирала вонючие носки, а я не могла найти даже такую работу. Путь, на который вступила мама, был единственным. Навыки и добродетели, воспитанные во мне школой, оказались никчемными, они годились для тех, кто сыт и свободен. Мои соученицы не допускали мысли, что у меня такая мама; они смеялись над продажными женщинами; да, они могут смеяться – они сыты. Я почти решилась: если найдется человек, который будет меня кормить, я буду все для него делать; ведь мама могла же покоряться. Я не хотела умирать, хотя и думала об этом; нет, я хотела жить. Я молода, красива и должна жить. В позоре не я повинна.
19
Стоило лишь подумать это, как мне показалось, что я нашла себе работу. Я отважилась погулять во дворе, где в темно-синем безоблачном небе висел серп весенней луны. Я залюбовалась им. Мягкий свет сияющего серпа падал на иву; ветерок доносил аромат цветов и шевелил ветки; их трепетные тени то появлялись на освещенной стене, то исчезали; свет слабый, тени легкие – малейшее дуновение ветерка пробуждало все ото сна. Чуть ниже серпа луны, над ивой, словно глаза смеющейся феи, блестели две звезды. Они смотрели то на серп луны, то на колеблющиеся ветки. У стены росло какое-то дерево, осыпанное белыми цветами. В слабом свете луны половина дерева казалась покрытой снегом, другая половина была неразличима в тени. «Серп луны – вот начало моих надежд»,– подумала я.
20
Я пошла к директрисе, ее не было дома. Меня пригласил войти молодой человек. Он был красив и любезен. Я всегда боялась мужчин, но этот не внушил мне страха. Он спросил, по какому делу я пришла, и так улыбнулся, что сердце мое растаяло. Я все ему рассказала. Он был растроган и обещал помощь. В тот же день вечером он принес мне два юаня, я не хотела брать их, но он сказал, что эти деньги. посылает директриса – его тетка, и добавил, что она подыскала мне квартиру, куда я смогу переехать завтра. Мне бы нужно было высказать свои сомнения, но я не могла решиться. Его улыбка словно проникала в мое сердце. Я чувствовала, что мои подозрения обидят его, такого милого и ласкового.
21
Смеющиеся губы касаются моего лица, поверх его головы я вижу улыбающийся серп луны. Весенний ветер словно опьяняет, он разрывает весенние облака, открывая серп луны и несколько звезд. Ветки ивы, склонившиеся над рекой, слегка колышутся, сверчки поют любовную песнь, а аромат цветущего тростника разлит в темном вечернем воздухе. Я слушаю журчание воды, дающей тростнику животворную силу; мне хочется стать такой же, как тростник, и быстро тянуться вверх. На теплой влажной " земле наливаются белым соком молодые побеги. Все вокруг жадно вбирает в себя силы весны, впитывает ее всеми порами, источает аромат. Подобно окружающим меня цветам и травам, позабыв обо всем, я вдыхаю весну; перестаю ощущать себя, словно растворяюсь в весеннем ветерке, в слабом свете луны. Внезапно луну заволакивает облако, я прихожу в себя и чувствую – жаркая сила подавляет меня. Серп луны исчезает, я теряю голову и становлюсь такой, как мама!
22
Я раскаиваюсь, успокаиваю себя, хочу плакать, радуюсь, просто не знаю что делать. Хочу убежать, никогда больше не видеть его, но снова мечтаю о нем и скучаю. Я одна в двух комнатах, он приходит каждый вечер. Он всегда обворожителен и добр. Он кормит меня и даже купил несколько платьев. Надевая новое платье, я замечаю свою красоту; я ненавижу эти платья, и в то же время жалко расстаться с ними. Я не смею думать обо всем этом, да и не хочется думать – я словно околдована, щеки у меня всегда пылают. Мне лень наряжаться, но я не могу не наряжаться; я изнываю от безделья, мне постоянно приходится искать, чем себя занять. Когда наряжаюсь, я нравлюсь себе, одевшись – ненавижу себя. Мне ничего не стоит расплакаться, но я изо всех сил стараюсь не делать этого, а глаза у меня весь день мокрые. Иногда я как сумасшедшая целую его, затем отталкиваю и даже ругаю; он всегда улыбается.
23
Я давно знаю, что надежд у меня нет; облако может закрыть серп луны,– так и мое будущее темно. Вскоре весна сменилась летом, и я пробудилась от весенних грез. Однажды в полдень ко мне пришла молодая женщина. Она была очень красива, но это была хрупкая красота, красота фарфоровой куклы. Войдя в комнату, она разрыдалась. Я все поняла без расспросов. По-видимому, она не собиралась скандалить, я тоже была далека от этого. Она держалась скромно. Плача, она взяла меня за руку. «Он обманул нас обеих!» – сказала она. Я думала, что она тоже любовница. Нет, это была его жена. Она не скандалила, а лишь повторяла: «Оставьте его!» Я не знала что делать, было жалко эту женщину. Я пообещала ей. Она улыбнулась. Глядя на нее, я понимала, что она не хочет ни во что вникать, ничего не хочет знать, ей нужно только вернуть мужа.
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза
- Дивный сон - Шэ Лао - Классическая проза
- Разящее копье - Шэ Лао - Классическая проза
- Дети подземелья - Владимир Короленко - Классическая проза
- Зеленые глаза (пер. А. Акопян) - Густаво Беккер - Классическая проза
- Золотой браслет - Густаво Беккер - Классическая проза
- Обещание - Густаво Беккер - Классическая проза
- Том 2. Тайна семьи Фронтенак. Дорога в никуда. Фарисейка - Франсуа Шарль Мориак - Классическая проза
- Бен-Гур - Льюис Уоллес - Классическая проза
- Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть вторая - Максим Горький - Классическая проза