Филипп вошел; в холле он сел в санки–лифт, которые помчали его по лифтопроводу, сделанному в виде русских горок, вдоль стен и потолков залов, вихляя и петляя с головокружительной скоростью. Наконец санки выплюнули гостя на груду подушек в виде бубликов, издавших при соприкосновении с телом юноши чрезвычайно приятный звон.

– Ты в раю! – шепнули ему в уши чьи–то голоса. Филипп поднялся. Громадный, размером со старинный стадион, зал был на три четверти заполнен гостями. В тот же миг молодой человек увидел Матильду, и ему захотелось сесть, лечь или пасть ниц – он так толком и не понял. Сегодня у нее были вишневые волосы, светившиеся изнутри алым светом, и такие же губы, а платье – из чего–то изумительного, яркого и полупрозрачного. Она поглядела на Филиппа, и тот почувствовал себя на седьмом небе, хотя и то небо он не променял бы сейчас на эту землю. Рядом с Матильдой стоял Сутягин. Его букет шипел и извивался.

– Очень, очень мило, – сказала ему Матильда. – Прощайте, меня ждут.

И она поплыла, рассекая толпу гостей, а они склонялись, когда она проходила мимо, и долго провожали ее восхищенными взглядами и шепотом зависти. Матильда приблизилась к Филиппу. Он взял ее руки в свои; его улыбка ослепляла, он даже забыл про Вуглускра и про то, как не хотел сюда идти.

– Я счастлив, – сказал Филипп.

Невидимый оркестр грохнул и лопнул в лиловом экстазе. С потолка потоками хлынуло конфетти из черного жемчуга. Гости аплодировали. Сутягин обливался потом. Ёж цапнул его за палец, и Серж взвыл от боли. Ужи хихикали, глумясь над его несчастьем.

– Пр–релестная пара! – произнес чей–то голос за его спиной. – Бр–раво! Бр–раво! Изумительно!

Обернувшись на манерный голос, Сутягин узнал в его обладателе знаменитого профессора Пробиркина. Профессор был, как обычно, в зеленом докторском халате и резиновых перчатках. На всякий случай Сутягин поклонился ему: Пробиркин слыл очень могущественным человеком. Впрочем, не он один привлекал в тот миг общее внимание: почтительный шепоток пробежал по рядам гостей, – вошел хозяин. Матильда, ведя жениха за собой, устремилась к отцу.

– Папа, Филипп здесь! – крикнул она.

И при этом оклике вся радость молодого человека куда–то улетучилась. Он незаметно высвободился, но Вуглускр уже заметил его и кивнул отечески–покровительственно. Толпа гостей кинулась к хозяину, спеша засвидетельствовать свое почтение, восхититься, вовремя вставить нужное словцо и, как знать, быть может, урвать кусочек от этой непристойной, кричащей, выставленной напоказ роскоши. Интерьер менялся каждые пять минут; зал попеременно превращался то в оплетенные лианами джунгли, то в морское дно, поле битвы, арену с гладиаторами; сразу же было видно, что здесь поработал опытный иллюзионер, и особо впечатлительные гости только успевали шарахнуться от львов, разгуливавших среди них как ни в чем не бывало, а животных уже сменяли пираты, берущие на абордаж какой–то корабль. Филипп, которому прискучили эти детские развлечения, ускользнул, но дорогу ему преградила женщина–пантера с подносом в руках.

– Шампанское?

Филипп, не глядя, взял волнистый бокал с прозрачной зеленой жидкостью, переливавшейся, как драгоценный камень; в глубине ее началось легкое брожение, и она тотчас окрасилась в небесно–лазоревый. Филипп почувствовал разочарование: он загадывал свой любимый цвет – сиреневый. И внезапно совсем близко от него, как дуновение прохладного ветра (но нет, это невозможно, в наш век, когда погода регулируется одним мановением руки всесильного министра осадков), повеяло предчувствием чего–то большого, важного и еще не свершившегося. Филипп замер: он не мог оторвать взгляд от бокала, где шампанское медленно наливалось розовым. Словно Неизреченное коснулось его лица своим крылом и упорхнуло прочь – но он был в том же зале, где гости смеялись, шептались, злословили и дурачились. Филипп поднял голову. Новый шквал конфетти обрушился на толпу, на этот раз – золотого, и блестки застряли в каштановых волосах Филиппа, осыпали его куртку и скользнули в бокал. Сначала он не увидел ничего, вернее, ничего достойного внимания: дородный Пробиркин, Ровена, подруга Матильды, в металлическом скафандре с соблазнительным декольте, содержимое которого более чем соответствовало международному силиконовому стандарту, какая–то разбитная девица лет сорока в платье из чертовой кожи и ангельских перьев, которая смеялась, запрокинув голову, так что он видел ее нёбо; с ней военный… потом знаменитый репортер Сильвер Прюс с двумя парами очков на носу… но за плечом Сильвера мелькнули чьи–то глаза, и Филипп замер. Он видел их долю секунды, может быть, одну тысячную, а может быть, и того меньше, но этого было достаточно; словно воды, сомкнувшиеся над его головой, разошлись, и он поднялся на поверхность. Ничего не изменилось, и ничто уже не было таким, как прежде; все стало другим. «Как чудно! – подумалось Филиппу. – Как странно!» Бокал в его руке стал совсем сиреневым.

– Филипп!

Матильда подошла к нему сзади и поцеловала в шею; он обернулся к ней, а когда вновь посмотрел туда, незнакомки уже не было. Сильвер Прюс разглагольствовал. Шампанское в руках Филиппа покрылось сизой пленкой. Та же женщина–пантера, а может быть, другая предложила бокал Матильде.

– За нас, – сказала Матильда, и в своенравном личике ее было столько любви и обожания, что Филипп не нашелся, что ответить. Гул восхищения бежал по залу, и перед Филиппом на мгновение мелькнуло свежее миловидное лицо Орландо Оливье, актера, о котором говорили, что он затмит всех предыдущих, если уже их не затмил. «Что это было?» – думал Филипп, ища вокруг очаровавшие его глаза, но их не было. Подошедший Вуглускр громко смеялся крокодильим банкирским смехом и веселился до неприличия. Попросив тишины, он громко объявил о помолвке своей дочери с Филиппом, здесь присутствующим, и галантно извинился за вынужденный размах праздника, чтобы не шокировать самых бедных миллиардеров. Льстивые поздравления, хлынувшие из всех уст, окончательно сбили Филиппа с толку. Пока Матильда с видимым удовольствием отвечала на них, он вспомнил о чем–то и бросился за Вуглускром.

– Я хотел бы попросить вас об одолжении, – волнуясь, проговорил он. – Речь идет об одном моем друге.

Бубликовый король рассеянно выслушал его, хлопнул по плечу и заверил, что все это мелочи и что он рад будет оказать Филиппу такую пустячную услугу. Сам не зная отчего, молодой человек почувствовал облегчение. Он выпил шампанское и скомкал бокал.

– Что у тебя? – спросила Матильда.

Филипп раскрыл ладонь; на ней лежала бабочка.

– Играем в прятки! – закричала Матильда и потащила его за собой. Водил несчастливец, чей бокал – о ужас! – оказался розой: это был Сутягин. Свет погас, гости с хохотом разбежались по комнатам. На какой–то лестнице Филипп налетел на пиратского канонира, выстрелившего в него из иллюзорной пушки. Грохот на миг оглушил Филиппа; Матильда со смехом поманила его из мрака и исчезла. Лестница заскользила под Филиппом, как эскалатор.

– Матильда! – тихо позвал молодой человек.

Ответом ему была звенящая тишина. Он повернулся и лбом стукнулся о скафандр, загремевший, как барабан. Филипп догадался, что это Ровена: она с давних пор преследовала его, пытаясь рассорить с Матильдой, но у нее ничего не выходило.

– А я вас поймала, – сказала она, жарко дыша ему в ухо.

Филипп пробормотал что–то невнятное и на всякий случай поспешил прочь. Раз или два он налетал на диван, который мгновенно превращался в стол с острыми краями.

«Я неуклюж, – думал Филипп. – Здешние вещи меня не любят. Точнее, они понимают, что я не люблю Вуглускра, их господина. За что? Вот вопрос!»

Вуглускр был богат. Вуглускр был удачлив. В свои 72 года он имел самую цепкую хватку на свете. Город склонялся перед ним, как перед богом. Бублики Вуглускра исчислялись миллиардами, будущее его было безупречно, а прошлое – невероятно плодотворно. Весь свет принадлежал Вуглускру, между тем как сам он принадлежал своей дочери, в которой души не чаял, а она – Филиппу, которого любила всем сердцем. Так что Филипп, будь в нем хоть капля самомнения, мог считать, что весь свет принадлежит ему, и извлекать из этого соответствующие выгоды, о которых, несомненно, позаботился бы более предусмотрительный человек. Впрочем, если бы Филипп был предусмотрителен, вряд ли Матильда полюбила его – по крайней мере, так, как она любила.

Филипп не знал, началась игра или уже закончилась; во всяком случае, ему было все равно. В лифте, сделанном в виде кареты Золушки (и оттого жутко неудобном, но что поделаешь – сказка есть сказка), он спустился в сад, где росли пластмассовые штыкрозы, обвитые колючей проволокой. Первое время садовник пытался удержать ее в рамках приличия с помощью бульдозера и лазерных ножниц, но она насмехалась над ним и буйно раскинулась по всему саду. Филипп остановился в нерешительности: он ведь приказал лифту везти себя наверх, но в доме Вуглускра ни одна вещь не слушалась его. Впереди, между кустами, что–то белело. Филипп подошел ближе, и колючие гирлянды с тихим, шипящим свистом раздвинулись, уступая ему дорогу. Белое пятно плыло перед ним, то обретая очертания женского платья, то скрываясь в темноте. Они оказались в аллее, с обеих сторон обрамленной фонтанами, выбрасывавшими пестрые светящиеся струи, и здесь девушка оглянулась. Филипп узнал эти глаза, эти длинные загнутые кверху ресницы. Над длинными русыми волосами девушки порхала настоящая бабочка, и Филипп не мог понять, откуда она взялась. Он хотел заговорить – прямо над его головой с рокотом прокатился фейерверк, и весь дом вспыхнул огнями. Когда же молодой человек пришел в себя от неожиданности, незнакомки уже не было.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 65

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Поезд на Солнечный берег - Валерия Вербинина бесплатно.

Похожие на Поезд на Солнечный берег - Валерия Вербинина книги

Странный мир - Сергей Калашников - Социально-психологическая
Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
Удачная охота - Филипп Андреевич Хорват - Боевая фантастика / Киберпанк / Социально-психологическая
Между светом и тьмой... - Юрий Горюнов - Социально-психологическая
Черное знамя - Дмитрий Казаков - Социально-психологическая
Реставраторы миров (сборник) - Сергей Трищенко - Социально-психологическая
Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев - Социально-психологическая
КРИСТАЛЛ ЖЕЛАНИЙ - Алексис Алкастэн - Русская классическая проза / Социально-психологическая
Смутное время (фанфик Neon Genesis Evangelion) - Dron - Социально-психологическая
Кибербес - Максим Черноморченко - Русская классическая проза / Социально-психологическая / Прочий юмор

Оставить комментарий