Форма входа
Читем онлайн Кафе утраченной молодости - Патрик Модиано
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Вчера вечером я внимательно просмотрел все страницы тетради. «Луки с брюнетом в замшевой куртке». К своему большому удивлению, я заметил, что запись об этом незнакомце появляется не только в июне. В самом низу страницы наспех нацарапано: «24 мая. Луки с брюнетом в замшевой куртке». А в апреле есть еще два упоминания. Я спрашивал Боуинга, зачем каждый раз он подчеркивал ее имя синим карандашом, словно желая выделить среди других. «Это не я», — сказал Капитан. Он сидел как-то за стойкой и заносил в свою тетрадь имена пришедших посетителей, и в это время к нему обратился мужчина. Мужчине было около сорока, и, кажется, это был знакомый доктора Вала. Голос у него оказался мягкий, он курил сигареты с фильтром. Он располагал к себе, и Боуинг кое-что рассказал ему о своей «Золотой Книге», как он называл тетрадь. Незнакомец тут же заинтересовался. Он назвался «издателем». О, конечно, он знал того фотографа, что приходил в «Конде» делать снимки. Он намеревался издать альбом «Парижское кафе». Так что нельзя ли ему взять до завтра эту тетрадь — она весьма помогла бы при составлении подписей под фотографиями. На следующий день он принес ее обратно, и больше в «Конде» его не видели. Что поразило Капитана, так это то, что имя Луки оказалось подчеркнуто синим карандашом. Тогда Боуинг захотел узнать об этом издателе побольше и обратился к доктору Вала. Тот удивился: «А, так он вам сказал, что он издатель?» Доктор был с ним шапочно знаком, так как часто видел его у «Мален», что на улице Сен-Бенуа, и в баре «Монтана», где они играли в «четыреста двадцать одно». Этот парень постоянно обретался в квартале. Имя? Кэслей.
Боуингу показалось, что Вала стеснялся говорить о своем приятеле. А когда Капитан упомянул о тетради и о синем карандаше, то во взгляде доктора мелькнула тревога. Буквально на мгновение. Потом доктор улыбнулся и сказал: «Должно быть, малышка ему нужна зачем-то… Она очень мила… Но что за странная мысль — заносить в тетрадь наши имена? Я только диву даюсь, глядя на вас и ваших друзей… Эти ваши патафизические опыты…» Он валил все в одну кучу — патафизику[1], леттризм[2], автоматическое письмо, метаграфию и прочие эксперименты, которым предавались такие близкие к литературе люди, как сам Боуинг, Жан-Мишель, Фред, Бабилэ, Ларронд и Адамов. «Да к тому же это опасно, — добавил он, посерьезнев. — Ваша тетрадка — это наводка для полиции. Нас могут сцапать всех одним махом».
Боуинг запротестовал и попытался объяснить свою теорию точек пересечения; но с того дня ему стало казаться, что доктор Вала перестал ему доверять и сторонится его.
Этот Кэслей не просто отмечал имя Луки. Каждый раз, когда в тетради рядом с нею упоминался «брюнет в замшевой куртке», имя оказывалось подчеркнуто дважды. Это чрезвычайно обеспокоило Боуинга, и все последующие дни он бродил по улице Сен-Бенуа в надежде разыскать самозваного издателя у «Ля Мален» или в «Монтане» и потребовать от него объяснений. Но тот так и пропал. Сам же Капитан некоторое время спустя был вынужден покинуть Францию. Он оставил мне тетрадь, рассчитывая, что я найду того человека. Но теперь уже слишком поздно. К тому же если то время и оживает иногда в моей памяти, то только благодаря вопросам, которые остались без ответа.
Иногда, когда я возвращаюсь домой из конторы или же одинокими воскресными вечерами, в памяти моей всплывает одно обстоятельство. Со всем тщанием я стараюсь собрать все воедино, записывая на оставшихся чистых страницах тетради Боуинга. Теперь и я отправляюсь на поиски точек пересечения. Мне это доставляет такое же удовольствие, как для других кроссворды или раскладывание пасьянсов. Имена и даты в тетради очень помогают мне, благодаря им мне время от времени удается уточнить какой-нибудь факт: например, было ли в полдень такого-то числа солнце или же шел дождь. Я всегда был очень восприимчив к погоде.
Однажды Луки пришла в «Конде» с мокрыми от дождя волосами. Весной и осенью с неба без конца капает. За стойкой была мадам Шадли. Она поднялась к себе, в свою малюсенькую квартирку, что располагалась над кафе, и принесла полотенце. Как указывает запись в тетради, за столиком в тот вечер собрались Закария, Аннет, Дон Карлос, Мирей, Хупа, Фред и Морис-Рафаэль. Закария взял полотенце, промокнул им шевелюру Луки, а затем обернул его вокруг ее головы на манер тюрбана. Луки подсела к ним, ей дали выпить грога. Она так и просидела допоздна с тюрбаном на голове. В два часа ночи мы собрались расходиться, но на улице все еще шел дождь. Мы стали в проеме двери. Мадам Шадли прибрала в зале и отправилась спать. Она открыла окно и предложила нам подняться к ней. Но Морис-Рафаэль очень вежливо ответил:
— О, не стоит, мадам. Мы вам только помешаем…
Это был темноволосый, приятной наружности человек, чуть постарше нас, частый посетитель «Конде». Закария звал его Ягуаром за его походку и кошачьи повадки. У него, так же как у Адамова и Ларронда, вышло несколько книг, но мы никогда не говорили об этом. Этого человека окутывала завеса тайны, и мы даже полагали, что он связан с преступным миром.
Дождь усилился, но для большинства это не имело большого значения, поскольку они жили неподалеку. Вскоре из всей компании остались Луки, Морис-Рафаэль и я.
— Пойдемте к машине, — предложил Морис-Рафаэль.
Мы побежали под дождем вниз по улице, туда, где была припаркована его машина, старенький черный «форд». Луки села рядом с водителем, а я устроился на заднем сиденье.
— Кого отвезти первым? — осведомился Морис-Рафаэль.
Луки сказала ему свой адрес, уточнив, что это где-то за кладбищем Монпарнас.
— А, так вы, значит, живете в преддверии, — заметил Морис-Рафаэль.
Готов поклясться, что ни я, ни Луки так и не поняли, что означало это «преддверие».
Я попросил отвезти меня к Люксембургскому саду, поближе к Вальдеграс. Мне не хотелось, чтобы Морис-Рафаэль знал, где я живу, поскольку боялся лишних расспросов.
Потом я пожал руки Луки и Морису-Рафаэлю, отметив про себя, что никто из них не знал, как меня звать. Я не очень-то исправно посещал «Конде», да и держался в стороне. Мне было достаточно слушать их всех, мне было хорошо в их компании. «Конде» являлось для меня чем-то вроде убежища, где я спасался от скуки жизни. Там была часть самого меня — лучшая часть, — которая там и осталась.
— Вы правильно сделали, что поселились на Вальдеграс, — произнес Морис-Рафаэль.
Он улыбнулся, и мне показалось, что в его улыбке помимо вежливости сквозила и ирония.
— До скорого, — попрощалась Луки.
Я вышел из машины и подождал, пока она скроется из виду по направлению к Пор-Рояль, а затем повернул назад. На самом деле я жил не в районе Вальдеграс, а чуть дальше, в доме № 85 по бульвару Сен-Мишель, где чудесным образом нашел себе комнату сразу по приезде в Париж. Из окна я мог видеть фасад моего института.
Этой ночью я не мог оторвать взгляда от величественного здания и от широкой каменной лестницы, ведущей ко входу. Что они бы подумали, если б узнали, что я почти каждый день поднимался по ней, что я учился в Горном институте? Закария, Хупа, Али Шериф или Дон Карлос — могли ли они знать, что это такое? Следовало держать это в тайне, иначе они высмеяли бы меня и стали бы презирать. Что для Адамова, Ларронда или для Мориса-Рафаэля Горный институт? Да ничто. Они посоветовали бы мне не приходить больше в «Конде». А я посещал это место не для того, чтобы однажды получить такой совет… Луки и Морис-Рафаэль, должно быть, уже были по другую сторону кладбища Монпарнас, этого «преддверия». А я все еще стоял во тьме у окна и неотрывно смотрел на черный фасад. Здание походило на заброшенный вокзал в каком-нибудь провинциальном городке. На стене соседнего дома я заметил следы от пуль, словно здесь кого-то расстреливали. Я повторял про себя эти два слова, и с каждым разом они казались мне все более и более необычными: «Горный институт».
~~~
Мне повезло, что моим соседом за столиком в «Конде» оказался тот юноша, с которым удалось завязать непринужденную беседу В этом заведении я оказался впервые; молодой человек годился мне в сыновья. Тетрадь, в которую он записывал день за днем, вечер за вечером всех посетителей кафе, сильно облегчила мою работу. Жаль, конечно, что пришлось скрыть от него истинную причину, по которой мне потребовались его записи. Когда я сказал ему, что являюсь издателем, я солгал.
И, конечно же, я видел, что он поверил мне. Быть на двадцать лет старше других — преимущество. Никто не интересуется твоим прошлым. А если кто-нибудь и задаст пару ничего не значащих вопросов о том, как ты жил до сих пор, то ведь можно и присочинить. Новая жизнь! И никто не будет проверять. И пока рассказываете все эти небылицы о своей воображаемой жизни, вам кажется, что вы находились в каком-то затхлом помещении, куда вдруг ворвался поток свежего воздуха. Окно с треском распахнулось, и в налетевшем ветре с простора захлопали жалюзи. И вы снова видите будущее.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кафе утраченной молодости - Патрик Модиано бесплатно.
Похожие на Кафе утраченной молодости - Патрик Модиано книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Ноа а ее память - Альфредо Конде - Современная проза
- Людское клеймо - Филип Рот - Современная проза
- Тетради дона Ригоберто - Марио Варгас Льоса - Современная проза
- Запретное видео доктора Сеймура - Тим Лотт - Современная проза
- Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Марианна Марш - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Из Фейсбука с любовью (Хроника протекших событий) - Михаил Липскеров - Современная проза
- Женская тетрадь - Татьяна Москвина - Современная проза
