Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В зале отдыха несколько пациентов смотрели по телевизору какое-то шоу; смехом взрывался зал – на экране, но зал по эту сторону экрана – в пижамах – хранил молчание.
Одна из медсестер – Сандра (та самая, которая побывала в Италии и столь восторженно отзывалась об этой своей поездке) за что-то отчитывала пациента, помахивая перед его носом своим указательным пальцем. Сандра была совершенно безразлична к больным, они ей ужасно надоели за годы, что она проработала в психбольнице.
Селезень вошел в одну из палат, где накануне его отпуска появился новый пациент – чернокожий гигант неопределенного возраста, по имени Джим. Пациент – загадка. Его привезли в наручниках – устроил настоящий дебош в Манхэттене, разгромив там несколько бутиков и ресторанов. Его усмирял целый взвод полиции, говорят, пришлось даже вызвать вертолет.
В больнице Джиму сделали укол, и он тут же успокоился: тихонько лег на кровать, подложил под щеку сложенные лодочкой ладони и заснул.
Прошел день, другой, а Джим почему-то не просыпался. Лежал себе на кровати, то храпел до того громко, что дрожали стекла в оконных рамах, то тихо посапывал. Попытались его разбудить – безуспешно. Решили, что Джим просто устал после долгого бродяжничества, скитаний и дебошей. Пусть отдыхает, восстанавливается. Однако и через неделю Джим не проснулся. Спал, как убитый, только позы изредка менял.
Обсуждали его дело на врачебном совещании. Что за мистика? Пришли к выводу, что Джим впал в летаргический сон. Явление достаточно редкое в наше время, когда все сон теряют. Решили ждать, пока Джим проснется.
В этой палате стояли две кровати. На одной лежал Джим. По-прежнему спал, широко раскрыв рот. Воротник пижамной курточки топорщился и касался его небритой щеки.
Доктор Селезень на миг остановил на Джиме свой взгляд. Надо же – до чего странные у него веки: толстые, морщинистые, будто из слоновой кожи. Такие веки поднять наверняка непросто. «Ему тяжело держать глаза открытыми!» Эта неожиданная догадка совершенно непсихиатрического характера смутила Ивана. «Что-то я стал слишком много фантазировать. Но, может быть, он все-таки не спит?» Для верности доктор Селезень легонько потряс Джима за плечо. Тот пробормотал что-то невнятное, затем сильно втянул воздух через широко раздутые ноздри и… снова захрапел.
Вторая кровать в палате была свободна, без постели. Странное дело, странное: в больницу беспрерывным потоком поступают больные, но кровать не используется и свободное койко-место пропадает.
Эту кровать месяц назад сюда принесли из кардиологического отделения, где она почему-то оказалась не нужна. Технически оснащенная и начиненная электроникой, кровать выделялась среди других своим современным дизайном и количеством кнопок. Обрадовались было такому приобретению, но вскоре в ней обнаружилась какая-то поломка. Вызвали мастеров, те провозились полдня, но так и не починили.
«На следующем заседании персонала нужно спросить у директора, в чем дело, что за бесхозяйственность?! Пусть поставит вопрос ребром перед своим заместителем по административной части».
Припомнив замдиректора по административной части – мистера Вильяма, – Иван словно увидел перед собой важного, полного мужчину, который имел обыкновение то и дело вытирать свою взопревшую шею ароматизированной салфеткой и при этом сильно кривить лицо, будто вытирал шею не мягкой салфеткой, а наждаком. Иван представил себе его… в виде борова, летающего по всей психбольнице. А сверху на него можно посадить… голую наездницу. Кого бы? Медсестру Сандру? Нет – доктора Фролову!
Ай-яй-яй, очень неудачная вольность воображения, Иван Борисович. Нельзя так плохо – о коллегах. Но мистер Вильям в образе борова все-таки хорош!
Хмыкнув, Иван подошел вплотную к свободной кровати. Зачем-то положив на нее руки, надавил несколько раз. Кровать – с электронным приводом, с внутренним подогревом матраса, – отозвалась веселым скрипом, от которого Ивану стало очень гадко на сердце.
Он неожиданно вздрогнул и в ужасе оглянулся…
Кто это? Тень большой птицы выпорхнула откуда-то и пролетела под потолком. Птицы? Птицы?
Тень устремилась в угол палаты, и Иван заметил ее черное крыло. Или же это был край черного плаща? Иван крепко сжал кулаки, приготовившись к тому, что этот некто сейчас на него набросится.
…Бар «Sistina», дорога от станции «Barberini»… Иван крепко упирался руками в кровать, словно пытался удержать ускользающее от него чувство реальности. Но его как будто бы уволакивало куда-то, уносило, переворачивало и перекручивало в воздухе. От сильного головокружения, теряя равновесие, он присел на корточки, коснувшись ладонью пола.
– Доктор Селезень, что с вами? Вы в порядке? – услышал он женский голос над собой.
– Да. Случайно уронил квотер, – Иван поднялся, засунул в карман якобы найденную монету.
Перед ним стояла медсестра Сандра, в белом халате:
– Как вы съездили в Италию, доктор? Понравилось?
* * *Возвращался после работы домой, в своем «Лексусе», салон которого еще приятно пах новой кожей. Был час пик, поэтому приходилось долго стоять в пробках.
Иван ерзал на мягком сиденье, зачем-то снимал и снова набрасывал ремень – ему казалось, что ремень слишком давит ему грудь. Он часто менял каналы в радиоприемнике, сердито постанывая. «Откуда у меня появилось это нездоровое возбуждение и раздраженность? Чем я постоянно недоволен?» После отпуска все ему не так – и в больнице, и в жизни. Еще недавно казалось, что жизнь окончательно и бесповоротно налажена и катится по накатанной: работа, пациенты, дом, на уикенды – дача.
Порой появлялись и женщины. Разные попадались: умные и не очень, хитрые и наивные, красивые и так себе. Но, невзирая на различия, все они одинаково были слишком земными и смертельно скучными, – такими же, как и его бывшая жена.
Иван женился в Москве, приехал в Нью-Йорк и вместе с женой прожил ровно год. Он припомнил свой знаменательный побег, в ту далекую пасмурную ночь, когда, оставив жену спящей, выскользнул в одних трусах из квартиры в окно и спустился по наружной пожарной лестнице, имея при себе лишь двадцать долларов на такси…
– Ви-и! – взвизгнули тормоза. Ивана бросило бы грудью на руль, если бы не ремень. Перед ним – из какого-то дома вынырнул большой черный кот и стал медленно переходить дорогу.
Иван сильно давил на педаль тормоза и во все глаза пялился на столь невиданное явление: кот медленно переходит дорогу, лениво так, будто нехотя. Не бежит стрелой, пугливо оглядываясь, не прыгает, а идет себе, словно вразвалочку. Нахал! Иван нажал на гудок – машина рявкнула, но черный котяра лишь повернул голову и, как показалось Ивану, презрительно посмотрел на него зеленовато-синим глазом. Затем вытянулся, оскалился и, проделав эту небольшую зарядку, неспешно продолжил свой путь.
«Может, он наелся от пуза так, что еле ноги волочит? Или пообщался с кошкой и обессилел? Или налакался где валерьянки? Кот – хулиган! Наелся, напился, наебался…»
Иван все давил на педаль тормоза. Глядел вслед коту, пока тот, перейдя дорогу, ни скрылся.
Сзади за Иваном выстроилась вереница машин. Ревели и трубили клаксоны, торжественно и печально, будто бы сейчас всенародно поминали кого-то великого…
Глава 4
Уже темнело, когда Селезень закончив косить траву перед домом, у себя на даче, отложил электрокосилку. Постоял недолго, глядя на высокие сосны и дубы, окружающие со всех сторон его дом. Запах сырой земли, свежескошенной травы, хвои и листьев всегда напоминал ему лес на окраине Васильковска, в озерах и ручьях. Бегал туда в детстве с пацанами – ловить рыбу, стрелять из рогатки по воронам.
Ка-ар! – громко каркнула ворона, сорвавшись с ветки сосны, и улетела. – Ка-ар! Ка-ар!..
Приблизительно через полчаса Селезень вошел в одну из комнат своего дома, свалил на пол возле камина вязанку березовых чурок. Кочергой расчистил от золы дно камина. Потом засунул туда чурки, воткнул между ними клочья скомканной бумаги и плеснул из бутылки легковоспламеняющуюся жидкость. У-у-ух! – загудело в камине. Хорош-шо…
Этот камин соорудил отец Ивана, когда-то приехав в Нью-Йорк навестить сына. Отец знал, что Иван любит тепло и очень страдает от малейшего переохлаждения. Отец потом уехал обратно, в Васильковск. Но с тех пор, когда разговаривали с Иваном по телефону, всегда интересовался: как камин? Выдерживает ли температуру огнеупорный кирпич, нет ли где трещин? Согревает ли?..
Иван – в черной футболке и черных шортах, сидел в кресле-качалке. Изредка подавал корпус назад, отталкиваясь ногами от пола. У него часто мерзли пальцы ног, даже при относительно теплой погоде, поэтому на его ногах и сейчас были тапочки.
А на коленях Ивана лежала раскрытая рукопись в кожаном переплете, страниц, пожалуй, на триста. Настоящий фолиант. Будто бы изготовленный в средневековой мастерской!
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Неоконченная симфония (сборник) - Инна Буторина - Русская современная проза
- Возвращение. Как перестать прощать и научиться любить. Взгляд психотерапевта - Полина Гавердовская - Русская современная проза
- Анфиса в Стране чудес - Наталья Рубанова - Русская современная проза
- Девочка с антенной и летающие парты. американские приключения русской учительницы, часть первая - Татьяна Мануковская - Русская современная проза
- Русская комедия (сборник) - Владислав Князев - Русская современная проза
- Невыдуманные истории от Жоры Пенкина. Книга 3. В Америке - Евгений Пекки - Русская современная проза
- Страсти обыкновенные (сборник) - Михаил Башкиров - Русская современная проза
- Заратуштра - Андрей Гоголев - Русская современная проза
- Жизнь – это нечто большее - Галина Шаульская - Русская современная проза