Форма входа
Читем онлайн Угол ее круглого дома - Эльчин Сафарли
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Как знать, может, неведомый читатель моей повести сейчас цинично усмехается, расценивая мои строки как типичные бабские слюни, наивный лепет, может, он скажет, что мужики никогда не вкладывают особого смысла в слова, которые шепчут женщинам на ушко. Мол, дуры вы, клюете на все заброшенные удочки, наступаете на все расставленные грабли – и сами же изобретаете оправдания для своих мучителей. В этих словах, конечно, есть своя правда, но в любом правиле есть исключения… В жизни даже самого циничного человека может случиться большая любовь. И тогда его лучшие человеческие качества проявятся, если, конечно, он сумеет любовь сохранить и вырастить, не загубив ее на корню.
Большая любовь переворачивает все с ног на голову – смешивает сезоны, обесценивает прежние ценности, меняет вкусы, направления. Она как-то незаметно, исподволь, как упрямый росток подснежника, прорастает в том уголке сердца, который давно казался отжившим. И никто не застрахован от того, чтобы под влиянием этой любви стать именно тем, кем всегда боялся стать…
Меня любовь отучила искать ответы в книжках, примерять на себя истории чужих героинь, слушать сентиментальные музыкальные баллады с мыслью: «Боже, это же обо мне! That’s all about me!» По вопросам собственной судьбы следует обращаться к собственному сердцу. Оно, мудрое, стучит от первой нашей секунды до последней – как опытный радист, посылая в эфир важные зашифрованные сообщения. Почему мы доверяем кому угодно, кроме себя? И о безвозвратно ушедшем, и о светлой надежде лучше всего знает наше сердце. И только потеряв с ним связь, мы набиваем шишки и коллекционируем шрамы…
Но нам повезло, наша любовная лодка все удаляется от рифов быта. Ты не пугайся гроз семи морей, пусть они дергают нашу яхту на швартовых, пусть хлещут освободившиеся на ветру канаты, пусть волны сердито бьются в иллюминаторы, разве нам есть до них дело? Мы продолжим кружить по палубе в венском вальсе. Ты – самый красивый призрак ночи, я – самая близкая, земная мечта.
* * *Ты большой и очень мягкий. Ты – теплое покрывало, под которым хочется укрыться от скучных, безжизненных новостей, прозрачных дождей без запаха, монотонных календарных строчек. Обними меня, сожми в объятиях, убереги от того, что вне тебя, не отвечай на мою грусть словами «так бывает». Лучше поцелуй и замри, давай помолчим, соединившись губами. Будем смотреть одинаковые сны?
Направляй меня, подхвати нежным касанием, унеси ввысь, в бриллиантовую россыпь звезд. Удаляясь, будем удивляться тому, как наш земной шарик окаймлен голубоватым светом и все величайшие концепции мира теряют актуальность, обретая жалкую относительность, – так им и надо, уж слишком много в них допущений…
Я обожаю твое тело. Длинные руки, упрямую шею. Ямочки под мышцами на предплечьях. Ягодицы, на рельефе которых играют свет и тень, когда ты сонной походкой направляешься из постели в душ. Я люблю засыпать на твоих упругих бедрах, водить пальцами по мускулистой спине, скользить взглядом по твоему животу с трогательным пушком, идущим от пупка вниз, к сокровенному, медленно погружаться в сон с чувством непричастности к мелочам бытия…
Ты лежишь в напряженной позе, с трудом сдерживаясь, а я змеей перемещаюсь по тебе, подношу соски к твоим влажным дрожащим губам; жадно ловишь ты ими мою плоть, бормочешь, что безумно хочешь меня схватить и отыметь, как последнюю суку, порвать в клочья, кончать в меня не раз и не два, а пока я не начну молить о пощаде. Согласна…
Твоя кожа пахнет сырыми листьями. Ты огромный, как небо, а я становлюсь маленькой-маленькой, сворачиваюсь в клубок в твоем пупке – там не холодно, я согреваюсь в зарослях темных волос на выпуклых полушариях твоего торса.
Самый красивый мужчина в моей реальности, в моих мечтах! И совсем не похожий на тех, кто был «до», и даже подумать невозможно, что кто-нибудь может быть «после». Кто-то считает, что только ущербные женщины могут открыто восхищаться красотой своих мужчин – мол, комплименты их балуют, окрыляют, развращают, подталкивают перехваленных любовников искать все новых и новых подтверждений своих достоинств на стороне. До какого же идиотизма можно дойти в приверженности авторитетам. Да это настоящий бабский страх остаться одной и показушная демонстрация независимости. Многие женщины уверены, что для того, чтобы управлять мужчиной, нужно держать его на коротком поводке. А по мне, так надо успеть сказать все самое-самое, что рвется из глубины сердца. Как знать, чем обернется для нас завтрашний день?
Мы, современные женщины, насмотрелись «Секса в большом городе» и «Отчаянных домохозяек», начитались расчетливых романчиков Бушнелл и вечно утрирующего все глянца и безоглядно поверили им. Поверили, что наши мужчины должны быть похожи на Тома Круза и Бреда Питта, обязаны владеть искусством высокобюджетного обольщения и всячески сюсюкаться с нами, не имея права на домашние котлеты, выглаженные рубашки и вообще ни на что, кроме нас, самых обольстительных и угламуренных созданий. А мне порой так хочется закричать: женщины, да для чего же вам нужны мужчины, если вы вечно недовольны ими? Пусть я выгляжу лохушкой с запудренными мозгами, пусть я не трачу свое время на антицеллюлитные обертывания, не разбираюсь в сумочках-легендах Birkin и не узнаю на фотоотчетах со светских вечеринок девах, известных шумными скандалами, и их партнеров, которыми они между собой обмениваются, как картами, но ведь я… Да, я – люблю.
Иногда я думаю, что получила нечто большее, чем мне положено. В жизни до тебя у меня было довольно много чего грустного. Честно говоря, я уж и не надеялась услышать когда-нибудь: «Я буду с тобой всегда». Ты – мое самое большое везение. И кроме того, я очень долго искала еще одного человека, который, так же, как и я, любит морковный пирог. Без сливок…
* * *Громадная усталость – она везде была со мною, непрошеный спутник в череде плаксивых дней, который вроде и помогает тем, что разделяет твою грусть, но при этом медленно подводит к пропасти. До твоего появления я возвращалась домой после работы такой изможденной, что сил едва хватало снять и отшвырнуть подальше от себя туфли. Еле-еле доползала до душа, стояла статуей под его горячими струями, а потом плелась в постель, даже не делая попыток добрести до кухни и погреть на ночь молока.
Зимние груши с парников китайских долин так и догнивали в пустом холодильнике, белье неделями пылилось на сушилке, почтовый ящик ломился от писем, отвечать на которые мне было нечего, диск с недосмотренными «Часами» покоился в недрах DVD-плеера, его яркий картонный бокс оплакивал свою одинокую судьбу где-то за диванными подушками, а верный «Хюндай» месяцами просился на мойку. Бессмысленное существование с периодическими случками с безымянными мужчинами, редкими вылазками на дачу к родителям или к болтливой Кате, верной маникюрше-педикюрше.
Мне хотелось выстоять, но по большому счету давно уже не хотелось жить. Жить – это не обязательно существовать физически. Жить – это когда улыбаешься внезапно начавшемуся дождю, не вспоминая о том, что забыл захватить зонтик. Жить – это когда в самый разгар рабочего дня выскальзываешь из офиса и мчишься туда, где нет таких скучных терминов, как «должностные обязанности», «овертайм», «корпоративный дресс-код», а есть только ты и я, бутылочка молодого итальянского вина и несколько сортов сыра, и виноград, и мохнато-голубой плед один на двоих…
В последнее время моя усталость доходила до таких степеней, что я не ощущала в себе никакой воли вообще. Нет, конечно, на работе я держалась в форме: улыбалась, болтала в курилке, вовремя сдавала отчеты, смиренно выслушивала истерики шефа, ради галочки посещала корпоративы. В остальное время меня будто кто-то отключал, помещал в пузырь с мутной оболочкой, как эмбриона в анатомическом музее, самодостаточного в своем одиночестве.
Время от времени ко мне заглядывала Ирма, подруга с институтской поры, готовила кофе с коньяком, приносила бабушкины ватрушки с деревенским творогом и, глядя на меня никакую, спрашивала, выдыхая уголком рта сигаретный дым: «Подруга, ты мне когда все выложишь?» Я долго не находила ответа, но, помолчав пару минут, все же отыскала формулировку, которая хотя бы немного что-то объясняла. Объясняла мне самой – ведь состояние мое было далеко от нормы.
«Понимаешь, я уже нахожусь не в той ситуации, когда могу помочь сама себе. Должен появиться тот, кто спасет меня. Ради будущего. Тот, кто вытащит меня из этого зала ожидания, сядет со мной в поезд, чтобы ранним утром следующего дня, за одну остановку до станции «Счастье», разбудить поцелуем: «Милая, нам скоро выходить». Но это может произойти, только если там, наверху, смилуются…»
Приземленная по жизни, Ирма подхохотнула и затихла, посмотрела на меня долгим недоуменным взглядом. А потом, затушив сигарету, заявила: «Мать, по-моему, у тебя крыша едет. Может, тебе потрахаться как следует? Какие спасители, какие, на хрен поезда? Ты вообще знаешь, где живешь? В Москве! В городе, где не хиляют сантименты, слезы и прочая слабохарактерная хуйня. Вот я к Олегу вернулась. Поняла, наконец, что он хороший мужик, хотя и любовник без фантазии, да и денег особых не зарабатывает. Главное, что на него можно положиться! Он не бросит меня, если вдруг завтра помирать буду. Любит… А ты? Сидишь здесь, ахинею несешь об остановках. Если ты сама себе не поможешь, родная, тебе никто не поможет!»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Угол ее круглого дома - Эльчин Сафарли бесплатно.
Похожие на Угол ее круглого дома - Эльчин Сафарли книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Когда я без тебя… (сборник) - Эльчин Сафарли - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Людское клеймо - Филип Рот - Современная проза
- Девушка с повязкой на глазах - Саша Дэа - Современная проза
- Слюни дьявола - Хулио Кортасар - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Черная черта - Эльчин Гасанов - Современная проза
- Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт - Современная проза
