Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какой-то отчаянный баркас, – пояснил он. – Прямо, стоило бы потопить его! От них бывает много бед, а кому они нужны? Какой-нибудь осел заберется на такую посудину и носится, сам не зная зачем, надрывая свисток и заставляя всех на свете заботиться о себе! Скажите пожалуйста, важная птица! А вам приходится из-за него смотреть в оба! Право свободного пути! Необходимая порядочность! Они не отдают себе отчета во всем этом!
Этот ничем не оправдываемый гнев очень позабавил меня, и в то время, как мой собеседник возмущенно ковылял взад и вперед, я снова отдался романтическому обаянию тумана. Да, в этом тумане, несомненно, была романтика. Словно серая тень неизмеримой тайны, повис он над бурлящим кусочком земного шара. А люди, эти сверкающие атомы, гонимые ненасытной жаждой деятельности, мчались на своих деревянных и стальных конях сквозь самое сердце тайны, ощупью находя свой путь в незримом, и беседовали с напускным спокойствием, в то время как их души дрожали от неуверенности и страха.
Голос моего спутника вернул меня к действительности и заставил усмехнуться. Ведь я сам блуждал ощупью, тогда как думал, что мчусь уверенно сквозь тайну.
– Эге! Кто-то идет нам навстречу, – сказал он. – Слышите, слышите? Он приближается быстро. Идет прямо на нас. Кажется, он еще не услышал нас. Ветер относит.
Свежий бриз дул прямо в нашу сторону, и я ясно слышал свисток сбоку и немного впереди нас.
– Тоже пассажирский? – спросил я. Краснолицый человек кивнул и добавил:
– Да, иначе он не несся бы так, сломя голову. Гм, наши там забеспокоились!
Я посмотрел вверх. Капитан высунул голову и плечи из рулевой рубки и напряженно всматривался в туман, как будто стараясь силой своей воли проникнуть сквозь него. Лицо его отражало тревогу, также как и лицо моего спутника, который проковылял к перилам и внимательно смотрел в сторону невидимой опасности.
Все произошло с непостижимой быстротой. Туман раздался в стороны, будто разрезанный лезвием, и выступил нос парохода, тащивший за собой клочья тумана, словно водоросли на морде Левиафана. Я разглядел рулевую рубку и высунувшегося из нее белобородого старика. Он был одет в синюю форму, и я помню, с каким непоколебимым спокойствием он держался. Его спокойствие при этих обстоятельствах было ужасно. Он подчинился судьбе, шел рука об руку с нею и холодно измерял удар. Он смотрел на нас, как бы рассчитывая точку, где должно произойти столкновение, и не обратил никакого внимании на яростный окрик нашего рулевого: «Вы сделали свое дело!»
Оглядываясь в прошлое, я вижу, что фраза рулевого, по своей очевидности, и не требовала ответа.
– Держитесь за что-нибудь, – сказал мне краснолицый человек.
Его жизнерадостность слетела с него и, по-видимому, он заразился тем же сверхъестественным спокойствием.
– Послушайте, как женщины будут визжать, – сердито, почти злебно сказал он, как будто ему уже раньше приходилось это наблюдать.
Суда столкнулись прежде, чем я успел воспользоваться его советом. По-видимому, встречный пароход ударил нас в середину борта, хотя я этого не видел. Это было вне поля моего зрения. «Мартинеца» сильно качнуло, и послышался треск ломающегося дерева. Я упал плашмя на мокрую палубу и не успел еще подняться на ноги, как услышал крик женщин. Это был неописуемый, душераздирающий вопль, наполнивший меня ужасом. Я вспомнил, что спасательные пояса лежат в каюте, но у дверей столкнулся с толпой обезумевших пассажиров. Не помню, что произошло в ближайшие минуты, но перед моими глазами сохранилась картина, как снимали спасательные пояса с высоких полок над головой и как краснолицый человек обвязывал ими нескольких бившихся в истерике женщин. Как сейчас вижу я зазубренные края пробоины в стене каюты и вползавший в это отверстие серый туман; пустые, мягкие сиденья, с разбросанными на них доказательствами внезапного бегства, – пакетами, саквояжами, зонтиками и пледами; плотного джентльмена, читавшего мою статью, а теперь упакованного в пробку и парусину, – журнал все еще был у него в руке, и он с монотонной настойчивостью спрашивал меня, есть ли, по моему мнению, опасность; краснолицего человека, бодро ковылявшего на искусственных ногах, снабжавшего поясами всех вновь прибывавших, и, наконец, визжащий бедлам женщин.
Да, визг женщин больше всего действовал мне на нервы. По-видимому, от него страдали и нервы краснолицего человека, ибо я помню еще другую картину, которая никогда не изгладится из моей памяти: плотный джентльмен засовывает журнал в карман пальто и с любопытством озирается кругом; перепутавшаяся толпа женщин, с вытянутыми, бледными лицами, рыдает, словно хор потерянных душ, а краснолицый человек, с лицом, теперь уже совсем багровым от гнева и с поднятыми над головой руками, из которых, казалось, сейчас посыплются молнии, громовым голосом орет:
– Молчать! Молчать, говорят вам!
Эта сцена вызвала во мне внезапный смех, но через минуту я понял, что сам впал в истерику; предо мною ведь были женщины моего круга, женщины, похожие на мою мать и сестер, охваченные страхом грозившей им смерти и не желавшие умирать. Я помню, что их голоса напомнили мне визг свиней под ножом мясника, и правдивость этого сравнения поразила меня ужасом. Эти женщины, способные на самые высокие чувства, на самую нежную симпатию, вопили, разинув рты. Они хотели жить, они были беспомощны, как крысы в крысоловке, и визжали изо всех сил.
Ужас этого зрелища выгнал меня на палубу. Я испытывал слабость и отвращение и опустился на скамью. Смутно видел я метавшихся людей и слышал их крики, при попытках спустить шлюпки. Блоки застревали. Все было в неисправности. Одну шлюпку спустили, забыв вставить пробку; когда женщины и дети сели в нее, она наполнилась водой и перевернулась. Другую шлюпку удалось спустить только одним концом, и другим концом она все еще болталась на талях. От парохода, вызвавшего все это несчастье, не было видно и следа, но кругом говорили, что он, несомненно, вышлет шлюпки нам на помощь.
Я спустился на нижнюю палубу. Очевидно, «Мартинец» быстро погружался, так как вода была уже очень близко. Многие пассажиры бросались за борт. Другие просили из воды, чтобы их взяли обратно наверх. Никто не слушал их. Поднялся общий крик «тонем!». Я был захвачен последовавшей паникой и бросился в воду среди множества других падавших в море тел. Я и сам не знал, как я это сделал, но зато я мгновенно узнал, почему находившиеся в воде так жаждали вернуться на пароход. Вода была холодна – холодна до боли. Когда я нырнул, меня обожгло, как огнем. Холод пронизывал меня до костей, словно рука смерти уже схватила меня. Я захлебывался от неожиданности и страха и успел набрать полные легкие воды прежде, чем спасательный пояс снова поднял меня на поверхность. Вкус соли наполнял горечью мой рот, и я задыхался от ощущения чего-то едкого, проникшего мне в горло и легкие.
- Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море - Жорж Блон - Морские приключения
- Лейтенант Хорнблауэр - Сесил Форестер - Морские приключения
- Дневник одного плавания - Сергей Петрович Воробьев - Морские приключения / Путешествия и география
- Тайны Морских Катастроф - Лев Скрягин - Морские приключения
- Одиссея капитана Блада - Сабатини Рафаэль - Морские приключения
- Короли океана - Густав Эмар - Морские приключения
- Счастливчик Финт. Дом серых роз - Елена Владимировна Крыжановская - Морские приключения / Прочее / Периодические издания / Юмористическая фантастика
- Морской волк - Владимир Войновский - Морские приключения / Русская классическая проза / Прочий юмор
- Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы - Сесил Скотт Форестер - Историческая проза / Исторические приключения / Морские приключения
- Черный парус, адские берега - Павел Горьковский - Морские приключения