Форма входа
Читем онлайн Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Джон Фоллейн
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Мальчик был вынужден соответствовать высоким требованиям своих родителей. “Хотя его отец был строгим, он любил свою семью и очень о ней заботился”, — вспоминает Мирейя Гонзалес де Руис, друг Ильича и двух его других братьев — Ленина и Владимира (они родились в Каракасе соответственно в 1951 и 1958 годах), который, как и остальные дети, боялся его строгости. “Однако больше всех Рамирес Навас любил Ильича. Что бы тот ни сделал, он всегда его хвалил. Вне всякого сомнения, Ильич был его любимцем”.{5} Ни Ленин, ни Владимир не оправдали своих имен, и надежды их отца вывести династию доблестных коммунистов оказались обреченными на неудачу, хотя однажды Рамирес Навас и назвал, смущаясь, своего второго сына Ленина “марксистом-ленинцем, правда, не интересующимся политикой”.{6}
Рамирес Навас сделал все возможное, чтобы его первенец, обреченный на существование в буржуазной обстановке в силу профессиональных занятий отца, получил максимум представлений о Южноамериканской революции. Снова и снова он повторял Ильичу, что бога нет и человек должен сражаться, чтобы стать сильным. Не было недостатка и в бряцающих оружием революционных предках, на которых должен был равняться юный Ильич, не говоря уже о самом почитаемом во всей Южной Америке герое борьбы за независимость, великом освободителе — Симоне Боливаре, чьи скульптурные изображения украшали почти каждый венесуэльский город, селение или деревню.
Дядя Ильича принимал участие в перевороте, приведшем в 1945 году к свержению президента страны Исайи Медины. Но истинным семейным героем был дедушка Эльбы — врач, превративший группу своих последователей в настоящую армию, которой удалось в 1899 году совершить государственный переворот в Каракасе и несколько лет продержаться у власти. Непобедимый доктор многократно покушался на жизнь губернатора Тачнры, а потом в одиночку принял бой, отважно противостоя правительственным силам, чтобы дать возможность своим товарищам скрыться в Андах. Ильич был в восторге от того, как его прадед, будучи схваченным, под пытками отказался предать своих товарищей. “Несмотря на свою хрупкость, он был физически сильным человеком, — вспоминал позднее Ильич, — который вышел после пыток согбенным стариком. — Но он не назвал ни одного имени. Он пробыл в тюрьме семь лет, и за все это время с него ни разу не снимали тяжелых железных оков даже во время пыток. Жена любила его за силу духа и благородство. Через семь лет его освободили, но его семья лишилась всего”.{7}
Идейное воспитание старшего сына Эльбы в значительной степени определялось ее собственной родословной, тем не менее такое положение вещей вызывало у нее все больший протест. Физически Ильич Рамирес скорее походил на мать, чем на Рамиреса Наваса: круглое лицо и полные губы, бледное лицо, легко заливавшееся краской, и мягкий высокий голос — все это было наследием Эльбы. Но орлиный нос не оставлял сомнений в том, кто его отец. В отчаянии от того, что вся ее борьба оказалась бесплодной, Эльба горько жаловалась друзьям на нелепые имена, которыми муж наградил ее детей.
Как утверждают друзья семьи, пренебрегая взглядами мужа, она даже втайне окрестила Ильича с помощью местного священника. А когда Рамирес Навас был занят с клиентами или отправлялся в суд, она украдкой водила братьев к мессе. Однако эта подпольная борьба, которую вела Эльба, не возымела успеха. Вспоминая свое детство, Ильич проявляет полное пренебрежение к римско-католической вере точно так же, как это делал его отец: “В течение длительного времени моей религией был не католицизм, а марксизм, который я получил, конечно же, по наследству. Он витал в атмосфере нашего дома. Это было в крови у моих родителей”.{8}
Ильич не любил рассказывать об Эльбе. “Я был сильно привязан к своей матери. Она смелая и честная женщина”, — это все, что он сказал во время судебного разбирательства.{9} Он отказался описывать ее или вдаваться в детали ссор, сотрясавших дом; что же касается смелости, которой он восхищался, то она выражалась как в отказе матери подчиняться властному мужу, так и в том, что она смирилась с карьерой, избранной ее старшим сыном. Ильич был более откровенен со своими друзьями, одному из которых он рассказывал, что Эльба была красивой, мягкой, тонко чувствующей женщиной, лишенной какой-либо претенциозности, что она любила природу и общение с другими людьми.{10} Согласно утверждению другого его приятеля, Эльба была “единственным человеком, которого Ильич по* настоящему любил”. Он был готов на все ради своей матери и неизменно говорил о ней с глубокой нежностью.{11}
Описывая своего отца, вскормившего его едва ли не с рождения коммунистической идеологией, Ильич говорил, что был “глубоко убежденным человеком, относящимся к своим взглядам чуть ли не с религиозным пиететом”. Любые намеки на то, что адвокат Рамирес Навас был миллионером, приводили Ильича Рамиреса в ярость: “Вы знаете, сколько вранья нагорожено вокруг этого? В нашей семье есть люди и побогаче.
Например, мой дядя, который владеет кофейной плантацией. Он до сих пор живет в Сан-Кристобале. Что же до моего отца, он просто любит жить с комфортом. Вот и все”.{12} Тем не менее его отец был владельцем сельскохозяйственных угодий, и сам Ильич определил социальный статус своей семьи как мелкобуржуазный. Точно так же Ильича не слишком волновали причины, по которым Рамирес Навас наградил своих отпрысков столь причудливыми именами. “Отец поступил очень глупо, дав своим детям такие дурацкие имена, — утверждал он. — Такие вещи всю жизнь оказывают на детей свое влияние. Мне повезло, а вот с братьями все получилось иначе. Они не стыдились своих имен, но у них возникали из-за них проблемы”.{13}
Друзья, игравшие с Ильичом и его братьями, не могли не заметить напряженность, существовавшую между их родителями, которая подогревалась внебрачными связями отца и несовместимостью взглядов. Как только появлялся отец, братья становились скованными и теряли всю свою непосредственность, изо всех сил стараясь соответствовать нормам поведения, изложенным в составленном для них кодексе “Социальное, моральное и гражданское формирование личности”. Один из лозунгов отца гласил: “Я всем говорю правду в глаза”.{14} В присутствии матери дети расслаблялись и становились нежнее.
Для своих лет Ильич был довольно высок, но немного тяжеловат. Прозвище Толстяк доводило его чуть ли не до слез, он заливался краской и начинал пронзительно кричать: “Вы еще обо мне услышите!” В течение какого-то времени Ильич был огражден от подобных насмешек. Успешная карьера дала возможность его отцу нанять частных преподавателей-коммунистов, которые давали Ильичу уроки в комфортабельных домашних условиях. Нельзя сказать, чтобы Ильич стремился к такому затворничеству, более того, оно ему не нравилось, так как возможность поиграть со сверстниками резко сокращалась: “Мы учились дома с частными учителями. Это было ненормально”.{15}
Среди товарищей по играм Ильич был признанным лидером. “Когда нужно было что-то организовать, этим всегда занимался Ильич. Он был вожаком. Он принимал решения, но ему никогда не была свойственна властность. Просто он был более собранным, умел взять на себя инициативу и установить правила, — вспоминает Эмир Руис, приятель детских лет Ильича. — Его любимой игрой были «казаки-разбойники» — занятие, ставшее позднее главным делом его жизни. Ильич любил играть в «хороших» и «плохих». У нас были пистолеты из пластмассы. В нашей компании Ильич был самым сильным и самым агрессивным”.{16} Именно Ильич научил своих друзей надевать на кончик стрелы металлический наконечник, чтобы мелкие птички, на которых они охотились, не превращались в месиво. По окончании игр он с Лениным мчался в ванную и выходил оттуда уже аккуратно причесанным и с чистыми ногтями. В его ведении находилось также приготовление бутербродов для детей.
Из-за обострившихся отношений в семье Эльба забрала всех своих сыновей и в конце 1958 года отправилась в длительное путешествие, которое оборвало образование Ильича и повлияло на его академическую успеваемость. Сначала он поступил в протестантскую школу в Кингстоне на Ямайке, затем они переехали в Мексику, потом снова вернулись на Ямайку, а затем в Каракас. Когда Эльба уехала в Боготу с болезненным Владимиром, Ильич остался с отцом и Лениным в Каракасе. Он с трудом приспосабливался к разным странам, школам и друзьям, что отчасти сглаживалось его природной склонностью к языкам, которую он унаследовал от отца.
Годы странствий закончились в 1961 году, когда супруги получили время на размышления. В течение многих лет Эльба в соответствии со своими католическими взглядами противилась разводу, на котором безжалостно настаивал ее муж. Она согласилась выйти замуж за неудавшегося семинариста и убежденного марксиста, но разводиться с ним была не согласна. Наконец она сдалась, и родители развелись, когда Ильич только-только достиг подросткового возраста, впрочем, как это ни странно, они решили жить вместе в Каракасе. Рамирес Навас откровенно пояснял: “Я решил развестись, поскольку полагал, что являюсь единственным, кто поступает правильно”.{17}
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Джон Фоллейн бесплатно.
Похожие на Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Джон Фоллейн книги
- Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. - Валерий Авдеев - Военное
- Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира - Мартин Аростегай - Военное
- Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин - Военное / Прочая документальная литература / История
- Легендарные герои военной разведки - Михаил Ефимович Болтунов - Биографии и Мемуары / Военное
- Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Евгений Примаков - Военное
- Разведка Сталина на пороге войны. Воспоминания руководителей спецслужб - Павел Анатольевич Судоплатов - Военное / Прочая документальная литература / Публицистика
- РННА. Враг в советской форме - Дмитрий Жуков - Военное
- Начальники советской внешней разведки - Владимир Антонов - Военное
- КГБ в Англии - Олег Царев - Военное
- Тайный фронт Великой Отечественной - Анатолий Максимов - Военное
