Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю, Дима. Посмотрим.
– Ну а пока, не мог бы ты перевести меня из первого стрелкового полка?
– Дима, я уже перевел тебя из второго пехотного батальона.
– Знаю, но при первой же атаке меня погонят в бой. Люди Маразова – на второй линии обороны. Я бы предпочел быть в разведке или подвозить снаряды. Не находишь, что так у нас больше шансов на благополучный побег?
– Хочешь подвозить снаряды на передовую? – удивился Александр.
– Скорее уж почту и табак для тыловых частей.
– Посмотрю, что можно будет сделать, – улыбнулся Александр.
– Пойдем, – буркнул Дмитрий, раздавив сапогом окурок. – И не грусти. Что это с тобой в последние дни? Пока что все идет как надо. Лето выдалось прекрасное, немцы еще не подошли к городу.
Александр пожал плечами.
– Саша, послушай, я хотел с тобой поговорить… Таня – чудесная девушка.
– Что?
– Я о Тане. Она чудесная девушка.
– Да.
– И я хочу, чтобы она оставалась такой. Ей не стоило являться сюда и тем более беседовать с тобой. Почему-то именно с тобой. Не странно ли?
– Согласен.
– Я знаю, что все мы хорошие друзья и она младшая сестра твоей любовницы, но, откровенно говоря, мне не хочется, чтобы ты каким-то образом на нее подействовал. В конце концов она совсем не одна из твоих гарнизонных шлюх…
– Довольно! – бросил Александр, шагнув к нему.
– Шучу-шучу, – засмеялся Дмитрий. – Даша приходит к тебе? Я что-то не в курсе. Таня работает с утра до ночи, совсем с ног валится. Но ведь Даша приходит, верно?
– Да.
Она действительно не пропускала ни единой ночи и из кожи вон лезла, чтобы вернуть его. Но Александр не собирался вдаваться в подробности.
– Тем более Тане не следовало здесь быть. Даша расстроится, если узнает.
– И опять ты прав.
Александр жестко посмотрел на друга, но тот не отвел глаз.
– У тебя есть закурить?
Дмитрий с готовностью полез в карман брюк:
– До чего мы докатились! Старший лейтенант просит папироску у простого солдата! Но мне нравится, когда ты о чем-то просишь.
Александр промолчал.
Дмитрий смущенно откашлялся:
– Не знай я тебя лучше, сказал бы, что ты что-то питаешь к нашей крошке Танечке.
– Но ты слишком хорошо меня знаешь, не так ли?
– Наверное. Но судя по тому, как ты смотришь на нее…
– Прекрати! – повысил голос Александр, затягиваясь. – Напридумывал себе!
Дмитрий вздохнул:
– Ладно-ладно. Что я могу сказать? Втрескался в нее по самые уши…
Папироса медленно тлела в пальцах Александра.
– Втрескался? – переспросил он.
– Да. Почему тебя это удивляет? – от души расхохотался Дмитрий. – Думаешь, подлец вроде меня недостоин такой девушки, как Таня?
– Нет, вовсе нет. Но, насколько я слышал, ты не вылезаешь из «Садко».
– При чем тут это? – Прежде чем Александр успел ответить, он подступил ближе и понизил голос: – Таня слишком молода и просила меня не торопиться. Я уважаю ее желания и стараюсь быть терпеливым. Однако рано или поздно она опомнится и…
Александр отшвырнул папиросу, затоптал окурок и глухо сказал:
– Пойдем, пора.
Он направился к зданию, но Дмитрий догнал его и схватил за руку. Александр развернулся, вырвал руку и прошипел:
– Не лапай меня! Я тебе не Таня!
– Все-все, – поспешно заверил Дмитрий, отступая. – Умерь свою вспыльчивость, Александр Баррингтон.
Он тщательно выговорил каждую букву настоящей фамилии Александра. В сгущавшихся сумерках он казался еще меньше ростом, мелкие зубы – еще более острыми и желтыми, волосы – еще жирнее, глаза – еще уже.
3Наутро Татьяна бежала на работу, полная новых надежд. Она постаралась не обращать внимания на охрану из войск НКВД, стоявшую у проходной. Правда, и они почти ее не замечали, а она съеживалась, стараясь сделаться невидимкой.
Для того чтобы рабочие меньше уставали и не манкировали своими обязанностями, их переводили с места на место каждые два часа. Оставив лебедку, которая поднимала танк и ставила его на гусеницы, Татьяна стала рисовать красные звезды на готовых машинах.
Илья, тощий подросток из ее бригады, не давал Татьяне прохода, особенно после того, как Александр перестал приходить вечерами: задавал бесконечные вопросы, на которые из вежливости приходилось отвечать до тех пор, пока она не выдерживала и не объясняла, что у нее полно работы. Каким-то образом он всегда ухитрялся оказываться рядом, независимо от того, сколько раз ее переводили на очередную операцию. Даже в столовой он вечно садился за ее столик, и Зина, которая его не выносила, бесцеремонно гнала мальчишку.
Но сегодня Татьяна его пожалела.
– Он такой одинокий, – пробормотала она, жуя котлету. – Похоже, у него никого нет. Останься, Илья.
Илья остался.
Татьяна могла позволить себе быть великодушной. Скорее бы кончался день. После вчерашней встречи она была уверена, что Александр придет. Даже надела лучшую юбку с блузкой и утром искупалась в ванне.
Вечером она выбежала из проходной, умытая и причесанная, и, улыбаясь, повернула к остановке.
Александра не было.
Она так и просидела на скамье с половины девятого до половины десятого, сложив руки на коленях. Потом встала и пошла домой.
О Паше по-прежнему не было известий, и родители изнывали от горя. Даши не было дома. Дед и бабка потихоньку собирались. Татьяна поднялась на крышу и принялась рассматривать аэростаты, плавающие в небе подобно белым китам. Антон и Кирилл читали «Войну и мир», вспоминая о своем брате Володе, пропавшем в Толмачеве. Татьяна слушала вполуха, думая о своем брате Паше, пропавшем в Толмачеве.
Александр не пришел. Значит, ничего не смог узнать. Или новости настолько плохие, что он не посмел явиться. Но в глубине души Татьяна знала правду: он не пришел, потому что порвал с ней. Ему надоела она, ее ребяческие выходки. Эта страница его жизни перевернута.
Они были просто друзьями, но он мужчина, и все эти глупости ему приелись.
И он прав, что не пришел. Она не станет плакать.
Но перспектива терпеть тяжелый изнурительный труд день за днем без него и без Паши, встречать каждый вечер без него и без Паши, оставаться наедине с собой без него и без Паши наполняла Татьяну такой тоской, что она едва не застонала вслух прямо при смеющихся мальчишках.
О, как она нуждалась в том, чтобы увидеть подростка, дышавшего тем же воздухом, что и она, целых семнадцать лет, сидевшего в том же классе, в той же комнате, лежавшего когда-то в том же чреве. Хоть бы он вернулся, ее друг и брат!
Татьяне казалось, что она чувствует его присутствие. С Пашей ничего не случилось. Он ждет, когда сестра придет за ним. И она не подведет. Она не будет подобно родным волноваться, мучиться и ничего не предпринимать. Ничего не делать. Пять минут с Пашей снимут груз с души, и она забудет обо всех бедах. О злосчастном прошлом месяце.
Забудет Александра.
Ей так нужно забыть Александра.
Когда все ушли спать, Татьяна прокралась вниз, нашла ножницы и принялась беспощадно кромсать свои светлые волосы, наблюдая, как длинные пряди ложатся в раковину. Когда все было кончено, маленькое мутное зеркальце отражало нечто непонятное. Видны были только ее надутые губы и грустные пустые глаза, казавшиеся еще зеленее без волос, обрамлявших лицо. Веснушки на носу и под глазами выделялись ярче. Она похожа на мальчишку? Что ж, тем лучше. Она выглядит моложе? Более хрупкой? Что подумает Александр, увидев ее? Ах, не все ли равно? Она знает, что он подумает. Шу-ра, Шу-ра, Шу-ра….
На рассвете она натянула бежевые Пашины брюки, захватила зубной порошок и щетку, вытащила старый спальный мешок, который брат раньше брал в лагерь, оставила короткую записку родным и пешком отправилась на завод.
Этим утром ее поставили ввинчивать свечи предпускового подогрева в камеру сгорания. Свечи подогревали сжатый воздух в цилиндрах, прежде чем включалось зажигание. Обычно она прекрасно справлялась с этой работой, вот и сейчас совершала механические движения, пытаясь справиться с разгулявшимися нервами.
В обеденный перерыв она вместе с Зиной отправилась к Красенко и заявила, что хочет ехать на рытье окопов. Зина вот уже неделю ни о чем другом не говорила.
Красенко сказал, что она слишком молода. Но Татьяна продолжала настаивать.
– Зачем тебе это, Таня? – участливо спросил он. – Луга не для таких, как ты.
Она сказала, что знает: положение безнадежно, но хочет последовать призыву партии. Даже четырнадцати-пятнадцатилетние подростки роют окопы, и они с Зиной должны помочь красноармейцам чем могут. Зина молча кивала. Татьяна, понимая, что без Красенко ее никто не отпустит с завода, попросила:
– Пожалуйста, Сергей Андреевич!
– Нет, – упорствовал он.
Татьяна не отставала. Она заявила, что любой ценой должна оказаться в Луге и уедет из Ленинграда, с его помощью или без. Красенко она не боялась. Тот всегда ей симпатизировал.
- Бельканто - Энн Пэтчетт - Зарубежные любовные романы
- Лунная тропа - Сара Джио - Зарубежные любовные романы
- Повелительница соблазна - Кэтрин Манн - Зарубежные любовные романы
- Исчезнувшая в облаках - Патрик Несс - Зарубежные любовные романы
- Свидание с прошлым - Линдсей Армстронг - Зарубежные любовные романы
- Притворись моей на одну ночь - Дэни Коллинз - Зарубежные любовные романы
- Дерзкий обольститель - Шэрон Кендрик - Зарубежные любовные романы
- Роковые огни - Элизабет Вернер - Зарубежные любовные романы
- Зов наслаждений - Морин Чайлд - Зарубежные любовные романы
- Чёрные узы и Белая ложь (ЛП) - Синглтон Кэт - Зарубежные любовные романы