Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чистая правда, – ответил Валька и похлопал Шурку по спине. Не хотелось бы мне, чтобы он меня вот так похлопал, с такой вот улыбкой.
– Да, я тоже слышал, что если в карты проиграл, то дело чести – выполнить свой долг, – зачастил парень с Чечеловки, все забываю, как его зовут.
Валька с удивлением посмотрел на него, но ничего не сказал. Куражиться над дураком – святое дело.
От фар на воде образовался светлый круг, и вода уже не казалась такой черной и густой. Валька стоял на берегу в полном своем наряде и переминался с ноги на ногу. Жмакин – старик хитрый, он и в карты сел играть, разувшись, чтобы в случае проигрыша в воду лезть босиком.
– Ну что ж, – сказал Валька, – надо лезть. – Он как-то беспомощно оглянулся, словно ожидая, что его начнут отговаривать, и неуверенно стал на четвереньки.
– Ха-ха! – радостно залился чечеловский. – Гляньте, получается! Вроде никогда и не ходил на двоих!
– Во-во! – одобрительно сказал Шурка. – Там, глядишь, и еще одна диссертация будет… Докторская! Скажите, доктор, не кажется ли вам, что человечество напрасно поднялось на задние лапы?
Валька не отвечал. Потом, когда немного стихло, он спросил:
– А задом можно?
– Можно, Валька, – сказал я. – Давай задом… Тебе виднее! Но хороша отдушина, а?
Валька повернулся к нам лицом и медленно двинулся к воде. Постепенно погрузились его ботинки, а когда вода поднялась до колен, в иле скрылись и ладони. От взбудораженной донной грязи понесло несусветной вонью. Тогда Валька набрал в легкие воздуха, быстро засеменил вглубь и через несколько секунд скрылся. Зафиксировав погружение, он поднялся. Вода лилась с куртки, на ушах повисли гнилые оборванные водоросли, а руки казались окровавленными – с них стекала черная жидкая грязь. Валька медленно вышел из воды и начал раздеваться. Потом ходил к песчаному берегу умываться и мыть ботинки, я помог ему выкрутить джинсы. Надев жмакинский свитер, Валька сел к костру.
И в этот момент из лесу вышла зареванная Люси и закатила истерику. Ругалась она отчаянно, обозвала нас всех подонками, врезала перепуганному Шурке пару раз по физиономии и уже хотела лезть в воду, чтоб нам, значит, веселее было, чтобы распотешить нас, но мы ее остановили. Потом она успокоилась, и все было нормально. Не стоило шум поднимать. Если тебе наши забавы не нравятся, можешь поискать другие. А если тебе Вальку жалко и попранное его достоинство, то пожалей его как-нибудь иначе. Никто тебе и слова не скажет поперек. Здесь – лес. Дичь, стрельба, много свободы и свежего воздуха. Всем хватит.
К чести Вальки надо сказать, что все это время он молча сидел у костра и смотрел в огонь. Будто ничего не видел и не слышал.
А утром все было нормально. Встали мы еще на зорьке, позавтракали и разбрелись по камышам. Но тут выяснилось, что стрелять нечего. Не было дичи в этих местах. То ли разлетелась она куда глаза глядят, напуганная охотниками, то ли ее и не было здесь никогда. Просидев до обеда, я так и не увидел ни одной утки. Да и какая может быть утка, если стоило поудобнее устроиться, как рядом слышался бас какого-нибудь детины:
– А ну, мотай отсюда подальше! Не видишь – занято!
Отойдешь в сторону, снова вопль – кому-то на уши наступил. Пройдешь вперед – тебе уже стволом в спину тычут. Иногда появлялся чирок. Загнанный, обезумевший, носился он над камышами, и на всем его пути гремела канонада. Из мощных стволов в чирка неслась мелкая дробь, картечь и даже кабаньи пули. За полетом несчастной птицы, у которой от страха и усталости остались одни перья да кости, можно было следить по грохоту. Оглушающая волна залпов прокатывалась над камышами и стихала за лесом.
Потом наступила тишина. То ли чирка наконец сбивали, то ли он, обессилевший, падал и подыхал в родной стихии. По моим подсчетам получалось, что на каждую единицу живности уходило около трех килограммов дроби, картечи, пуль, шарикоподшипников, рубленого свинца…
Когда я пришел на привал, все уже были в сборе и брезент прогибался от яств – сала, чеснока, колбасы, ломтей хлеба. Конечно, бутылочка тоже стояла. Было даже сухое вино. Для непьющих.
А потом случилось еще одно событие. Раздобревший Алик в седле своего мотоцикла обнаружил мышь. Она еще дома влезла в железный карман седла, где все пахло колбасой, и прибыла сюда. Кошмар! Как только ее не раструсило…
Что тут началось!
Общими усилиями мышь извлекли из-под седла, дали каждому посмотреть на нее, подержать на весу за тонкий хвостик, пощелкать пальцем по мягкому вздрагивающему животу.
Алик стоял счастливый и улыбающийся.
– А я уж думал, что без дичи домой поедем, – сказал он, ошалев от счастья.
– Ишь, злодейка, – проворковал Шурка. – Ишь, болезнетворное создание!
– Мышь, она чуму переносит, – серьезно сказал Валера.
– А сколько она добра народного съедает! А сколько добра съест все ее потомство! Ужас! – подхватил чечеловский.
– Наказать ее, скотину, – сказал я.
Мышь, зажмурившись и поджав хищные свои лапы размером со спичечную головку, молча слушала, что о ней думает человечество. А человечество решало, какой казнью ее жизни лишить.
– Ежели злодейку утопить, то никакой радости нам это не доставит. Потому – последних мук ее мы не увидим. Расстрелять ее, сволочь, надо. Это мое твердое убеждение, – сказал Валера и с вызовом посмотрел на всех.
– Расстрелять без суда и следствия – негуманно. – Алик, как законный владелец мыши, решил поступить с ней законно. – Выпить ей надо дать. Чтоб хоть перед смертью вкусила радость жизни.
Валька в обсуждении не участвовал. После вчерашнего срама он все больше сидел у костра и подбрасывал сучья. А Люси ему эти сучья подносила. Сейчас она стояла в сторонке и молча разглядывала нас. Без выражения. Просто смотрела, и все.
– Презираешь? – спросил я. – Выводы нехорошие делаешь?
– Желаю приятной охоты. – Люси повернулась и пошла к завалу хвороста. Ее конский хвост вызывающе плескался на блестящей коже куртки. Теперь я, кажется, понимаю собак, которые не могут видеть перед собой мелькающих пяток.
– А между прочим, – крикнул я ей вслед, – будь мышь с тебя ростом, она бы с тобой не очень церемонилась!
– Это ты очень верно подметил, – сказал Валька. – Молодец.
Я подошел к нему. Постоял, посмотрел. Наконец он поднял глаза.
– Ну?
– Послушай, Валя, если ты уж так остро чувствуешь превосходство… неужели в городе для него нет выхода?
– Кончай… Не в этом дело. И не прикидывайся обиженным. Дело не в этом… Ведь все же видно. Люси…
– Катился бы со своей…
Пить мышь отказалась, и поэтому пришлось сунуть ее головой в водку. Сначала она упиралась, но потом изменила свое решение и малость выпила.
– Ишь, хлещет, – удовлетворенно проговорил Алик. – Алкоголичка. А?
Через пять минут, связанная по рукам и ногам, мышь лежала на небольшом возвышении и таращила глаза в голубое небо. Глаза у нее были маленькие, блестящие и нестерпимо черные. Казалось, что смотрит она не только в небо, но одновременно на всех и на каждого в отдельности. Вокруг стояли добровольцы с ружьями. Все зарядили оба ствола и готовились ахнуть дуплетом. Чего мучить животное…
Алик произнес короткую речь о зловредной роли мыши в истории цивилизации, а потом дал команду приготовиться. Шевельнувшись, блеснули стволы, качнулись ремни, глухо и многообещающе щелкнули затворы. Все замерло. И тут надо же, легендарная личность Жмакин чуть не испортил нам праздник. Неизвестно откуда появившись, он оттолкнул меня, взял мышь и забросил ее в кусты. О! Закричал не своим голосом Шурка, запричитал что-то о праве на личную собственность Алик, Валера, не в силах перекричать их, начал палить в воздух, а Жмакин, так и не сказав ни слова, подошел к костру и улегся на брезент.
А когда немного все поутихли, из кустов раздался истошный вопль чечеловского:
– Жива! Братцы, жива!
Мышь была водружена на прежнее место, и добровольцы снова взвели курки. Грызунья все так же смотрела на нас бесстыжими своими глазами и никак не могла сообразить – что же это происходит на белом свете.
– Пли! – негромко сказал Алик, и все нажали курки. Раздался нестройный залп, и там, где только что была мышь, пыльным фонтанчиком взбурлила рыжая земля.
– Ха! – воскликнул Шурка. – Вознеслась стерва! Видать, святая была…
После этого все решили выпить за упокой мышиной души, за царствие небесное, за райские закрома, в которых она шурует уже на полную катушку. А потом все снова разошлись по камышам и собрались только к вечеру. Лишь у одного Жмакина у пояса болтался чирок на такой тонкой шее, что непонятно было даже, почему он не обрывается. И снова наступила легкость, все веселились, подняли тост за настоящих мужчин, за удачливых охотников, над которыми не властно время, за их верный глаз и твердую руку. Люси чокалась только с Валькой, но это никого не обижало. Только все вдруг поняли, что ночью один мешок будет свободным.
- Остров - Рагнар Йонассон - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Каждый день самоубийство - Виктор Пронин - Полицейский детектив
- Роковая сделка - Григорий Башкиров - Полицейский детектив
- Весь свет на Сильвию - Мишель Лебрен - Полицейский детектив
- Исповедь убийцы - Олег Гроза - Полицейский детектив
- Точка невозврата. Из трилогии «И калитку открыли…» - Михаил Ильич Хесин - Полицейский детектив / Русская классическая проза
- Страшные тайны. Антология русского криминального рассказа конца XIX – начала XX века - Антология - Полицейский детектив
- Вдруг охотник выбегает - Юлия Яковлева - Полицейский детектив
- Из Сибири сообщают… - Сергей Трахимёнок - Полицейский детектив
- Елка в подарок - Фредерик Дар - Полицейский детектив