Твои уста с моих весь грех снимают. – Еще раз, – потребовал Сигмунд.
– Нет!
– Да. Тот чмок и поцелуем-то не был!
– Я старалась как могла, – проговорила Эллен Кристина, – но он увернулся!
– Целуй ее! – приказал Сигмунд.
– Зачем это?!
– Потому что я так сказал. Я – режиссер.
– Но целуюсь-то я.
– Я тебе помогу, – улыбнулась Эллен Кристина.
Маркус еще сообразить не успел, что произошло, а она уже ухватила его голову и притянула к себе.
– Б-р-р-р, – сказал он, когда она прижалась своими губами к его.
В мире существует множество разных поцелуев: дружеский, вежливый, вялый, осторожный, долгий, короткий, сухой, влажный, равнодушный, искренний поцелуй и просто чмок. Этот оказался смесью сухого, вялого поцелуя и влажно-искреннего. Маркус постарался сократить его до минимума. Эллен Кристина пыталась затянуть. Получилось что-то среднее.
– Хорошо, Эллен Кристина, – кивнул Сигмунд, – а ты должен вложить в поцелуй все чувства, Макакус.
Маркус вытер ладонью губы и покачал головой. Ему казалось, что во рту поселился шмель.
– Еще раз, – велел Сигмунд.
Но Ромео спас отец.
– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил Монс. Он вышел из кухни с подносом, полным бутербродов, как раз перед вторым поцелуем.
– Репетируем, – ответил Сигмунд.
– И что вы репетируете, позвольте узнать?
– Поцелуи, господин Симонсен, – ответила Эллен Кристина.
– Вот как? – сказал Монс.
Он прекрасно понимал, что у молодежи свои проблемы, но то, что надо репетировать поцелуи, его слегка удивило и озадачило.
– И как, получается? – спросил он осторожно.
– У Эллен Кристины очень хорошо, – ответила Муна. – А вот Маркусу надо больше тренироваться.
– Да, – сказал Сигмунд. – Только практика превращает ученика в мастера.
Монс поставил поднос с бутербродами на стол.
– Пожалуй, ты прав.
– Мы репетируем «Ромео и Джульетту», – пояснил Маркус. – Мы открыли свой театр.
Отец попытался скрыть облегчение.
– Как интересно, – проговорил он. – А Ромео будешь ты, Маркус?
– Нет, – покачал головой сын. – Ромео будет Сигмунд. Я только репетирую.
– Понимаю, – кивнул отец, который ничего не понимал.
– Маркус тоже должен выучить роль, – объяснил Сигмунд. – Если я заболею, то играть будет он.
– Хитро придумано, – заметил Монс. – Никогда ведь не знаешь наверняка.
Сигмунд улыбнулся ему:
– Да, господин Симонсен. Наверняка никогда не знаешь.
Глава семнадцатая
В понедельник вечером Маркус шел в школу один. Сигмунд сидел у Муны и помогал ей решать задачи по математике. Уроки теперь были куда сложнее, чем в начальной школе, а репетиции «Ромео и Джульетты» отнюдь не улучшали успеваемости. До репетиции оставалось четверть часа. Дверь в школу оказалась запертой, и Маркус зашагал по двору взад-вперед. Он уже начал репетировать реплики. А их было очень много. Он ведь должен был готовиться сыграть и Кормилицу, и Ромео. Маркус слабо представлял, как ему удастся их не перепутать, но Сигмунд уверил, что, как только они начнут играть, он не собьется. Двор был пуст, и Маркус начал подозревать, что все остальные просто сбежали. Нет, вон появилась какая-то девушка. Она быстро зашла под навес для велосипедов, но потом заметила его и пошла навстречу. До семи оставалось еще минут десять, и Маркус полагал, что они окажутся нестерпимо долгими.
– Привет, Маркус, – поздоровалась Александра.
– Привет, – сказал Маркус. – Я тебя не заметил.
Они замолчали. Маркус почувствовал, что сам должен разрушить выросшую стену.
– Ты в спортивном костюме? – спросил он.
– Да, – просто ответила она.
– Ну да, конечно.
– Да, мы же будем тренироваться?
Она смеется над ним или тоже стесняется?
– Ну да, конечно…
Он знал, что можно разговаривать без «ну» и «конечно», но не был уверен, что сейчас у него получится.
– Погода чудесная, – сказал он, проглотив проклятое «ну».
– Вовсе нет. Идет дождь.
– Это точно… А в Париже много художников?
Она посмотрела на Маркуса как-то странно, будто тот над ней издевается. Маркус сменил тему.
– А природа?
– Париж – это город.
Он кивнул.
– Там, наверно, погода хорошая.
– Погода?
– Да, погода. В Париже. Мне кажется, там должна быть изумительная погода. А здесь вот… нет. Где-то же должна быть погода получше?!
Она посмотрела на него еще более странным взглядом. Потом рассмеялась. Стену-то сломать удалось, но, к сожалению, на ее месте образовалась яма, куда он теперь и провалился.
– Ты всегда такой, Маркус?
Теперь надо взвешивать каждое слово. Если он скажет «да», она подумает, что он болен головой, если «нет», то решит, что он над ней смеется.
– Можешь называть меня Макакусом, – сказал он.
Она перестала смеяться.
– Это очень по-детски.
– Да, но меня все так зовут.
– Лучше я продолжу звать тебя Маркусом. Если ты не против.
Он кивнул. Снова наступила тишина. Александра посмотрела на дорогу. Маркус тоже. Без четырех семь. Она открыла сумку и достала бутылку колы.
– У меня новая сумка, видишь? – улыбнулась она.
Он не ответил. Маркус никогда в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так красиво пил кока-колу. Она снова взглянула на часы. Без трех семь. Потом убрала колу в сумку и опять посмотрела на дорогу. Маркус тоже.
– Ну вот, они идут, – сказал он.
Спортзал использовался еще и как актовый зал. Там имелись и сцена, и хорошая осветительная аппаратура. Ребята поставили стол и стулья в центре зала и приготовились к читке. Сигмунд тоном, не терпящим возражений, предложил распределить роли. Турид не возражала против ролей Париса, Герцога и Бенволио. Воге, который подумал, что ранее предложенная ему роль Лоренцо была просто шуткой, стал добрым, как слон. Он сказал, что без всяких проблем найдет декораторов, но к роли суфлера отнесся скептически.
– Мне надо сосредоточиться на образе, – пояснил он. – Лоренцо – роль очень требовательная.
Трим Томас легко согласился на роль брата Джульетты, но не хотел, чтобы его звали Томасом.
– Хочу быть Томми.
– Брата Джульетты не могут звать Томми, – сказала Турид.
– Тогда я иду домой, – сказал Трим Томас, – а тебе надо меня провожать.
– Ладно, будешь Томми, – согласился Сигмунд.
– И еще я хочу, чтобы у меня был тигр, – сказал Трим Томас.
Сигмунд в это время раздавал тексты.
– Нет, тигра у тебя не будет, но ты будешь читать пролог. Я решил, что его произнесет брат Джульетты, – пояснил он остальным. – Это послужит прекрасным началом спектакля.
– А где пролог? – с интересом спросил Трим Томас.
– В тексте, – сказал Сигмунд. – Можешь начать читать.
– Я не умею.
После короткого обсуждения решили, что начало сейчас будет читать Воге, а потом Турид попытается с Тримом Томасом его выучить.
– Пожалуйста, Воге, – попросил Сигмунд.
Все, кроме Трима Томаса, открыли свои тексты. Воге встал.
– Не нужно вставать, – сказал Сигмунд, – у нас
