Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснувшись с утра в родительском доме, я позвонил Жюльену в галерею и разрушил мамины надежды на совместную поездку в Гейдбридж – покупатели согласились принять картину раньше назначенного. Я ехал в Лондон.
Я уверял себя, что покупатель не она. Что нет вообще никаких шансов, что дверь мне откроет Лиза. И все равно выбрал, что надеть, с особым тщанием. Бриться не стал – ей нравилось, когда у меня щетина. Подумав об этом, я в наказание себе за мысли немедленно пошел бриться и второпях весь изрезался.
Адрес покупателя не совпадал с обратным адресом на письмах, хотя почтовый индекс был тот же. Стоя в пробках на шоссе М1, я потратил кучу времени, придумывая, как у нее мог оказаться другой адрес. Может, у нее арендованный офис, или она дала адрес подружки, или… Наконец, я заставил себя спуститься с небес на землю. Это глупо. Это не имеет значения. Покупатель. Не. Она.
Я припарковался вторым рядом перед домом номер пять по улице Уэллс-Райз и поборол желание посигналить. Посмотрелся в зеркало, подтянул носки, потом стянул обратно. Снял соринку с брючины, все еще думая: а вдруг? «Что вдруг, Ричард? Соберись уже, тряпка».
Я вылез из машины и направился к белому таунхаусу – узкому, изящному. Лиза бы такой для себя не выбрала. Ей нравились старые, замшелые дома с историей. Я нажал на кнопку звонка и постарался дышать ровно. Либо она, либо нет.
– Дэ-эйв! – позвал мужской голос. – Дэйв!
Я закрыл глаза. Сердце выскакивало из груди. Залязгали многочисленные замки, и дверь слегка приоткрылась.
– День добрый, – поприветствовал меня маленький человечек. – Вы к кому?
– Я Ричард Хэддон. Художник. «Медведя» привез. – Я кивнул на свою машину.
– Вы все-таки приехали! – воскликнул человечек, всплеснув руками. – О-о, так, давайте придумаем, куда вас переставить. Вы аварийку включили?
У него за спиной появился высокий мужчина и протянул мне руку.
– Я, кстати, Дэйв, – представился маленький человечек. – А это Дэн.
Дэн и Дэйв, Дэйв и Дэн. Если только Лиза Бишоп не является платонической стороной любовного треугольника, ее я сегодня не увижу. В течение десяти минут, пока мы снимали «Медведя» с крыши «Пежо» я уговаривал себя не воспринимать это известие как удар.
Когда мы наконец распутали все веревки и затащили треклятую махину в дом, Дэн и Дэйв предложили мне разуться и пройти в гостиную на чашечку чая.
Интерьер у них был стерильный – как с ольфакторной, так и с эстетической точек зрения. Пахло исключительно лемонграссом, а мебель – то есть вообще вся мебель – была белая. Впрочем, минималистичной обстановку я бы не назвал. Все имеющиеся поверхности занимали разнообразные предметы искусства. Конечно, термин «искусство» весьма субъективен, и, дабы не умалять достоинств собственной работы, мне следовало бы похвалить их вкус. Но не могу. Там был полнейший бардак.
Коллекционеры бывают самые разные. В последнее время появилась новая порода – коллекционеры-декораторы. Им не важно, о чем картина и кто ее написал, лишь бы размер был нужный и цвета подходили к ковру. Другая группа, «крутые», напротив, придают большое значение имени художника и величине ценника. Они думают, что дорогие предметы искусства – магнит для женщин. Хотя магнитом в их случае является скорее размер дома и его расположение в престижном районе Ноттинг-Хилл или Трайбека или где-то еще. Но если приятней думать, что вам делают минет из-за полотна Ротко, милости просим. А еще бывают «одержимцы» – коллекционеры, которые чрезмерно увлечены чем-то одним. Этническим искусством Мексики, африканской скульптурой, эстетикой стимпанка – как правило, предмет их страсти связан с определенной народностью или субкультурой.
Хозяева дома, Дэн и Дэйв, не принадлежали ни к одной из вышеозначенных групп. Их типаж самый худший – «эклектики». Они покупают все, что понравилось, не задумываясь о том, будет ли новое приобретение гармонировать с остальной коллекцией. Например, как смотрится акварель с четырьмя пасущимися овечками рядом с коллажной скульптурой в виде электрогитары с метровым членом.
Я рассматривал бархатный шар для боулинга, заключенный в большой стеклянный колокол, когда появился Дэн с подносом. На подносе было нечто, напоминающее бурую студенистую газировку (замечу, что я здесь очень сдержан в выражениях), и большое блюдо сушеных водорослей.
– Пойдемте! – позвал он, направляясь к центру комнаты, где на расстеленной на полу шкуре белого медведя стоял стеклянный столик.
– Настоящая? – поинтересовался я, трогая шкуру ногой в носке.
– Как можно?! – произнес Дэн с достоинством. – Мы веганы.
– Синтетическое волокно, арамид, – пояснил Дэйв. – Жаропрочное. Оно станет материалом будущего, когда атмосфера раскалится, а у людей не станет кожи. Так вот, эта шкура…
Меня пригласили сесть. Дэйв и Дэн устроились рядом в позе лотоса. Оба были без носков. Я мало могу назвать ситуаций более неловких, чем нахождение в непосредственной близости от босых ног малознакомых людей. Одна из них – необходимость взяться с этими людьми за руки.
– О священный Дан, – начал Дэйв, сжимая мою ладонь сухими пальцами, – олицетворение полноты и единства, благодарим тебя за то, что привел к нам Ричарда Хэддона. Теперь мы сможем замкнуть круг творческой жизни. О великий змеебог, мы кусаем свой хвост и возносим тебе хвалу за то, что можем видеть вещи от зарождения до конца, за то, что ты хранишь целостность этого мира искусства и здоровья.
И, к моему изумлению, Дэн и Дэйв синхронно засунули правую руку себе в рот и сжали зубами. И некоторое время сидели в таком положении.
– Куфайте! – приказал мне Дэйв с полным ртом и свободной рукой сделал знак, что нужно последовать их примеру. – Жмей щимволизирует весьнофть и единфтво, офобенно, когда куфает свой хвофт!
А что мне было терять? Мой брак ни жив ни мертв, планета вот-вот перегреется до состояния, когда у всех ее жителей сгорит кожа… Короче, запястье я прикусил.
Закончив обряд, Дэйв обслюнявленной рукой передал мне стакан бурой жидкости.
– Мы с Дэном язычники-континуисты, – пояснил он. – Мы замыкаем круги. Как и наш змеебог, мы стремимся стать поясом, который не дает этому миру развалиться. Поэтому, если мы приобретаем произведение искусства…
– …мы должны познакомиться с его автором, – закончил Дэн. – Автор должен сам принести нам свое творение, это очень важная часть наших верований.
– Конечно, это не всегда возможно, – добавил Дэйв. – Бывает, что автор уже ушел в мир иной.
Дэн вздохнул:
– Тогда мы приглашаем медиума и вызываем дух творца. Всякий круг должно замкнуть, для нас это имеет большое значение.
– Это касается и нашего рациона. – Дэйв кивнул на поднос. – Мы употребляем в пищу только то, что многоклеточно и способно к фотосинтезу. Такая пища состоит из клеток, которые могут завершить процесс своей самоидентификации только во взаимодействии с другими клетками. Таковы, например, водоросли. И настой чайного гриба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Гея: Альманах научной фантастики - Владимир Губарев - Научная Фантастика
- Наблюдатель - Роберт Ланца - Научная Фантастика / Разная фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Банка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Гость из книжного шкафа - Александр Беляев - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Свечи - Александр Смирнов - Научная Фантастика
- «Если», 2005 № 12 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Собор (сборник) - Яцек Дукай - Научная Фантастика
- Голубая Саламандра - Александр Маслов - Научная Фантастика