ствол. Иначе, твое сопливое тело найдут бухие рыбаки поздней осенью.
— Да, конечно. Я постараюсь, — ответил Пистон.
Он больше не качал права, признавая мое превосходство. Хотя, это было не нужно. Хотелось отдохнуть, потом выбраться на поверхность и продолжить борьбу с козлами. Остальное было мне параллельно.
— Как тебя зовут? — спросил Пистон, выдернув меня из потока мыслей.
— Капи… Марк. Просто Марк мое имя.
— Эээ, Марк, сверни сейчас вправо, туда, — воскликнул пацан.
— Это еще нахрена?
— Главный штаб, — с придыханием прошипел школьник.
Вскоре мы пришли в комнату, которая могла быть чем угодно: сортиром, кухней, траходромом в борделе, но только не гребанным штабом.
Здесь не было оружия, карт, приборов и инструментов, канцелярских принадлежностей даже. А еще: нормальной двери, охранной системы, какой-либо техники и вообще всего, что бывает в штабах.
Что здесь было, так это тусклая лампа, горячая труба, проходящая чуть ли не через центр комнаты. Раздолбанный диван (видно с помойки), такой же столик со стульями. Еще железный шкаф, плакаты с какими-то мужиками, клетка с крысой и всякий хлам.
— И где твои солдаты, командир? — промямли я, осматривая этот притон.
— Солдаты? — оживился Пистон. — Это я — первый солдат! — Бодро воскликнул он.
— Ладно… сойдешь за половину бойца, — нехотя выдавил я.
— Потом, господин Спарки! — школьник указал на клетку, где спокойно сидела жирная крыса.
— Нет, — хмыкнул я.
— Может быть, Эдуардо? — Пистон указал в угол.
— Что? Это ж башка манекена! Похоже, местные запахи выветрили остатки мозгов из твоего дырявого жбана.
— Ладно, тогда Виктор Николаич.
— Чего? Взрослый человек? То есть, ты тут не один? — воскликнул я, чувствуя зачатки надежды.
— Конечно да, Виктор Николаич вечно со мной. Он очень взрослый уже.
— Хорошо, и где он?
— Ушел, — пожал плечами Пистон.
— В город, на вылазку?
— Не-а, под стол.
— Это как?
— Никак. Просто он… черепаха…
С этими словами парень сел на старый диван, положил перед собой перфоратор и стал рассматривать. Похоже, пацан понимал, что его «армия» не особо похожа на армию.
Можно долго ржать над Пистоном, но сам я тоже не лучше. У него хотя б живность есть. А у меня только образ Спарка Клитовского. Так что мы почти в одной лодке.
— Ладно, все фигня, — махнул рукой я и поставил трофейный лом в угол.
Потом сел на табурет, тот сломался. Пришлось взять другой стул, который оказался прочнее.
— Слушай, как ты начал войну? — спросил, чтоб вздорить паренька, который стал совсем грустным.
Это отлично сработало. Пистон вскочил на ноги, пнул консервную банку, лежащую на полу, и воскликнул:
— Ты хочешь узнать историю моей борьбы?
В свете тусклой желтушной лампы он выглядел как-то зловеще. Но я все равно заржал, сказав сквозь смех, что не прочь послушать эпичную байку на ночь.
— Отлично, пацан! Ты пришел куда надо! — воскликнул мой новый напарник, не обращая внимания на смех.
Потом парень вышел на середину комнаты, держась при этом подальше от горячей трубы. Школьник снял штаны и нагнулся в известную позу, демонстрируя свою чертову задницу.
— Ээээ, — рявкнул я. — Ты чего, охренел?! Прости, чувак, но если ты заднеприводный, то могу вставить разве что этот лом! Я не из этих, придурок!
Ситуация была странной, и это еще мягко сказано. Но Пистон не обратил внимания, продолжив, как ни в чем не бывало.
— Ты хочешь знать, откуда эти шрамы? — грозно спросил он, вильнув задом.
— Пошел нахрен, извр чертов! Какие шрамы в натуре?! — воскликнул я. Не думал, что меня можно напугать, но школьнику удалось это сделать.
— Те, что покрывают мое угнетенное тело!
— Это не тело, а жопа! Я не собираюсь пялиться на пацанские булки. Извини, но я проломлю тебе башню, если не натянешь штаны.
— Да? Тогда ладно, — смутился Пистон (наконец-то) и убрал свои полужопия туда, где им место.
— Просто знаешь, отец меня избивал, — сбивчиво пояснил он. — Я хотел показать шрамы… ну от ремня. И эпично сказать: «Батин ремень! Он сподвиг меня на борьбу». Когда обдумывал, выглядело покруче. Но и сейчас тоже вышло неплохо. Или ты так не думаешь?
— Вышло эпично, — промямлил я, не зная, что толком ответить. — Но больше так нигде нахрен не делай! То есть ты свалил из дома, потому что тебя гонял батя? Бред. Меня отец заставлял учить формулы сокращенного умножения. И ничего, как-то выжил. Родителей надо ценить. Сегодня ты ругаешься с ними, потому что не дают сделать татуировку, а завтра тентаклиевый дьявол наматывает их кишки на конечности.
— Дело не только в отце, — произнес копатель, садясь на диван. — Меня били Бойцы, за то, что я им не нравился. А отец бил меня, чтоб не били они. А училки только орали. Сложные отношения, понимаешь? Как в том сериале про деревенскую девку? Только вместо девки — моя задница, а вместо злой девки — батин ремень.
Да, у чувака конкретно сорвало крышу. Он не может так дальше жить. Хорошо, что я отличный психолог и могу изменить школяра, наставив его на путь истинный.
— Ты, наверное, не понял. Меня никто не понимает. Кроме Виктора Николаича, но он под столом, — грустно произнес мой спаситель.
— Погоди, все не так! — тут же выпалил я и стал расхаживать по комнате, как проповедник. — Во-первых, хватит говорить про свою задницу. Это самое главное! Во-вторых, ты должен наладить нормальную жизнь. Раздобыть оружие, вломить отцу, прикончить всех уродов, которые тебя гнобили. Свалить в закат и трахать сочных красоток на берегу океана. Это единственный путь для солдата, который стал на тропу войны.
— Ого, а как же учеба? — спросил Пистон.
— Да, можно даже учиться. Например, выучить приемы рукопашного боя, чтоб валить всех без оружия.
— Как ты слесарюг?
— Как я слесарюг… Даже круче!
Мы поболтали еще немного. Я дал школьнику пару дельных советов и хотел поделиться деньгами. Только в канализации не было банкомата, а наличные с собой не носил. Так что, с этим пришлось подождать.
Хотя, в целом Пистон мне помог. Его можно смело назвать единственным союзником в этом чертовом городе. Конечно, он слегка не в себе. Но для Карателя это скорей преимущество. Так что, выбираясь на темную улицу из тесного люка, я рассчитывал встретить этого пацана еще раз, и вместе порвать глотку каким-нибудь упырям, в скором будущем…
* * *
Комната главы Братства силы была мрачной, несмотря на солнечный день. Здесь все было темным и лакированным: паркет, мебель, нижние панели стен. Помещение украшали шкуры животных, рога и чучела зверей.
Но главным трофеем Роберта выступал человек среднего роста со шрамом около глаза. Он был прикован
