озерницу и осенним пустым лесом, где я буду блуждать несколько дней, переполненная безразличием к тем, кого люблю, и чуть не умру от обезвоживания, голода и лихорадки.
Дивия сперва тоже вызвала у меня доверие, которое разрушилось в одночасье, когда нас атаковали волколаки, которых она и привела.
И потому к Живе я относилась настороженно. Я сделала короткий, неосознанный шаг ближе к Яну, невольно ища защиты, и наши плечи соприкоснулись.
– Если бы ты могла снова сковать ее – ты бы это уже сделала, верно? – спрашивает Ян.
Я не совсем понимаю, что именно он имеет в виду.
– Да, – отвечает Жива. – Магия, часть души, которую я отдала Мине, не вернулась ко мне. И достаточной силы, дабы ее победить, я теперь не имею. Мои чувства негодования притупились за столько лет, а та сила родилась от великого гнева и пылающей ревности. И даже если я сейчас воссоединюсь с ней – она меня разрушит, я не выдержу подобную боль из собственного прошлого. Поэтому ключ ко всему – эта юная девушка.
Я хмурюсь, вслушиваясь в смысл сказанного ею.
И глубоко вдыхая свежую прохладу летней ночи, благоухающей цветами, возражаю:
– Но я не могу пользоваться вашей магией. Мне исполнилось восемнадцать лет.
– Думаю, я смогу заново передать ее тебе, но мне нужен источник, – заявляет Жива. – Где он?
Мы с Яном переглядываемся. Я вспоминаю свой амулет: серебряную цепочку с кулоном в виде лунницы, с перламутровым камнем адуляром в центре. И мысленно вижу – как наяву, – что огромные черные лапы подцепили мою двоюродную сестру Кристину за спину, и она неестественно выгнулась, извергнув стон боли от впившихся в ее позвоночник когтей.
Всего на секунду задерживаю внимание на воспоминании, и перед внутренним взором блестит серебро лунницы на шее погибшей сестры.
Я совсем забыла об амулете с того самого момента, когда в спешке покинула дом – родную ферму – на широких крыльях кобальтового цмока. Забыла о том, что передала амулет Кристине и он остался на ее шее. Где он сейчас? Похоронен вместе с ней? Или предусмотрительно отобран волками?
– Ян? – лепечу я.
– Когда я возвращался на место происшествия, лунницу не обнаружил. Вероятно, волколаки забрали его. Кулон утерян.
– Лунница? – переспрашивает Евгения. – Кулон почти ничего не значил. Обладание им просто указывало на принадлежность магии конкретной хозяйке. Это атрибут. Но где лунный камень? Когда я мысленно пытаюсь следовать к нему, обращаясь к собственным чарам, я не вижу ничего, кроме черноты.
– Лунный камень и был в луннице, – отвечаю я, впадая в отчаяния.
Мы проделали огромный путь, от моей фермы до рая, побывав в нем уже второй раз, чтобы понять – неудача поджидала нас здесь.
Но Жива отрицательно мотает головой из стороны в сторону.
– Нет, – говорит она. – Если хозяйка умирает, магия переходит к следующей по женскому роду. Если таковой нет – в лунный камень. Другой, большой. Он и был источником, хранилищем силы, которая не могла высвободиться и исчезнуть в ту ночь. Поэтому я и создала его, ведь лишившись контроля, чары принесли бы с собой разрушение в мир яви. Где он?
Я теряюсь. Не могу припомнить ничего подобного и начинаю нервничать, копаясь в мыслях. Чувствую облегчение от того, что надежда есть, но и в то же время напрягаюсь, поскольку уверена: никакого большого лунного камня в нашем доме нет и в помине.
– Я никогда его не видел, – сообщает Ян, вторя моим размышлениям, – и твоя мать о нем никогда не упоминала. К тому же если бы камень и находился в доме, то, когда я возвращался на ферму утром – после происшествия, – я бы почуял наличие твоей спрятавшейся магии в нем, но ничего такого не произошло.
– Ее мать могла не знать о нем, – настаивает Евгения. – Ее предки могли спрятать камень очень давно или убрать подальше, думая, что нет надобности хранить его на виду. Почти тысячу лет он не имел никакой функции и был пуст.
– Мы найдем его, – заверяет Ян, словно и правда решительно настроен на поиски. Хотя бы потому, что у нас нет иного выбора. – Твои предки жили в других местах, Ава. Думаю, придется отправиться туда.
– А если ты намерена помочь им, – басит Велес деловито, – нельзя терять ни минуты. Приглашаю тебя спуститься в темную навь, Жива.
Внезапно раздается мелодичный звук вроде перезвона колокольчиков. Сережки в ушах Евгении побрякивают, когда вновь она качает головой.
– Я уже вдоволь отомстила Дивии, – неожиданно говорит она. – Минуло много лет, и она сполна наказана. Я успела простить Трояна и даже ее. В последние годы я сдерживала Дивию, но не из-за мести, а потому, что она поистине опасна. Мне не хотелось, чтобы она причинила кому-нибудь вред и боль, как нам с Трояном в далеком горестном прошлом. Но теперь у меня есть другая цель. Сковать ее снова – крайне важно для вас, а я желаю, чтобы Троян появился тут и опять находился рядом со мной. Вот и все, что мне нужно. И таково мое условие. Ты – сын Чернобога, освободишь Трояна. И после – я помогу вам.
Ян крепко стиснул зубы. Несколько часов назад он отказал в освобождении Трояну. Теперь его о том же самом просила Жива.
И если с Трояном ему удалось сторговаться, манипулируя чувством жажды отмщения своей убийце, то Жива была непреклонна. Она ясно намекнула, что расплата с соперницей ее не интересует. И все, к чему она стремилась – вернуть любимого. Она ждала этого целую тысячу лет. Любила его, несмотря на время, невзирая на глубокие душевные раны, нанесенные ее сердцу, простив предательство. Троян необходим ей.
И она ни на что не променяет шанс вернуть его домой, наконец освободив от цепей Чернобога.
* * *
Мы выдвигались в обратный путь без промедления. Сообщив, что будет ожидать нас на границе нави, Жива в одночасье, под звук схлопывания, похожий на обратный свист пули, возвращающейся в ствол ружья, обернулась грифоном – крупной птицей с когтистыми лапами льва с белоснежными крыльями, покрытыми перьями. Расправив их, оттолкнулась от земли и взмыла в воздух, подчиняя себе поток ночного ветра, поднявшего пыль с земли, разметавшего мои волосы в стороны. Несколько секунд я смотрела ей вслед, наблюдая, как неведомое создание удаляется от нас, настигая небеса.
Столб темного смога заклубился слева – из густой бурой тучи послышался рев медведя, а когда синие молнии, словно удары грозы в кобальтовом облаке, окружили меня, земное притяжение перестало существовать – меня подбросило вверх.
Мое тело переворачивалось в
