Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не… плачь…
– О, Джеймс, – только и смогла ответить я, хотя должна была сказать ему так много.
Только не умирай. Пожалуйста, не умирай.
– Лео… – тихо проговорил он и закрыл глаза.
Только он называл меня так. Только он, он один.
Когда раздается стук в дверь, я все еще плачу. Я с трудом принимаю сидячее положение, совсем забыв о кнопке, которой можно приподнять изголовье кровати. Потом наконец все-таки нажимаю ее и утираю глаза.
– Войдите.
На пороге появляется Ламарр. У меня наверняка красные глаза и зареванный голос, но мне плевать.
– Скажите правду, – требую я, не дожидаясь, пока она сядет и начнет разговор. – Пожалуйста. Я вам все выложу, все, что помню. Только скажите, он умер?
– Мне очень жаль, – говорит она.
Это не прямой ответ, но я все понимаю. Я сижу, мотая головой, пытаюсь хоть что-то вымолвить. Ламарр молча ждет, когда я соберу волю в кулак. Наконец, когда мое дыхание немного выравнивается, она протягивает мне картонный стакан.
– Кофе хотите?
Господи, Джеймс погиб. Какой, к черту, кофе?! Но я машинально киваю. Беру стакан, делаю большой глоток. Кофе горячий и крепкий. Ничего общего с больничным жиденьким раствором.
Невозможно поверить, что я жива, а Джеймса больше нет.
Я опускаю стакан. Лицо словно окаменело, голова раскалывается.
– Спасибо, – хрипло говорю я.
Ламарр берет меня за руку и сочувственно пожимает.
– Хотела порадовать вас хоть чем-то. Мне очень жаль, что… – Она умолкает. – В целях расследования было решено не давать вам никакой дополнительной информации. Нам нужно знать вашу версию событий.
Всю свою взрослую жизнь я писала об этом книги, как раз о таких ситуациях, таких допросах. Мне в голову не могло прийти, что однажды самой придется фигурировать в чем-то подобном.
Пауза затягивается.
– Понимаю, вам тяжело, – произносит наконец Ламарр, – но не могли бы вы вспомнить, как все было? Что зафиксировалось у вас в памяти?
– Я помню все, что было до… до выстрела. Потом я сбежала вниз… Он там лежал…
Я стискиваю зубы и некоторое время со свистом дышу сквозь них, сдерживая подступающие слезы. Отхлебываю кофе, не обращая внимание на то, что он обжигает мне язык.
– Вы наверняка уже знаете про ружье. Они же вам рассказали? Нина, Клэр и остальные?
– Да, мы их допросили. Но нам важно знать версии всех участников.
– Мы были очень напуганы… – Прошло как будто сто лет с той минуты, когда мы крались по темному дому в страхе и пьяном угаре, в тумане стучащего в висках адреналина. – Вечером у нас был спиритический сеанс, знаете, есть такие доски с закрепленной на них ручкой, которая пишет, типа, сообщения от духов? Она написала слово «убийца». Мы, конечно, не поверили, что это по правде, однако все равно занервничали. А потом на снегу возле дома появились следы. И когда мы ночью проснулись, в смысле в первый раз, кухонная дверь была раскрыта настежь.
– Каким образом?
– Понятия не имею. Ее запирали на ночь. Вроде бы Фло. Или Клэр… В общем, ее заперли и потом еще перед сном проверили. Но среди ночи она как-то сама открылась и хлопала на ветру, и мы все перепугались насмерть. А потом услышали шаги…
– Кому пришло в голову схватить ружье?
– Не знаю. Фло взяла его к себе в комнату, когда мы обнаружили раскрытую дверь. Но в нем должны были быть холостые!
– Правильно ли я понимаю, что ружье держали вы?
– Я?! Нет! Оно было в руках у Фло.
– На стволе ваши отпечатки.
Я потрясенно смотрю на нее. Они сняли отпечатки с ружья?! Потом я соображаю, что от меня ожидается ответ.
– Я п-придерживала ст-твол. – Какого черта я опять заикаюсь?! – Но рукоять была не у меня. В смысле, приклад. Слушайте, ружье держала Фло, у нее тряслись руки, ствол ходил ходуном, я его просто придержала, чтобы она ни на кого из нас дуло не наставила!
– Зачем? Вы же думали, что в ружье холостые.
Вопрос заставляет меня опешить. В залитой солн-цем палате мне вдруг становится холодно. Снова чуть не срывается вопрос, не подозревают ли меня. Но она все равно ответит, что нет, и вообще это будет выглядеть странно.
– Затем, что этого делать нельзя. Даже если ружье не заряжено. Ясно вам?
– Ясно, – спокойно говорит она, что-то записывает в блокноте и переворачивает страницу. – Давайте вернемся немного назад. Откуда вы знали Джеймса?
Я закрываю глаза и прикусываю щеку изнутри, чтоб не разреветься. У меня много вариантов, все-таки мы вместе учились. Дружили. Он жених моей школьной подруги. То есть был. Невозможно поверить, что его уже нет. Я вдруг осознаю собственный эгоизм: я думаю лишь о своем горе, но каково сейчас Клэр? Вчера она была счастливой невестой, сегодня же потеряла все. Теперь она… кто? Даже не вдова. Она просто осталась одна.
– Он… Мы с ним когда-то встречались.
Я все же решила ответить честно. Настолько честно, насколько могу.
– А когда разошлись?
– Давно. Нам было… по шестнадцать или семнадцать, я даже не помню.
Тут я кривлю душой. Конечно, я помню, с точностью до дня. Мне было шестнадцать и два месяца. Джеймсу оставалось несколько месяцев до семнадцатилетия.
– Как разошлись? Хорошо, мирно?
– Нет.
– С тех пор, очевидно, примирились? Если невеста позвала вас на девичник…
Она умолкла, приглашая меня рассыпаться штампами про то, что «время все лечит», про «юношеский максимализм» и все такое прочее.
Но я этого не делаю. А что мне сказать-то? – Правду?
Что-то холодное сжимает сердце, несмотря на жар от радиаторов, несмотря на бьющие в окно солнечные лучи.
Мне не нравятся эти вопросы.
Джеймс погиб случайно. Ружье, которое вообще считалось незаряженным, выстрелило. Зачем констебль криминальной полиции интересуется подробностями отношений, которые закончились десять лет назад?
– Я не понимаю, как это связано с тем, что произошло, – говорю я резко.
Слишком резко.
Ламарр поднимает взгляд от блокнота, скругляет пурпурные губки в беззвучном «О…». Черт, черт, черт! Как глупо!
– Нам просто нужна полная картина, – мягко говорит она.
У меня по спине бегут мурашки.
Джеймс застрелен из ружья, которое все считали незаряженным. Кто его зарядил?
Я снова очень хочу задать все тот же вопрос: меня подозревают?
Но не могу. Спрашивать нельзя, это само по себе подозрительно. А мне вдруг хочется вызывать как можно меньше подозрений.
– Мы разошлись очень давно, – повторяю я, оправдываясь. – Тогда мне было больно. Но люди все могут пережить, тем более за такое время.
Опять вру. Конечно, не все. Такое точно нет. Может, другие и могут, только не я.
Но Ламарр не слышит в этом лжи. Она задает следующий вопрос, теперь снова про события минувшей ночи – возможно, таким образом пытаясь элегантно сбить меня с толку.
– Как вы действовали после выстрела? Расскажите, что делал каждый из вашей компании.
Я закрываю глаза.
– Давайте по порядку. – Голос у нее мягкий, ободряющий, почти гипнотический. – Вот вы с ним у подножия лестницы…
Я сидела с ним у подножия лестницы. Вся в крови – и руки, и одежда… В его крови.
Глаза у него снова закрылись. Через пару минут я наклонилась проверить, дышит ли он. Он дышал. Я почувствовала щекой слабое движение воздуха.
Он изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. У него появились морщинки – вокруг рта и от крыльев носа к подбородку. Черты лица стали острее и четче. Но это по-прежнему был он: та же линия лба, горбинка носа, ямочка под нижней губой, где жаркими летними вечерами выступали капельки пота.
Это по-прежнему был мой Джеймс. Хотя мне он больше не принадлежал. Куда пропала Клэр?!
За спиной послышались шаги. Клэр? Нет, Нина, принесла какую-то длинную белую тряпку – похоже, разорванную на полосы простыню. Она опустилась на колени и принялась туго перетягивать Джейм-су ногу.
– Сейчас я перевяжу тебя, и мы поедем в больницу, – громко сказала она, обращаясь, видимо, не только к Джеймсу, но и ко мне. – Джеймс? Ты меня слышишь?
Он не ответил. На лице у него была странная восковая бледность. Нина покачала головой и обратилась ко мне:
– За руль пусть садится Клэр. Ты будешь за штурмана. Я поеду с ним сзади, мало ли что. Том пусть остается с Фло. Похоже, у нее шоковое состояние.
– А где Клэр?
– Пыталась поймать сеть в дальнем конце сада. Вроде бы там иногда ловится.
– У меня ничего не получилось, – произнес голос за моим плечом.
Клэр. Бледная, как молоко, уже одетая.
– Он может говорить? – спросила она.
– Он пытался. Теперь потерял сознание…
– Твою мать… – С лица Клэр ушли все краски, даже губы стали совершенно бескровными, в глазах стояли слезы. – Надо было мне прийти быстрее. Я просто думала…
– Все правильно, – оборвала ее Нина. – Сейчас важнее всего хотя бы попытаться вызвать «скорую». Короче, жгут я кое-как соорудила, лучше уже не получится, и больше я ничего сделать не смогу. Надо ехать.
- День мертвых - Майкл Грубер - Иностранный детектив
- Пустошь. Дом страха - Блейк Крауч - Иностранный детектив
- Предшественница - Дж. Делейни - Иностранный детектив
- Клеймо смерти - Питер Джеймс - Иностранный детектив
- Хорошее поведение (сборник) - Блейк Крауч - Иностранный детектив
- Жатва - Тесс Герритсен - Иностранный детектив
- Провидица - Питер Джеймс - Иностранный детектив
- Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер - Иностранный детектив
- Ухищрения и вожделения - Филлис Дороти Джеймс - Иностранный детектив
- Я все помню - Уэнди Уокер - Иностранный детектив