“Пройдемте”, - сказал мне де Сильва, и я, не дожидаясь повторного приглашения, двинулся за ним вдоль плакатов на стенах. “Чай будете?” - бросил мне через плечо команданте. Здесь все пьют чай. Мне слегка надоел терпковатый вкус “мате де кока”, но я в знак согласия промычал “угу”, и мы вошли в кабинет финансового гения.
Там был полный беспорядок. Казалось, в кабинете де Сильвы только что провели обыск с пристрастием. На полу лежали обрывки газет, пустые подсумки от магазинов к автомату Калашникова, какие-то истоптанные плакаты, кажется, такие же, как и на стенах в коридоре. Вот где истинная демократия, подумал я, увидев прямо на подбородке Маруланды рифленый след от пыльного армейского ботинка. В дальнем углу комнаты были свалены радиостанции “моторола” без батареек, штук десять, не меньше. Слева и справа от двери стояли стеллажи до потолка. Они были забиты книгами, журналами и видеокассетами. На нижней полке одного из стеллажей пылилась зеленая холщовая сумка, из которой, как два напряженных мужских члена, торчали зеленые головки выстрелов от РПГ. Самого гранатомета поблизости не было видно. Смысл присутствия этих зарядов в комнате мне был непонятен. Где-то на подоконнике пристроился никелированный чайник, единственный блестящий предмет в этой комнате. Впрочем, не единственный. На столе, который стоял в центре комнаты, со скромным достоинством возвышался ноутбук “маккинтош” в титановом корпусе цвета “металлик”. Предмет явно дорогой и весьма активно используемый, судя по следам сигарного табака на его клавиатуре. Стол под компьютером, словно скатертью, был накрыт картой Колумбии. Все обозначения на карте были на английском, а в левом углу я рассмотрел эмблему с четырьмя скрещенными мечами и надписью “Joint Chiefs of Staff”. В переводе на русский “Объединенный комитет начальников штабов”. Карта американская. Меня так и подмывало спросить, откуда у де Сильвы этот документ. Но я воздержался от вопроса. Сейчас благоразумнее всего было молчать и слушать.
Де Сильва убрал компьютер со стола и поставил его на пыльный стеллаж, рядом с зелеными боеприпасами в состоянии эрекции. Рукой пригласил меня к столу. Точнее, к карте. Не успел я наклониться над ней, как на столе чудесным образом появился чай в серебряных подстаканниках. Рауль отхлебнул глоток горячей жидкости и тут же достал короткую сигару из верхнего кармана своего френча. Потянулся за перочинным ножом – он лежал на полочке с книгами – обрезал конец сигары и сунул ее в рот. Пламя бензиновой зажигалки блеснуло в стеклах дорогих очков.
“Будете?” - спросил он меня.
“Нет, я курю только листья Монтеррея,” - ответил я.
“Нет проблем, “Ойо де Монтеррей” Вам сейчас принесут.”
Я услышал, как за моей спиной по цементному полу глухо и быстро застучали подошвы солдатских ботинок охранника. А через минуту, или что-то около того, сидя на складном стуле возле американской военной карты, я с наслаждением вдыхал терпкий и вкрадчивый дурман любимых тонких сигариллос. Разговор очень быстро перешел в деловое русло. Де Сильва свободно владел английским. Я тоже не нуждался в услугах переводчика.
“У нас есть несколько часов, чтобы обговорить детали операции. Через два-три дня мы сворачиваем наши позиции в Путумайо. Цена Вас, насколько я понимаю, устроила? ” - де Сильва посмотрел на Рокоссовского, который оставался в комнате. Кстати, единственный из партизан, и это для меня было очень важно.
“Есть проблема,” - говорю я де Сильве. - “Технического порядка. Вы хотите, чтобы я доставил груз сюда” - и я ткнул пальцем в точку на карте, где-то между Боготой и Мокоа. - “Это так?”
Рауль и Рокко кивнули в знак согласия.
“Там негде сесть. Там сплошная сельва и у вас там нет ни одной площадки. Единственное, что я могу сделать, это посадить борт в Кали, но там, кажется, порядки устанавливают ваши конкуренты.”
Город Кали был основной базой Мигеля Родригеса, главы второго по обороту наркокартеля Колумбии. Родригес вооружал и финансировал отряды самообороны, “парамилитарос”. Это были что ни на есть отпетые бандиты, главной задачей которых была защита наркобизнеса в Кали. “Парамилитарос” проводили самые настоящие карательные акции, убивая крестьян, которые продавали “пасту де кока” эмиссарам ФАРК. Правительство сквозь пальцы смотрело на деятельность Родригеса и его “парамилитарос”, поскольку нуждалось в союзниках против коммунистической герильи. Скажу откровенно, мне не нравится коммунизм, с де Сильвой я имел дело только на почве бизнеса, и он это хорошо понимал. Но с местными антикоммунистами я вообще не хотел иметь никаких дел. Впрочем, Рауль вряд ли допустил бы подобный поворот событий.
“Нет-нет, Андреас, мы этого не хотим. Посадка в Кали это полный идиотизм. Давайте думать, есть ли другой выход.”
“Да что тут думать?” - вставил замечание Рокко. - “Груз надо сбросить.”
“Как сбросить?” - переспросили мы с де Сильвой в один голос.
“Очень просто. С парашютом. Вы, Андреас, военный летчик, так?”
“Так,” - я кивнул головой.
“У вас в стране с воздуха сбрасывали целые дивизии вместе с техникой. А тут деревянные контейнеры с железками. Три штуки. Подлетаете, сбрасываете, и летите дальше, никакой высадки.”
“Да, но меня собьют, как только я войду в воздушное пространство Колумбии. А вас накроют ракетами, когда вы будете забирать посылку.”
“Не накроют” - отрезал де Сильва. - “Идея неплохая. Скажите, Андреас, технически Вы можете это сделать?”
“В смысле, сбросить контейнер? Это я смогу. Но все остальное очень сложно.”
“За все остальное Вы получаете деньги.”
“Это еще вопрос,” - говорю я. - “Если я все-таки соглашаюсь лететь, то не пролетаю ли я с остальной суммой? Вы ведь собираетесь заплатить мне уже после доставки?”
“Как вы договаривались?” - Рауль повернулся к Рокоссовскому.
“Пятьдесят процентов сейчас и пятьдесят после доставки,” - Рокко чуть привстал с краешка стола, на котором он примостился с самого начала разговора.
“Пусть получит три четверти суммы сразу. Четвертую часть,” - тут де Сильва снова повернулся ко мне. - “положат на счет, номер и местонахождение которого Вам сообщат по телефону. Это на всякий случай, чтобы можно было продолжить знакомство и после нашей сделки.”
“Вы доставите три контейнера. За каждый мы платим миллион. Итого Вам подготовят два миллиона двести пятьдесят тысяч американских долларов. После выполнения работы вы получите остальное. Все форсмажорные ситуации становятся вашей, а не нашей, проблемой. Согласны?”
“А если нет, тогда что?” - говорю. И тут же про себя снова вспоминаю индейца, которого подстрелил Рокко. Нервные окончания у меня стали необычайно чувствительны, и по телу прошла волна тревожного зуда. Но никто из переговорщиков этого не заметил. Моя наглость собеседникам не понравилась.
“Ну, что ж. Тогда”, - сказал Рауль, поправив свои дорогие очки, - “тогда Вы должны компенсировать те расходы, которые мы понесли для обеспечения Вашей доставки в наш лагерь.”
“Не так уж и много,” - улыбнулся я.
“Это еще не все. В силу изменившихся условий, мы будем вынуждены как можно раньше начать эвакуацию наших людей из зоны Путумайо. Мы же не можем быть уверены в том, что Вы не проговоритесь о месте нашей дислокации, если мы, конечно, Вас не ликвидируем.” - Де Сильва посмотрел на меня поверх очков. Хотел убедиться, что я испугался. Я и вправду испугался, но ни один мускул на моем лице не дрогнул. “Молодец, Иваныч,” - похвалил я мысленно сам себя. - “Сумел, значит, сохранить свое лицо.”
“То есть, Вам проще меня убить, чем отпустить?” - спросил я де Сильву как можно более спокойно.
“Это так.” - Команданте стряхнул пепел прямо на пол. Его поистине свинское отношение к своему кабинету как-то не слишком увязывалось с нарочитой подтянутостью его внешнего вида. Новенькая, с иголочки, форма, дорогие очки, и вдруг – пепел на пол. - “Но мы считаем Вас партнером и поэтому хотим, чтобы в случае невыполнения договора Вы оплатили все мероприятия по нашей эвакуации.”
И тут я не сдержался.
“Вашу мать! Это же банальный шантаж. Вы же меня разводите, словно какого-нибудь лоха. Если я соглашусь, я весь ваш гонорар потрачу на то, чтобы организовать эту доставку. А если не соглашусь, то заплачу вам хренову кучу денег. Партизаны, твою мать! Когда вы заманили меня сюда, вы уже знали, что я не откажусь. Вы не партизаны, а самые обычные кидалы! И я, дурак, поверил вам.”
Слова “лох”, “развод” и “кидалы” я произнес по-русски, но смысл сказанного и без того был понятен этим герильерос. Рокоссовский рванулся было с насиженного краешка стола в мою сторону. Де Сильва остановил его жестом.
“Послушайте, Андреас,” - обратился ко мне команданте. - “Не мы придумали этот бизнес. Мы вообще против денег и материальной выгоды. Но по таким правилам живет проклятый прогнивший режим в Боготе, и мы воюем против него его же методами.”
