Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы мне рассказываете что-то из области фантастики? Создание интеллектуального Франкенштейна?
— Нет. Из области научных интересов брата. Отец знает о его исчезновении?
— Да. Наш сотрудник побывал у него уже несколько дней назад. К сожалению, он мало что может добавить к нашим сведениям об окружении Бориса Сергеевича.
— Вам важно его окружение?
— Да. Причем люди наиболее близкие. Понимаете, мы выполняем все следственные мероприятия, которые обязаны выполнить: опрашиваем свидетелей, изучаем документы. Но порой лишь намек — в каком именно направлении двигаться — способен существенно ускорить работу.
— Вас интересуют конкретные люди?
— Да. Сослуживцы Бориса Сергеевича, бывшие с ним в Германии, говорят, что видели с ним одного из прежних учеников, некоего Гончара.
— Данилу? — помрачнела Марина. — Тут я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
— Вы его не знаете?
— Я его очень хорошо знаю. Более того, скажу, сейчас уже не страшно: я любила его. Он был очень способным, этот кругломорденький мальчишка. Умным. Ехидным. Но было в нем что-то…
— Что?
— Не знаю. — Марина крутанула коляску. — Не могу сформулировать. Стремление выказать, выставить себя напоказ. Он рассказывал однажды, с каким трудом он учился. Точнее, наоборот, учился-то легко. А вот тесты, контрольные, экзамены… То есть если речь шла об ответственности, которую он не выносил, все становилось плохо. И он стал вырабатывать в себе уверенность. Вырабатывал, вырабатывал. И, кажется, перебрал. Хотя ответственности от этого не прибавилось. А поначалу именно задиристостью и напором он мне по душе пришелся. Ошиблась я, хотя такое нечасто со мной случается. Простите, я не хочу о нем говорить. Он предал меня — и я выгнала его из дому. Вот уже лет десять мы вообще не виделись… Потом он предал моего брата…
Женщина замолчала, задумавшись.
— Знаете, но, судя по рассказам с выставки, Борис Сергеевич его простил, — прервал молчание Турецкий.
— Боря давно его простил, хотя сначала страшно обиделся. Но он умеет по-настоящему прощать, не тая зла. Он как-то мне рассказывал, как это делает: словно бы становится на место обидевшего и смотрит с его точки зрения. И понимает, что человек имел в виду. Ведь чаще всего мы обижаем, сами того не желая. И как только Боря понимал, что обида нанесена либо без злого умысла, либо по очень важным для человека причинам, — он забывал эту обиду. Просто навсегда забывал, будто ее и не было. Это потрясающее и счастливое свойство. Оно не каждому дано. И этого иуду Боря сумел простить. Когда понял, что человек ищет богатства, но ему не дано понять: ты богат не тогда, когда у тебя всего больше, а когда тебе нужно меньше. Боря понял и простил. А я — нет.
Она резко оборвала рассказ.
Александр Борисович тоже тактично помолчал. Однако время действительно поджимало.
— Спасибо вам. Вы нам очень помогли.
— Но ведь я ничего не рассказала!
— Вы рассказали очень многое, поверьте. А теперь, если можно, я покину вас…
Марина Сергеевна проводила Турецкого на коляске до самой двери.
— Спасибо вам, Александр Борисович, спасибо. — И, жестом прерывая хотевшего возразить Турецкого, пояснила: — За то, что пришли, что скрывать не стали. За то, что вы душу свою работе отдаете. Вы хороший человек, поверьте. И хотя, как показывает опыт, я иногда ошибаюсь, это не тот случай.
«Как же трудно, — уже в машине подумал Александр Борисович, — будет ей смириться со смертью брата, если его, боже упаси, действительно нет в живых».
Дело Александру Борисовичу определенно не нравилось. Уж больно явно все дороги вели в Рим, то есть к одному человеку, точнее, к небольшому коллективу, причем тянулись самые разнообразные нити. К тому же было похоже, что многие дела с кражей интеллектуальной собственности железно замыкались на «Логику» — и братьев можно было задерживать хоть сейчас. Если, конечно, Денису Грязнову это нужно. И к делу Дубовика Гончары, скорее всего, причастны. Лукша и другие бывшие на выставке сотрудники, опрошенные Светой Перовой и Галочкой Романовой, показали однозначно: на выставке к академику «как банный лист», по выражению Юрия Ивановича, пристал Данила Гончар. И не он один, а целая компания. Говорят, что и брат его с ними был — опознан по фотографии, и девица рыжая, которая по многим делам «Глории» уже засвечена. Да вот только ни одной конкретной зацепочки, ни одного свидетельства, что именно они хоть каким-то боком причастны ко всему происходящему. Ничего…
Турецкий вспомнил о разговоре с Мариной Дубовик о новых компьютерах. Чуть улыбнулся, но опять помрачнел. Что он может сказать бедной Марине о брате?
Он вспомнил безуспешный визит к Питеру в Германию, бесплодные попытки найти что-то в документах выставки, одни лишь общие свидетельства участников делегации. Давно не было такого дела — почти очевидного и абсолютно глухого. А ведь дело на контроле. И Меркулов спросит. И выше спросят…
— Ты о ком сегодня целый вечер думаешь? — поинтересовалась Ирина Генриховна.
— О деле, Фроловская, о деле.
— Не ври, Турецкий. Кого ты хочешь обмануть? В глазах твоих печаль, складка на лбу. В главных свидетелях не иначе какая-нибудь манекенщица?
— Кто бы говорил, а? Тебе вон поклонники твоего таланта до сих пор букеты присылают, — надулся Александр Борисович.
— А что делать бедной женщине? Если родной муж все время занят? Если от него не только цветов не дождешься? — Ирина смотрела на мужа возмущенно, но в глазах мелькали веселые чертики.
Турецкий встал, подошел к жене сзади, обнял и положил голову на плечо.
— Устал я, Ириш. Что-то со скрипом все.
— Ничего, родной, прорвемся, — откликнулась на ласку супруга. — Мы ведь и не такое видывали, а?
Александр улыбнулся:
— Слушай, Ир, а давай махнем в выходной на Истру? Или на Пироговское? — Он помолчал мгновение. — Если получится, конечно. Нинку возьмем, шашлыков нажарим. Никого больше, а?
— Захочет ли? Подросла уж наша дочка. Со своей компанией гуляет.
— Захочет, — убежденно заявил муж. — Ей всегда нравилось. Тем более что это так нечасто выходит.
И он опять виновато умолк.
— Ну хорошо, Шурик, я была бы рада. Если получится. Мне бы моего «корейца» на техобслуживание… ладно, на следующую неделю перепишусь. А сейчас давай спать. Да?
Глава 6
1
Вася Жданов с удовольствием ел мороженое. Он просто гулял по центру, просто шел по тихой старинной московской улице, просто встретил симпатичную лоточницу — и ему захотелось что-нибудь купить у нее. И он купил. Мороженое оказалось вкусным, но куда большее удовольствие ему доставляло осознание того, что, если бы ему попался сейчас магазин, торгующий «ягуарами» или «порше», он бы также, не задумываясь, мог купить понравившийся. Это было сладкое чувство. Это была настоящая свобода.
В кармане у Диггера лежала новенькая золотая «Виза», на которой числилось полтораста штук зеленых. Мастер на оплату добросовестного высококвалифицированного труда не скупился. Конечно, и без хозяина хакер не бедствовал. Но все-таки то, чем их стихийная компания занималась раньше, казалось теперь топорным и доморощенным. У Мастера организация была на высоте. И Василий, с наслаждением слизывая шоколад с эскимо, улыбался. Он представлял, как злобствуют американские копы, не умеющие отыскать во Всемирной паутине нескольких мелких, но очень ловких и прожорливых паучков.
Москва была прекрасна. Наряжающаяся в зелень, яркая, звонкая, она будто бы звала к приключениям и любви. Диггер шел, пританцовывая под музыку, доносившуюся из раскрытого окна. Улыбнулся очередной смазливой уличной торговке, как бы извиняясь: уже, мол, купил, как видишь.
Да, думалось ему, еще один взлом — и на заслуженный отдых. Мастер планирует через месяц пощипать еще одного банкира. Намечаются пока две кандидатуры. Один банк в Хьюстоне, а второй — в Барселоне. Ближе к операции станет ясно, какой вскрывать будем. Пока предварительная работа идет…
А летом — в Канны. Или в Сан-Тропе. Да, туда даже лучше — в близлежащих деревеньках есть чудные бунгало. Зачем ему курортная суета? Нет, не мутный от песка, поднятого тысячью ног, рассол Средиземноморья, а пенные волны, скалистые пустынные пляжи, где можно загорать нагишом. И представлять, что вся планета в твоем распоряжении. И нет ни Москвы, ни Барселоны. Даже Интернета нет…
* * *— Ну что, Саня, я тебе скажу? Кое-что мы от фээсбэшного СОРМа все-таки получили. — Мирошкин сам налил гостю чашку из заварочного чайника. — Угощайся.
— Спасибо, Иваныч. Что-то дельное?
— Ну больше все-таки нам полезное, чем тебе. Мастеру мы на хвост плотно сели.
— Неужели определили? — Турецкий проявил искреннюю заинтересованность, памятуя о просьбе Дениса Грязнова.
- Виновник торжества - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Гении исчезают по пятницам - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Кровавый чернозем - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Ночной снайпер - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- В душной южной ночи - Стерлинг Силлифант - Полицейский детектив
- Фейри-профайлер - К. Н. Кроуфорд - Детективная фантастика / Полицейский детектив / Триллер
- Клинок молчания - Лэй Ми - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Скрытые намерения - Майк Омер - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Следующая станция – смерть - Наталья Лапикура - Полицейский детектив