Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда они встали и трава под ними разгладилась, от нее вдруг повеяло весной. Он сказал об этом Рози. Она не поняла его слов, но все равно добродушно улыбнулась, и они вернулись вместе, празднуя медовый месяц на угрюмых улицах. Их ласки благословлял мелкий, моросящий дождь из предрассветной тучи. Они расстались в ночлежке — Рози легла, найдя свободное место между двумя спящими девушками, может быть, ее сестрами, а Казанова положил голову на грудь Жарбе и приноровил свое дыхание к мерным выдохам слуги. Когда его все же сморил сон, он почувствовал нечто вроде счастья, вроде жалости, вроде…
глава 10
Когда они встали и отправились к мосту, мелкая изморось превратилась в сильнейший ливень, оставивший на их лицах черные полосы. Они, как всегда, шли гурьбой, кашляя и чертыхаясь. Уличная грязь липла к их подошвам. Казанову огорчило, что утро выдалось непогожим, ведь когда рыбаки устраивали забастовки в Венеции, то всегда выбирали ясные, солнечные дни, а их споры и требования становились настоящими праздниками, развлекавшими горожан. На них съезжались посмотреть, и забастовщики были столь популярны, что всякий раз пополняли казну Серениссимы звонкими дукатами. Он уже собирался отложить это выступление, но, когда их довезли до моста, дождь внезапно прекратился, и шевалье решил, что это доброе знамение. Собака подрядчика приветствовала их, чуть не сорвавшись с цепи. Она выпучила глаза и так возбудилась, будто рабочие прошлым вечером навсегда покинули мост.
Они опять разбились на группы и разошлись по своим местам. Вынули руки из карманов и потянулись к знакомым канатам. Проклятия и плевки участились. И в эту злополучную, страшную минуту подрядчик как бы выдохнул их общую, коллективную волю. Архитектор остановился на другом конце моста и, похоже, наблюдал за ними, хотя в густом тумане его лицо казалось лишенным черт и гладким, словно яйцо.
— МАЙНА!
Они взялись за канаты, их кулаки раздулись от прихлынувшей крови, плечи заныли, а спины и ноги отыскали натертые вчера участки. Кто бы мог подумать, что и волосы могут мучительно вибрировать?
— МАЙНА!
Молот поднялся, размахнулся в воздухе и упал. Чудовищное сердцебиение. Чудовищное сердцебиение города.
— МАЙНА!
Porco miseria![21] Неужели молот стал еще тяжелее? Такое чувство, будто тянет он один, а все эти псы прохлаждаются. Он свирепо покосился на рабочих. Отчего они отводят глаза?
— МАЙНА!
Сигналом должен был послужить восьмичасовой звон колоколов церкви Сент-Бридж. Тогда все бросят канаты, а Казанова, Жарба и Каспар подойдут к столу архитектора и предъявят свои требования. Вероятно, подумал он, чувствуя, что его горло пересохло, как речная галька, архитектор пригласит их присесть, и они выпьют по бокалу вина.
— МАЙНА!
Такое ощущение, будто сегодня они поднимали целый город, вырвав его с корнями: соборы, тюрьмы, бордели… Грудь шевалье зловеще затрещала. Какой-то разрыв или внутренний всплеск, но на самом деле звук был больше похож на шорох монет, катящихся по зеленому лугу игорного стола. А скрежет плечевых суставов и сухожилий, разве он не напоминает звяканье палочки крупье? Хорошо, когда в чем-нибудь везет, и ему везло в игре, удача как будто шла ему в руки, и все давалось легко и без усилий. Он также был отличным собеседником, умел сохранять холодную голову и знал, когда надо уйти. В этом ему тоже везло.
— МАЙНА!
А что, если по какой-то причине колокола сегодня не зазвонят? В Англии унылый климат, и по высоте солнца не определишь, который час, с такой-то облачностью. Казанова посмотрел на Жарбу и постарался привлечь его внимание. Но слуга и соучастник в заговоре почти погрузился в сон от усталости. Какой же он слабый и хрупкий на вид! Когда Жарба тянул канат, его зубы скалились и скрипели, как у больной лошади.
— МАЙНА!
Неужели они никогда не зазвонят?
— МАЙНА!
— МАЙНА!
Наконец в душном воздухе послышался мрачный звон Сент-Бриджских колоколов. Шевалье закрыл глаза и стал считать удары. Пять, шесть, семь… Семь или восемь? Какая разница. Он выпустил канат и сдвинулся с места, зашагав странной походкой, точно во сне. Подрядчик и его собака следили за ним, с ее нижней челюсти свисала нить сверкающей слюны. Взволнованный неожиданной тишиной, архитектор поднял голову от чертежей, нахмурился и схватил измерительный циркуль, будто оружие. Казанова уловил шаги у себя за спиной, но побоялся оглянуться и посмотреть, кто за ним последовал. Вдруг это лишь эхо его собственных шагов?
Милн поднялся из-за стола. Он был похож на молодого генерала, к которому внезапно приблизился усталый командующий из вражеского лагеря. Казанова улыбнулся. Он с почтением относится ко всем молодым людям, добившимся успеха своими силами. Достав список требований, шевалье поклонился и вручил его архитектору. Милн нервным жестом взял бумагу, словно этот пропотевший и влажный от дождя лист мог обжечь ему пальцы. Он обвел взглядом своего секретаря, чертежников, главного инженера.
— Мсье, — начал Казанова, и холодок пробежал у него по спине. — Вы молодой гений, под вашим руководством эта каменная громада перекрывает воздух. А я всего лишь скромный рабочий. И составил с несколькими друзьями скромный список требований. Они вполне справедливы, и, я уверен, вы отнесетесь к ним благосклонно. Позвольте мне обратиться к первому пункту…
Архитектор зарделся — недоумевающе, а потом и гневно. Кто-то из его окружения прикрыл рукой рот и зашептал Милну на ухо.
— Мсье, вы говорите по-французски или по-итальянски? — спросил шевалье. — Жарба?
Он обернулся. Да, верный Жарба тут как тут. Спокойный, с лицом будто полированный песчаник, он смотрел на собор Святого Павла. Каспар тоже подошел к столу, но, судя по выражению его глаз, своими прямыми обязанностями он пренебрег лишь затем, дабы извиниться за неуместную выходку коллеги.
— Мсье Милн, — вновь произнес Казанова. Однако его речь утратила всякий смысл. К чему продолжать? Его приняли за сумасшедшего. И больше он ничего не способен изменить. Ровным счетом ничего.
Архитектор вручил бумагу подрядчику. Тот разорвал десять требований на половинки, четвертушки, восьмушки и шестнадцатые доли, как будто сооружая цепочку бумажных человечков, а потом скатал из клочков мягкий шарик и кинул его собаке. Она сжевала оберточный лист с неожиданной деликатностью, совсем как гувернантка, которую угостили тушеной грушей.
Неловкая пауза затянулась: каждый ждал, что кто-то первым заговорит или начнет действовать. Милн сел за стол и кашлянул. Подрядчик завозился с цепью, намереваясь спустить собаку. Такого поворота событий Казанова никак не мог предусмотреть, он растерялся и внезапно вспомнил дурацкую венецианскую песенку — ее любили распевать проститутки на Калле-делла-Пост:
- Испепеляющая страсть - Кейси Майклс - Исторические любовные романы
- Граф-пират - Джулия Энн Лонг - Исторические любовные романы
- Если он поддастся - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Трагикомедия бродяги любви - Людмила Вячеславовна Федорова - Исторические любовные романы / Исторические приключения
- Исцеляющее прикосновение - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Поспешная женитьба - Элизабет Роллз - Исторические любовные романы
- Поспешная женитьба - Элизабет Роллз - Исторические любовные романы
- Великолепный любовник - Кристина Брук - Исторические любовные романы
- Великолепный любовник - Кристина Брук - Исторические любовные романы
- Леди Возмездие - Сара Игл - Исторические любовные романы