поморщился он. — Придется отступить, поднять руки». Он почувствовал тревогу. Какое-то смутное подозрение укололо его в сердце и продолжало покалывать, как ни старался он сохранить прежнее ироническое спокойствие. Оно плохо защищало.

Он вскочил, умылся, пригладил волосы и поднялся на четвертый этаж, туда, где находилась комната Гульшат.

Ушла на каток, сказали ему. Только что. Одна, никого с ней не видели…

Снег превратился в мелкую крупу. Она секла, обжигала лицо, сухая, колючая. Сквозь низкие тучи то проблеснут на мгновение звездочки, редкие, тусклые, то пропадут, скроются в рваных клочьях…

Едиге, глубоко вдыхая острый холодный воздух, не сразу понял, что идет по направлению к университетскому стадиону, который на зиму превращался в каток. «В самом деле, отчего бы не заглянуть? — подумал он. — Что тут такого? Может, и мне пришло в голову прокатиться на коньках…»

За дощатой оградой слышались звуки музыки, легкие, стремительные, эхо которых, отраженное льдом, пронизывало воздух над стадионом искристым весельем. Обрывки голосов, беспечный смех, восклицания были перемешаны с шарканьем и скрипеньем режущих лед коньков.

В кассе — пристроившейся возле ворот фанерной будочке, разрисованной бородатыми гномами, — Едиге за десять копеек получил билет и у входа столкнулся с двумя девушками в синих спортивных костюмах, с коньками под мышкой. Тонкое трико плотно, даже с некоторым вызовом, обтягивало их стройные, гибкие тела, подчеркивая каждую линию. Со словами: «Дайте дорогу!.. Посторонитесь!..» — они опередили Едиге. Одна из них зацепила его локтем. Проскочив вперед, обе девушки разом оглянулись, стрельнули глазами и рассмеялись.

За шесть лет жизни в городе так и не видевший катка Едиге чувствовал, что попал на вальпургиеву ночь в последнем акте «Фауста».

Огромное ледяное поле кишело людьми. В глазах рябило от пестроты костюмов — голубых и оранжевых, красных и желтых, с полосками, без полосок, в змейках огнистых «молний», в переливчатом блистанье снежной и ледяной пыли. Кого здесь только не было!.. Одни плавно скользили, словно плыли, сомкнув пальцы за спиной. Другие летели, взмахивая поочередно руками, похожие на лучистые звезды. Третьи катались парами, в обнимку, или, ухватив друг друга за пояс и в лад отталкиваясь ногами, вытягивались длиннейшей цепочкой, на манер товарного состава, идущего порожняком. Но в одиночку ли, по двое или целыми группами, все неслись в одну сторону, мчались по кругу, и постепенно начинало казаться, что не люди, а сам стадион кружится, словно гигантская пластинка.

Стоя в сторонке, Едиге думал, что здесь и в самом деле, как на Брокене, попахивает чертовщиной. Например, эти пестрые, облегающие тело костюмы — для защиты от холода они предназначены или для того, чтобы, сохраняя внешнюю пристойность, являться друг другу в соблазнительной наготе?.. А приличия, скромность, которые сохраняются даже на пляже, где всю одежду заменяют узенькие, чуть не в два пальца, лоскутки?.. Уж на что вольно ведут себя на студенческих вечерах, где считается вполне естественным, когда парень может пригласить девушку, знакомую или совершенно незнакомую, и потом, танцуя, обнимать ее, прижимать к груди… Но все это — образцы старозаветного целомудрия в сравнении с гем, что можно увидеть здесь. Не важно, согласна ли девушка, умеет ли она кататься или едва стоит на льду, — если у нее стройная фигурка и нет поблизости своего парня, она тут же окажется в положении козленка для кокпара:[9] каждый сорвиголова из тех, что носятся вокруг метеорами, вправе подхватить ее и умчать с собой. А сами девушки? Они протестуют, возмущаются?.. Не заметно. Иная рванется, чтобы высвободиться из бесцеремонных объятий, но — и только… А потом? Они познакомятся, встретятся — завтра, послезавтра?.. Едиге выделил в толпе двух-трех рослых, красиво одетых ребят, быстрых и ловких, как молодые дьяволы. Описывая очередной круг, они всякий раз появлялись, обхватив за плечи новую девушку…

Едиге, наблюдавший за тем, что творилось на льду, вскоре почувствовал, что ноги у него замерзли, а стрелки на часах подбираются к девяти. Гульшат в крутящейся перед ним сумасшедшей карусели не было видно, и ждать ее дальше не имело смысла. «Зачем я пришел?.. — подумал Едиге. — Получается, что я за ней шпионю…» У него больше не было причин задерживаться, к тому же, хоть он и не испытывал голода, следовало завернуть куда-нибудь, поужинать перед сном, через тридцать-сорок минут в столовые уже прекратят впускать посетителей.

На ближайшей к стадиону остановке он довольно долго дожидался трамвая. Тем временем скопилось много людей, в основном тех, кто возвращался с катка. Едиге решил, что сядет на следующей остановке, и отправился до нее пешком. Трамвай, разумеется, обогнал его, когда Едиге находился как раз посредине пути. Он усмехнулся, свернул на Узбекскую улицу и зашагал к общежитию. Он уже забыл о столовой.

Первым делом он постучался в комнату Гульшат. Нет, она еще не возвращалась… Он пришел к себе, кинулся на кровать, уткнулся глазами в Гейне, «Книгу песен». Однако так и не перевернул ни страницы.

Через полчаса Едиге снова решил подняться на четвертый этаж, но, выйдя в коридор, он вдруг напоролся на Бердибека. Давненько не встречались… Бердибек даже успел отпустить узенькие кавказские усики. В сочетании с крупным носом, украшенным горбинкой, они придавали его лицу мужественное, горделивое выражение. Ну, просто удалец-молодец! Джигит! Горный орел!.. Да еще и в спортивном костюме, в шапочке с помпончиком, и в руке болтаются связанные шнурками коньки — картинка! Щеки румяные, так и пышут сытостью, силой, здоровьем… Едиге хотел миновать его, не задерживаясь, но Бердибек перегородил коридор. Мало того, раскинул руки, бросился обнимать — коньки взлетели чуть не к потолку.

— Как жизнь, батыр?.. — В лицо Едиге пахнуло холодом улицы. — В тот раз ты ушел, обиделся на меня. Потом я догадался — было за что… Но скоро я опять вас всех соберу. Только вот еще один минимум сдам!..

— Богатая мысль, — сказал Едиге, — Благодарю за внимание. — Он попытался освободиться, но Бердибек продолжал стискивать плечи Едиге своими лапищами.

— Ты, значит, еще в обиде?.. — сказал он, искательно заглядывая Едиге в глаза. — Ты прав, прав… Я виноват перед тобой. — «Да в чем же виноват?..» — слабо поморщился Едиге, испытывая непонятное и острое отвращение к этому человеку, сжимавшему его в объятиях. Ему хотелось вырваться из них и уйти, но он не мог во второй раз — и теперь без всякого повода — обидеть Бердибека.

— Я виноват, — продолжал Бердибек. — Ты не думай, будто я не вижу… Я тебя уважаю. Хотя ты и смотришь на всех сверху вниз… Ничего, в твоем возрасте мы тоже были такими… Это пройдет. Видишь, я

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 181

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Голубое марево - Мухтар Муханович Магауин бесплатно.

Похожие на Голубое марево - Мухтар Муханович Магауин книги

Твой дом - Агния Кузнецова (Маркова) - Советская классическая проза
Чудесное мгновение - Алим Пшемахович Кешоков - Советская классическая проза
Победитель - Юрий Трифонов - Советская классическая проза
Мы были мальчишками - Юрий Владимирович Пермяков - Детская проза / Советская классическая проза
Мешок кедровых орехов - Николай Самохин - Советская классическая проза
Семипёрая птица - Владимир Санги - Советская классическая проза
Сплетенные кольца - Александр Кулешов - Советская классическая проза
Песочные часы - Ирина Гуро - Советская классическая проза
По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин - Советская классическая проза
Долгие крики - Юрий Павлович Казаков - Советская классическая проза

Оставить комментарий