я понял, что от нее остались одни ошметки. Я оскалился, и моя грудь раздулась. Я посмотрел на свои кулаки, прижатые к броне, и увидел, что мое свечение потемнело.
Хотя другие на борту корабля кусали губы и, несомненно, пытались не наложить в штаны, я внимательно следил за тем, как мы спускаемся. Я смотрел на то, как «Возмездие» падает на землю, и молился о том, чтобы все вокруг меня погибли. Я найду свою половину монеты среди трупов.
* * *
НИЛИТ ОБНАРУЖИЛА, ЧТО за время ее отсутствия искусство беседы умерло. Даже бандиты Кроны, которые тащили ее, словно кусок мяса, шутили и подсмеивались друг над другом. По крайней мере, они могли поддержать разговор.
А эта дознаватель говорила не больше, чем каменная стена.
Нилит понимала, зачем нужно молчать. Пока они пробирались по ночным улицам, она слышала слишком много криков и воплей. Жители Просторов прекрасно знали, что эта ночь идеально подходит для душекрадов.
Как обычно, бродить по наполненным туманом мутным улицам осмеливались только призраки, глупцы и маленький отряд, частью которого была Нилит. Он выглядел роскошной жертвой для душекрадов, да и для всех прочих воров, если уж на то пошло. Фаразар – связанный, с кляпом во рту – был перекинут через Аноиша рядом со своим телом. За ним приглядывал Безел, спрятавшийся под попонами. Нилит и Хелес шли впереди, проверяя прочность земли и прислушиваясь.
Много часов они шли так – молча, настороженно. Прямые линии стали для них чем-то чужеродным: источники шума или ярко освещенные места они обходили стороной. Не раз им приходилось нырять в улочку или переулок, чтобы пропустить какого-то беднягу, за которым гнались разбойники. Они даже избегали призраков: Хелес знала, что они часто выслеживают жертв для душекрадов. Именно об этом она предупредила Нилит сразу после того, как отбила ее у Джоби.
Нилит отстала на пару шагов, чтобы провести рукой по морде Аноиша. Конь, выросший в пустыне, не любил городские улицы и ночные звуки; она видела, как напряжены его мышцы, чувствовала, как он устал. Она ни в чем не могла его упрекнуть, ведь их бегство, казалось, растянулось уже на несколько лет. Тело Нилит требовало отдыха, и сейчас она была готова спать даже в канаве. Кроме того, она мерзла, и все ее тело ныло, словно ее кровь смешалась с морской водой.
Убедившись в том, что Хелес не смотрит на нее, Нилит отвела в сторону край плаща, чтобы взглянуть на свою руку. Холодное свечение выбивалось из-под ветхих обмоток и уже доходило до локтя. Онемение распространилось даже дальше, и от этого в ее плече что-то покалывало. В груди Нилит вспыхнула боль. Нилит осторожно надавила на руку и обнаружила, что палец уходит глубоко; мышцы и кости не дали бы ему погрузиться так сильно. Она почувствовала холод и отдернула руку, а с ней и плащ. На улицу упала линия голубого света.
Хелес застыла, бешено обводя взглядом улицу, и подняла свою дубинку – ржавый кусок железа, который раньше был частью ворот.
– Что это было?
– Ничего, – хрипло ответила Нилит. К счастью для нее, Фаразар высунул свою голову из-под тряпок, и дознаватель с упреком посмотрела на него.
– Лучше спрячьтесь, ваше величество, – сказала она.
Фаразар пробормотал какую-то непристойность и раздраженно накрылся мешком.
Удовлетворившись этим, Хелес двинулась вперед, невесело глядя по сторонам. Они уже довольно давно не слышали воплей – похоже, даже местные убийцы уже пошли спать. Нилит снова посмотрела на синяки под глазами дознавателя. Она уже несколько часов хотела задать ей вопрос, и теперь он выплыл на поверхность.
– Что с тобой произошло? Как ты оказалась здесь? На тебе нет формы, и ты явно ранена.
– Долго рассказывать, императрица.
– Нилит.
– Что?
– Зови меня Нилит. Это же мое имя, в конце концов.
Хелес нахмурилась.
– Все равно долго рассказывать.
– Время у нас есть. Если хочешь, дознаватель, я могу отдать тебе императорский приказ. – Нилит было странно произносить такие слова и видеть, как они ломают волю человека. Она уже давно не вела себя как императрица, и у этой роли теперь был гораздо более горький вкус, чем раньше.
Хелес еще сильнее нахмурилась, но чувство долга в ней победило.
– Я расследовала убийства торов и тал.
– Какие убийства?
– Вас давно не было, ваше величество, и за время вашего отсутствия несколько граждан сильно осмелели. Будущая императрица предприняла кое-какие шаги, но торы и тал продолжали умирать. Мерлек, Аскеу, Йира, Кан, Урма, Баск. За последние дни число жертв, скорее всего, увеличилось.
Пара из этих имен показались Нилит знакомыми.
– И на что похожи «шаги», которые предприняла моя дочь?
– Ну… Чтобы помочь камерарию Ребену, она привезла с Разбросанных островов солдат-призраков и расставила их на улицах. И, в общем, это все – если не считать того, что она наслаждалась вашим отсутствием.
«И выпускала императорские указы», – подумала Нилит.
– Солдат забрали с моих фронтов?
Песок залили лучи голубого света: Фаразар снова поднял голову.
– Спрячься, болван, – сказала Нилит и потянулась, чтобы врезать ему.
– Простите за дерзость, императрица, но особой любви между вами не видно.
– Нилит. И ты не ответила на мой вопрос.
Хелес сжала в трубочку разбитые губы.
– Я здесь потому, что тал Хорикс решила отправить меня сюда. Я осматривала ее владения. Интерес к ним возник у меня… внезапно. Я предположила, что она связана с душекрадом по имени Боран Темса, с человеком, который, по-моему, стоит за этими убийствами. Но я обнаружила, что она прячет что-то под башней. Она что-то строила, но меня поймали раньше, чем я выяснила – что именно.
– И это сделала тал Хорикс? – спросила Нилит, указывая на синяки на лице Хелес.
– Хорикс отдала приказ. И проктора тоже убила она – проктора Джимма, хорошего юношу родом отсюда, из Просторов. Но она сглупила – оставила меня в живых, и я предам ее в руки правосудия.
Ее голос был холодным и острым, словно кремниевый нож.
– Это больше похоже на месть, – заметила Нилит.
Хелес пожала плечами.
– Месть и правосудие не так уж отличаются друг от друга. В конце концов, кто-то все равно должен платить по счетам.
С этим Нилит спорить не могла, и, более того, она, в общем, была согласна. Она подавила дрожь, проклиная холодную боль в своей руке.
– Тал Хорикс. Боран Темса. Этих людей я не знаю.
– У меня такое чувство, что скоро вы их узнаете.
– И они все еще верят, что император в своем убежище?
– До того как меня утащили в Просторы, еще верили.
Нилит почувствовала, что груз на ее плечах стал легче – но не настолько, как ей хотелось бы. Яд слазергаста наполнил ее тупой болью и усталостью, которой она не ощущала с тех пор, как сбежала от Кроны.
– Как именно вы вытащили его императорское величество из его убежища? – спросила Хелес, похоже, совершенно не стыдясь своей смелости.
Их разговор прервал крик, и они обе замерли. В ответ послышался еще один крик, на этот раз – ближе, и Хелес кивнула в сторону переулка. Нилит потянула за ними коня. Безел проснулся, зевнул, и она поймала его затуманенный взгляд. Сокол выглядел истощенным. Смерть широко распахнула свои двери перед ним, но он уже выздоравливал, как и обещал.
Двери домов в переулке были окованы железом, а окна – заколочены. Кое-кто здесь до сих пор занимался пустынной магией; венки из пальмовых листьев и символы, нарисованные на песке, защищали от зла, от которого не помогали замки и засовы. Ни одно окно здесь не светилось.
– Здесь, на Просторах, всегда было так? – прошептала Нилит, и Хелес снова пожала плечами.
– А вы рассчитывали увидеть что-то получше? Если честно, то здесь и так было плохо, а с тех пор как ваш муж заперся в убежище и забыл про город, все стало только хуже. Такие люди, как Темса, процветают не за счет добрых дел.
Нилит подавила улыбку. Недели, месяцы она скиталась по пустыне, и причины, заставившие ее отправиться в путь, она повторяла почти на каждом шагу. Сомнения преследовали ее не хуже, чем любые разбойники. Она была вынуждена молчать, а когда идея сидит только в одной голове, она
