чтобы выписал ей премию.
— И от меня тоже премию пришлют! — завопил Фридрих. — Эй, Грэм, ты же не будешь это последнее крылышко? Лучшая на свете закуска под пенное, кто бы мог подумать? Слушай, я напишу твоей мадам Онорисе оду. Я влюблен, покорен, пленён этим вкусом. А она как, молодая, симпатичная?
Гурман, что с него взять?
— Ей под пятьдесят, в ней около двести килограмм веса и у нее четверо внуков. Хочешь приударить за моей поварихой — вперед.
— Знаешь, когда женщина готовит ТАК, ей можно простить все! — пылко заверил Фридрих. — Правда, внуки, как-то не уладываются в мои стремления…
В следующие дни мы занимались допросами схваченных морелюдов, но дело продвигалось туго. Ничего удивительного, русалы — не те существа, которых легко так сломать или подвергнуть воздействию открывающих правду рун. Вице-адмирал Шоринг, брызжа слюной, настойчиво предлагал перейти к пыткам, но я знал, что еще пока рано.
Хотелось дожать этих тварей ментально.
К тому же, в отношении русалки возникли заметные подвижки. Она вела себя нервно, без остановки плавала по резервуару и явно боялась предстоящих мучений, о которых я любезно ей напоминал.
Ожидание пытки тоже своего рода пытка, не так ли?
Было и еще кое-что, что сбивало меня с толку и мешало сосредоточиться на работе.
Дейган.
Он стал каким-то нервным, возбужденным.
Будто что-то хотел сказать мне, но я, всегда отлично чувствующий своего сиблинга, никак не мог понять, что.
Он посылал мне странные сны про девушку с длинными волнистыми волосами. Обнаженная, она с размаху прыгала в море с большого утеса и красиво плыла, рассекая шелковистую гладь воды.
В этих снах я нырял вслед за ней, пытался догнать, я хотел ее.
Хотел не только увидеть ее лицо, она возбуждала желание даже сильнее того, которое вызывала во мне Амара.
Может быть, все дело в том, что Амара больше не может меня удовлетворить? Я упорно хотел поставить зеленоглазую на место своей истинной, но…
Не выходит.
Моя настоящая истинная — другая.
Она где-то рядом.
Неужели именно это пытается сказать мой дракон?
Да нет, бред какой-то. Если бы истинная была рядом, я сразу ее почувствовал.
Лучше не отвлекаться на эти пустые сновидения, а вплотную заняться поисками детеныша королевы русалок.
Я сидел в своем кабинете, задумчиво рассматривая карту, когда ко мне ворвалась Амара.
И я с безграничным удивлением понял, что…
Не хочу ее видеть!
Такое со мной было впервые.
Выглядела любовница неважно — она явно была на взводе. Очень нервная, с неровными красными пятнами на бледной коже, и большими красными кругами под глазами.
Мне всегда нравились в Амаре ее выдержка и трезвый холодный ум. Она умела держаться с достоинством. Или так мне казалось?
Сейчас от этого достоинства, по правде говоря, мало что осталось.
Любовница прямо-таки дрожала, готовая в любую минуту сорваться в крик.
В последнее время Амара стала очень часто попадаться мне на глаза. Все время норовила откровенно прикоснуться даже при чужих, а один раз вообще посмела потянуться за поцелуем.
Я сразу предупредил ее, что не хочу так уж явно афишировать перед всеми нашу связь, пока женат на Виоле. Слуги, разумеется, знали.
Но одно дело, когда я в ночи приходил к ней в спальню, и совсем другое, когда она лезла целоваться взасос на завтраке, норовя усесться мне на колени.
Даже Виола не позволяла себе так на меня вешаться. Если так подумать, после ее выхода из комы, они с Амарой словно поменялись телами. Бегать за мной было прерогативой моей нелепой жены-переделки, а не утонченной любовницы — ее мачехи.
Но о какой вообще утонченности могла идти речь, если вчера Амара заявилась в мой кабинет в халате и с подносом?
Фридрих Баббинг, который тоже присутствовал здесь и с которым мы в этот момент пытались начертить над картой поисковую руну, аж поперхнулся.
— Капитан Баббинг, не могли бы вы оставить нас с Грэмом? — томно улыбнулась женщина, поправляя халат на груди и тем самым делая явный намек, ради чего.
— Зайдите попозже, мадам Шатопер — мы заняты работой, — сухо проговорил я.
— Не знаю, как ты, Грэм, а я уже устал и ничего не соображаю, — Фридрих широко, напоказ зевнул. — А мадам Шатопер, кажется, действительно хочет сказать тебе нечто важное…
И откланялся, гаденыш, оставив меня наедине с женщиной, когда мне совсем того не хотелось…
ГЛАВА 39
Стараясь не быть раздражительным, я попытался объяснить Амаре, что она действительно не вовремя — сейчас я занят важным делом. Но мои слова как будто пролетели мимо ее ушей.
— Слышала, вы с Баббингом были в восторге от фавероли, которую я недавно приготовила… — кокетничая, проговорила Ами.
— Я решил, что это повариха Онориса. Даже премию ей приказал выписать.
Я разглядывал ее бледное гладкое лицо, которое всегда казалось мне таким утонченным. Но его нынешняя краснота не особо гармонировала с зеленью глаз.
— Что ж, ты ошибся, милый, — деланно засмеялась женщина. — Премии заслуживаю именно я, а не Онориса.
— Мадам Онориса работает у меня уже давно, и, вне всяких сомнений, заслужила поощрение, даже несмотря на эту путаницу. Кстати, с чего это ты вдруг встала к печи? Ты же никогда это не любила. И как тебе пришло в голову, что жесткую фавероль можно приготовить так мягко и сочно? Что за рецепт? Я в нетерпении узнать этот секрет, — выгнул бровь я.
— О, пусть он останется тайной. У каждой женщины должна быть маленькая тайна, иначе неинтересно, — хихикнула Амара и зачем-то покрутила на мизинце кольцо с жемчужиной, которое на моей памяти не снимала вообще никогда. — Я теперь решила пробовать себя в кулинарии и поражать тебя новыми блюдами. Сегодня я сделала тебе десерт, Грэм. Ты обязательно должен попробовать. Тебе понравится, обещаю.
А дальше… Дальше я просто потерял дар речи.
Амара сбросила халат, под которым на ней ничего не было, и обнаженная улеглась на мой стол, прямо на разложенные карты и документы.
Ухватив, как ей казалось, изящным жестом кусок прямо с блюда, положила на свой живот и размазала жидкий жирный крем вместе с бисквитом, кусок которого шмякнулся прямо на одну из моих старинных и особо ценных карт.
— Попробуйте, адмирал, — улыбнулась женщина. — Это очень вкусно.
Во-первых, я терпеть не могу сладкое.
Куску торта я предпочту хорошо приготовленное мясо.
А во-вторых, она хотела, чтобы я ел эту размазню прямо с нее…
Ньерд его знает, может быть, в другой момент предложенное ей развлечение меня бы и заинтересовало.
Правда,
