Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вот из-за ее принципиальности она не замужем и я не женат. Главное, никто же ничего не понял, она молчит, я тоже. Народ с ума сходит — почему она меня бросила?! Скажи, доктор, ну, не дура она, а?
От необходимости отвечать Матвеича избавила застонавшая Венди. Она приподнялась, схватилась за шею, шалым взором обвела комнату и задержалась на Сэнди. Подползла к ее телу, обхватила изуродованную голову подруги, прижала к груди. Раскачиваясь, что-то негромко замычала, словно песню пела с закрытым ртом. Глаза всех живых обратились на нее, но никто не сдвинулся и не произнес ни слова.
Арнольд снова спросил:
— Так скажи мне, Ленка — нормальная?
— А ты сам как думаешь?
— Доктор, ты что, как еврей, вопросом на вопрос отвечаешь?
— Тебе что, сложно? — не уступил Матвеич.
Героем, этаким рыцарем без страха и упрека, он себя не воспринимал никогда, тем более теперь. Легко и просто осуждать людей, находясь от них в отдалении. А как быть сейчас, когда он с десантником в «одной лодке», против общего врага? Тем более, что Арнольд себя уже исказнил и без оценок Матвеича, это заметно. Понятно, что начав говорить о наболевшем, десантник не остановится. Кричать «заткнись» — бесполезно. Попробовать помочь?
Почему нет? Врач знает больше рядового человека. Когда-то на экзамене по психиатрии попался вопрос о маниакально-депрессивном состоянии. Экзаменатор, мудрый профессор Каминский, доброжелательно посмотрел на пунцового студента и провел сеанс мгновенной психотерапии: — «Молодой человек, конечно, в моей памяти хранится больше знаний, да! Но ваши близко, а мои далеко. И язык у вас подвешен нормально. Вы просто не верите, что знаете ответ, но не зря же я вас учил. Начните говорить по теме, ответ придет!» И оказался прав.
Матвеич вспомнил, как бывшая жена упрекала его за мягкотелость, бесхарактерность. А что толку в бесконечных войнах, которые она вела с мусорящими в подъезде соседями, с пацанами-футболистами, вопящими под окнами до ночи? Себе и другим нервы трепать? Нет, он всегда старался свести конфликт к мирному решению. Попробовать и сейчас? Если считать десантника пациентом, то как подвести его к ответу, который тот скрывал от себя? Конечно, заставить отвечать на вопросы!
— Ты на нее внимание когда обратил? И почему?
— Как на кафедру пришла. Она особенная, — Арнольд, после короткого молчания, повторил: — Она сразу была особенная. Я потому и увлекся, что на шею не стала вешаться… Да, отшила с предложением дискотеки. Но она же не дура! Нет, с чего ты взял — Дон Жуан? Тоже, сказал… Не, ну никто не отказывал… И замуж многие просились. Потом же она согласилась на дискотеку, через месяц, примерно…
Матвеича интересовала реакция Лены, и он встал, будто за водой, стоявшей поодаль в большой пластиковой бутылке. Девушка сидела, склонив голову, не шевелясь. Судя по напряженной позе, исповедь Арнольда ее задевала. А тот продолжал описывать, как ухаживал за невестой, держа себя в рамках рыцарства, не заходя дальше поцелуев и деликатных объятий:
— …опустился на колено, предложил руку и сердце. У нее глаза загорелись, она руку протянула, я приложился губами. Самому понравилось, не поверишь! Но я же понимал, ну, тешил самолюбие красивой девушки, играл роль, как положено… Но это всего лишь игра, доктор, всю жизнь так жить невозможно, это же каждый понимает! Но пора ведь и повзрослеть, доктор, она же не четырнадцатилетняя дура!
— Не дура, в смысле психического заболевания — ты это имеешь в виду. Скажи, среди твоих армейских друзей были наркоманы? А вот ты устоял, не стал колоться после Чечни. Почему? — продолжал врач.
— Я себе зарок дал, вернусь живым — пойду учиться. Как родители хотели. Меня же со второго курса выперли за прогулы. Я восстановился после дембеля. Короче, слово дал. А мое слово закон!
— Ты свое слово уважаешь, как я понял, — с подначкой уточнил Матвеич.
Десантник побагровел:
— Доктор, я не дурак, и прекрасно понимаю, к чему ты клонишь! Да, она дала себе слово, но я-то спрашиваю, она нормальная или нет? Давать такие зароки, это ж до какой степени шизануться надо! Я ведь муж ей, не чужой человек, и она меня хотела, уж такие вещи я могу почувствовать! Так почему, почему? Ведь один день до свадьбы остался, чистая формальность, а она все перечеркнула? Что я такого сделал? Да каждая целка так начинает, ломается, чтобы вроде не по своей воле, так что не она первая!! Им это нужно для самооправдания, а ей-то зачем? — Арнольд почти кричал: — Ты пойми, сутки оставались до официальной брачной ночи, доктор, сутки!!! А ты меня лечишь, будто я придурок!
Матвеич не удержал «докторский» тон, тоже заорал:
— Царевну-Лягушку помнишь?! Не тобой дано, не тебе брать!
И подумал, что хреновый он психолог, не справился с антипатией. Десантник напрочь утратил ореол героя, каким абсолютно гражданский Матвеич наделял «афганцев» и «чеченцев». В Арнольде и раньше мелькало нечто неприятное, словно горечь в рыбе при неаккуратном удалении желчного пузыря. То ли слова тот применял не те, то ли интонацию. Так неуловимый запах немытого тела — портит впечатление при встрече с красивой девушкой. Так капля кофе, пролитая в буфете на рубашку — отравляет все настроение от спектакля. Но раньше неприязнь оставляла ощущение неловкости. А теперь всё сложилось вместе, и получился подонок по жизни, да никакой защитник. Врач встал, отложил карабин, оглянулся в поисках второй керосиновой лампы, пошел к ней, доставая спички. Не фиг сидеть тут, надо самому охранять вход.
Арнольд молчал. Красивое лицо исказилось гримасой боли. Да, этот парень мог быть властителем девичьих грез. Даже в полумраке это видно. Ямочка на четко обрисованном подбородке, большие глаза, опушенные завидно густыми ресницами, и прекрасная фигура. Совершенно голливудский тип. Питер О-Тул, только более широкий в плечах. Десантник встал, шагнул к бутылке с водой. Не поворачивая головы, буркнул:
— Ладно, понял. Потом договорим, а сейчас башка гудеть начала…
Шевельнул забинтованной рукой, застонал от боли, прислонил ствол к стене и взял кружку в здоровую руку.
44
Никто не видел, как вслед за человеком, а для кого — за крупным зверем, тихонько крадущимся к алтарному приделу, светлыми струйками взвихривался воздух. Свидетель, если бы оказался такой, мог увидеть и почувствовать, как ощутимо потянуло сквозняком сквозь проем у входа. Медленно зашевелилось старое тряпье, лежащее в центре комнаты. Пыль, сметенная археологами с обследованных квадратов к центру, начала спиральное движение, светясь в струйках набирающего силу синего света, и стягиваясь к дальнему входу в алтарный придел, где древние канонические лики с деревянных икон двуперстно воздевали руки. Помещение заполнил едва слышный гудящий звук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Садоводы из 'Апгрейда' - Анастасия Стеклова - Рассказы / Научная Фантастика / Проза / Русская классическая проза
- Условно разумный - Илья Одинец - Научная Фантастика
- Условно разумный - Илья Одинец - Научная Фантастика
- Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов - Научная Фантастика
- 3000 метров ниже уровня моря - Николай Горнов - Научная Фантастика
- Хозяин астроида - Лайонел Фанторп - Научная Фантастика
- Зеленый поезд (Повести и рассказы писателей-фантастов Сибири) - Виктор Колупаев - Научная Фантастика
- Побег в Секвойю - Сара Кроссан - Научная Фантастика
- Комитет Правды - О. Палёк - Научная Фантастика
- Флот миров - Ларри Нивен - Научная Фантастика