Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За ворота можно? – спросил он, едва Уника появилась в селении.
– Нет! – отрезала йога. – Без тебя им мэнков гнать нельзя, а ты нам нужен. Пусть лучше бегут, кто жив остался.
Перехватив встревоженные взгляды мужчин, Уника добавила поспешно:
– Демон туг ни при чём, его отогнать несложно, а вот мэнки, даже бегущие, могут развернуться, если поймут, что среди преследователей нет колдунов.
Ваша крякнул огорчённо, но понимая, что в таких делах йоге лучше не перечить, махнул рукой, показывая, что погоня откладывается.
– На поле-то можно выйти? – только и спросил он. – Убитых подобрать и раненых, если есть…
– На поле можно.
Через полчаса вокруг частокола уже вовсю кипела работа. Своих в бою с мэнками погибло шесть десятков, да ещё двенадцать человек было тяжелораненых. Чужинцев насчитали в семь раз больше, и далеко не все были убиты яростным демоном, кое у кого торчала в груди меткая стрела, хотя куда больше погибло от удара топором.
– Слабы гады в рукопашном бою! – порадовался кое-кто из молодых охотников.
– Слабы, – согласился Мутон, распоряжавшийся на поле, – жаль вот, ты по молодости не помнишь войны с согнутыми. Мы против них в рукопашной схватке тоже слабы были, а извели проклятых под корень. Гляди, как бы теперь мэнки с нами так же не сделали.
– Это ты о чём, дядя Мутон? – изумился воин.
– О том, что следует не только топором махать, но порой и головушку потрудить не мешает. Думаешь, о чём сейчас наши чародеи толкуют?.. То-то и оно. Послушать бы хоть одним ухом…
В Круглой землянке под строгим взором малого идольца совещались трое колдунов, и говорили они сейчас вовсе не о нашествии.
– Вот, значит, что за демон… – говорил Ромар, стараясь неподвижно удержать трясущуюся голову. – Что ты его с прежнего места сорвала, это хорошо, нечего ему рядом с Хоботом делать, двум демонам в одном логове не ужиться, оттого и неустройства проистекали. Теперь, значит, Хобот будет поспокойнее. Вот только Турана, беднягу, надо к месту приспособить, здесь ему оставаться нельзя, а то кровавыми слезами умоемся.
– Сама знаю, – устало проговорила йога. – Посуди, каково этакое чудище на поводке держать. Я хочу отвести его к Баюну, привязать к пещере чужинского мага.
– Баюн разве чужинец? – тревожно спросил хозяин землянки.
– Он и вовсе карлик, – усмехнулась колдунья. – Из неведомых, каких наши предки не помнят. Только его народа на земле не осталось, извели весь как есть.
– Точно?
– Он сам говорил, а Ромар его слова проверял. На людей у него зла нет, его род сгинул прежде, чем первопредок Лар на свет явился. Да у него сейчас ни на кого зла нет, за столько-то лет всякая ненависть выдохнется и истлеет.
Калюта с сомнением покачал головой, но возражать не стал.
– Правильно она говорит, – подтвердил Ромар. – А я вот о другом думаю. Получается, что покуда Туран к месту не пристроен, ей самой в селении тоже быть нельзя.
– Знаю, – бестрепетно произнесла йога. – Уходить надо сегодня, в крайнем случае завтра. Да и то, ждать вас мне придётся за стенами, а то, не приведи Л ар, случится что, и он ко мне сюда полезет – всем тогда плохо придётся.
– Понятно… – вздохнул Ромар, – а я-то надеялся ещё месячишко дома пожить.
– Не получится. Да и куда бы ты пошёл через месячишко? На севере холода рано начинаются, не поспели бы до зимы.
– Сам вижу. Давай-ка я прямо сегодня выйду, на ночь глядя. А ты, – Ромар повернулся к Калюте, – скажи людям, чтобы на завтра отряд готовили в Верхнее селение. Там кое-кто собирался, так пусть с нами идёт. И к западным соседям гонцов послать нужно, к детям тура и лососям. А то они, может, и не знают ещё ничего. Так пусть готовятся, чтобы их врасплох не взяли, как медведей. А мы с тобой, как в тундру выйдем, попробуем охотников за мамонтами повидать. Дружбы у нас с ними нет, но дело как-никак общее, нельзя людей подводить, а то ведь если мэнки их одолеют, то потом нам же в спину ударят. Это вроде как в бой строем идти, пусть рядом с тобой человек, от которого тебя с души воротит, но если ты его не защитишь, убить позволишь, то это и твоя смерть будет.
– Зайдём, – согласилась Уника, – всё равно по пути. Давай собираться, Ромар, хотелось бы выйти засветло. Всех остальных мы будем ждать за выгонами.
– Мэнки вас там, за выгонами, не возьмут?
– Нет, конечно. Те, что живы остались, думаю, уже на левобережье сбежали. Надеюсь, у нас впереди есть пара месяцев спокойной жизни. Но на луговой берег всё равно поглядывайте.
– Да уж будем, – согласился Калюта. – Одно боюсь, как бы они нас не обошли, покаты с Ромаром ходишь. Справлюсь ли один?
– Постарайся справиться. А я попытаюсь получить помощь у Баюна.
– Не надейся, – тихо и как бы себе самому сказал Ромар.
* * *
За долгие годы безрукий волшебник немало исходил краев и привык собираться в путь быстро, тем более что самому укладываться было неудобно, а значит, дорожный мешок всегда был у него наготове. А Унике и вовсе ничего не нужно было брать, разве что свежих лепёшек на пару дней. Но сейчас даже лепёшек было не попросить, хозяйки шарахались от Уники, словно от зачумлённой. Так что и впрямь задолго до темноты старик и женщина вышли из селения и двинулись вдоль берега в полуночную сторону. Народ был занят подготовкой к завтрашним похоронам и к празднованию своей победы и потому люди как бы не поняли, что колдун, без которого ни сами дети зубра, ни их соседи не мыслили существования рода, уходит не просто в очередное путешествие, а покидает селение навсегда. Гораздо больше людей заботило то, что селение покидает йога. Конечно, и подоспела она вовремя, и помощь её была велика, но подольше бы её не видеть, а лишь в сказках поминать, пугая детей призраком страшной бабы.
Проводить мать и учителя вышли только Таши и Калюта. Впрочем, Таши завтра с утра должен был догнать ушедших, поскольку сам отправлялся с Тукотом и Данком посланцами к детям лосося и, значит, до Верхнего селения и даже до избушки йоги им было по пути. Остальные люди лишь через несколько дней осознают, что сегодня кончилась целая эпоха-с людьми больше нет безрукого Ромара, который помнил сопливыми ребятишками их прадедов и прабабок.
Сам Ромар был невесел, часто вздыхал. Несколько раз Уника ловила на себе косые взгляды учителя, и эти взгляды яснее слов говорили, что тужит старик не по себе, а о её, Уники, пропащей душе. И то понятно, отправил с Уникой мальчонку, надеясь помочь и ей, и Ронику, а в результате Роник вовсе не вернулся из похода, а Уника запрещённым колдовством душе своей такой ущерб нанесла, что никакой гадальщик её дальнейшую судьбу не предскажет. Родичей, правда, Уника выручила, а это у премудрых йог всегда важнейшим полагалось. Прежняя йога своей рукой себя саму убила, когда это потребовалось для всего рода. Тем женское колдовство искони держалось. Потому оно людям, а в первую руку самим женщинам, ненавистно.
На ночёвку остановились, как и собирались, за выгонами, там, где кончались крепко обжитые места и начинались охотничьи угодья. Здесь была последняя пастушья стоянка, ныне из-за войны брошенная. Однако балаган оставался цел и даже не разграблен, а деревянный чур, вкопанный ещё слепым Матхи, позволял ночевать здесь самому беспечному путнику. Путники, впрочем, в трёх часах от селения не ночевали, предпочитали пройтись в темноте, но поспеть домой вовремя. Лишь пастухи, порой неделями ходящие вслед за стадом, укрывались тут от непогоды.
Уника разожгла очаг, слепленный из глины и дикого камня, вскипятила воды в найденном горшке, бросила туда недоеденные остатки белужины, кой-какую зелень, что нахватала, покуда шли берегом, поломала зачерствелую ячменную лепёшку – и получился суп. Уника вынесла горшок на улицу, поставила в траву и принялась ворожить. Ромар, притоптав угли в очаге, вышел следом. Уника покосилась на старца, но ничего не сказала – пусть видит. Заклинания были просты и, как всегда, произносились в голос. Едва смолк последний выкрик, в сгущающейся темноте послышался тяжкий топот и возле балагана объявился страхолюдный Туран.
– Осилим! – взревел было он, увидав Ромара, но колдун лишь цыкнул на него, и демон покорно сник.
– Ребёнка кормить пора! – приказала ведьма. Туран наклонился и подал ей безвольно раскинувшееся тельце.
– Живой?.. – не то спросил, не то просто удивился Ромар.
– Какое там – живой! – безрадостно откликнулась Уника. – В верхнем мире он. Своими руками, дура скудоумная, бубен ему дала. Велела с места не двигаться, а он во что учудил…
Впихивая густое варево в рот не желающему глотать Ронику, йога рассказала, как они добывали нож, как Таши схватился с омутинником, едва не был утоплен, и как в последнюю секунду поспел на помощь Калюта: пришёл на звук бубна и подал пловцу нож.
Ромар слушал, кивал, морщился. Потом сказал негромко:
- Боевая машина любви - Александр Зорич - Романтическое фэнтези
- Камбер – Еретик - Кэтрин Куртц - Романтическое фэнтези
- Оборотень в погонах - Владимир Серебряков - Романтическое фэнтези
- Пьеса должна продолжаться (Театр одного демона.) - Роджер Желязны - Романтическое фэнтези