Рейтинговые книги
Читем онлайн Повседневная жизнь Парижа в Средние века - Симона Ру

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 54

Если побег затягивался, то обязательный в таком случае отказ от нового ученика ставил мастера, согласно уставу, в затруднительное положение. Ущерб, с которым ему приходилось мириться, был в основном вызван правилом, запрещающим ему брать нового ученика, пока не истечет срок службы предыдущего, и порой мастеру приходилось ждать как минимум год и один день. Этот запрет выдвинут двумя десятками цехов, что некоторым образом проливает свет на вопросы, возникающие по поводу строгого следования этому правилу.

Во-первых, возникают форс-мажорные обстоятельства — смерть ученика, например, отнюдь не исключительная ситуация, если учесть высокую смертность в средневековом обществе. Ученик также может нарушить свои обязательства, отказавшись учиться ремеслу. В таких случаях мастер не обязан ждать, чтобы заменить умершего ученика или «отказника». О смерти мастера говорится редко, возможно, потому, что его преемник должен был довести до конца начатое обучение, но несколько цехов перечисляют случаи, приводящие к аннулированию контракта и позволяющие заключить другой: продолжительная болезнь мастера, его отъезд в далекое паломничество, отказ от ремесла, а несколько уставов добавляют еще обнищание, вынуждающее мастера лродать дом или отказаться от его аренды. При таких сложных обстоятельствах с мастера снимается обязательство держать у себя ученика, который вновь получает свободу и, возможно, ведет переговоры о продолжении учебы у другого мастера.

Уставы, строго обязывающие стороны соблюдать сроки договора, даже не выполненного одной из сторон, в других статьях говорят о праве мастера выкупить нужного ему ученика или за соответствующую мзду уступить своего ученика даже до окончания срока его службы. Если ученик получил хорошую подготовку еще до конца обучения, его досрочное освобождение — хороший выход из ситуации. Мастер, наверное, с легкостью соглашался на сокращение службы ученика за определенную плату, но в уставах об этом ничего не сказано. Продажа ученика становится результатом договора между мастерами, но о материальной стороне такой сделки в тексте устава тоже ничего не говорится. Там лишь отмечено, что мастер, выкупающий или продающий своего ученика, тем не менее должен соблюдать сроки службы, то есть не брать нового ученика прежде, чем пройдет срок обучения предыдущего. Такое тягостное для мастера обязательство должно было ограничить продажу и выкуп учеников. Другие детали указывают на то, что этими правилами часто пренебрегали.

Все эти порой противоречивые статьи, призванные заставить соблюдать длительные сроки ученичества, обучать только одного-двух молодых людей одновременно, было трудно применять на практике. Руководители цехов не могли этого не знать и признавали также, что в побегах учеников зачастую виноваты обе стороны и что не все мастера были безупречными учителями. Ученики должны быть покорными: сукновалы уточняют, что они должны исполнять все приказы мастера, относящиеся к ремеслу; шорники говорят, что в том, что касается ремесла, словам ученика против мастера веры нет. Но в других уставах старшины беспокоились о компетентности мастеров-учителей. Изготовители железных пряжек так резюмируют качества, необходимые мастеру: «мудрый и богатый», иначе родители потеряют деньги, а их сын — время. Изготовители коралловых четок уточняют смысл слова «богатый»: мастер должен иметь дом. Мудрость мастера-учителя соотносится одновременно с его профессиональной компетентностью и положением в обществе. Булавочники, у которых эти качества удостоверяли присяжные, объясняют, что такая проверка была учреждена общим собранием цеха, на котором поднимался вопрос о несостоятельных мастерах, и выходом из положения был признан экзамен.

Несмотря на все эти предосторожности, мастер может оказаться «несостоятельным». Изготовители шелковых и бархатных тканей рассматривают случай, когда сам мастер «покидает ученика»; тогда цеховые присяжные должны назначить другого мастера, который завершит обучение. Но чаще всего в детали вдаются ткачи: упомянув о проступках и недостатках учеников, в частности об их побегах, объясняемых безответственностью юности, они говорят о проступках мастеров. Ученик ткача, пострадавший от некомпетентности своего мастера, может подать жалобу присяжным мастерам, надзирающим за цехом. Мастера, подавшего повод к нареканиям, вызывали для объяснений. Если его вина признавалась, его подвергали порицанию и обязывали исправить свое поведение, на что присяжные давали ему две недели. Если мастер не являлся по вызову или упорствовал в своем дурном поведении, присяжные отбирали у него ученика и помещали к другому мастеру. Во избежание таких ситуаций ткачи экзаменовали мастеров, желающих обучать учеников, этим официально занимались один синдик и два-три присяжных. Если они находили мастера «несостоятельным», а тот упорствовал в своей просьбе, назначали гарантов и гарантии, чтобы возместить ущерб родителям и самому ученику в случае, если ученичество не заладится по вине мастера.

Совершенно точно, что во всех цехах ученикам приходилось подавать жалобы на некоторых мастеров, а руководители цехов, синдики и присяжные вмешивались, чтобы урегулировать конфликты такого рода. Изготовители грифельных досок указывают, что они экзаменуют мастеров, желающих принять ученика, чтобы решить, достаточно ли у них «толка и имущества» (другая формулировка для «мудрых и богатых»), и требуют минимального опыта, а именно — проработать мастером год и один день. Они могут оштрафовать мастера, который окажется некомпетентным или если он своими уловками или дурным обращением подтолкнет ученика к побегу, — это доказывает, что и мастеру время обучения медом не казалось и что велик был соблазн его сократить, причем за счет самого ученика.

Эти отношения между мастером и учеником еще больше усложнялись из-за конкуренции между самими мастерами. Во многих уставах говорится о переманивании учеников, из-за которых взрастивший их мастер остается внакладе, поскольку учеников сманивали именно под конец ученичества, когда они становились «рентабельными», а мастер пользовался их трудом бесплатно.

Семь ремесел четко на это намекают. Так, волочильщики проволоки запрещают брать ученика своего соседа, украшатели ножен заявляют, что нельзя нанимать на работу подручного или ученика, еще не выполнившего договор с мастером. Изготовители игральных костей жалуются на учеников, которые отправились на вольные заработки, не закончив своей службы; парижские мастера запрещали продавать кости, изготовленные нечестным конкурентом, пока тот не отошлет провинившегося ученика. Изготовители ремней сочли полезным объяснить, почему запрещается продавать ученика до окончания шести лет обучения: уже с середины срока (а то и с четверти) ученик начинает гордиться, особенно если его похвалит другой мастер, и тогда бывает, что ученик делает все возможное, чтобы выведенный из себя мастер позволил ему выкупиться.

Отметим этот намек, довольно редкий в документах XIII века, на конкуренцию со стороны мастеровых, трудящихся в предместьях и не зажатых в столь тесные рамки, как в городе. Здесь противопоставляется не так строго контролируемый труд в пригороде — худшего качества, как утверждали парижские цехи, наверняка хуже оплачиваемый, а потому более дешевый, — и работа парижских цехов, втиснутых в жесткие рамки уставов, как говорят мастеровые из предместий, и находящихся под неусыпным контролем. Это соперничество лишь увеличится в конце Средневековья.

Правила обучения даже в самих уставах выглядят трудными для исполнения. Некоторые цехи несколько смягчали условия: у шорников ученик сможет работать в рукодельне, если его сочтут к тому способным, до окончания времени своей службы. Напрашивается вывод: правила были такими, что их практически невозможно было выполнить. Но, договорившись с самого начала о возможных путях урегулирования конфликтных ситуаций, мастер и ученик надеялись на благополучный исход обучения. Этому способствовал письменный договор. Более десяти ремесел четко прописывали обязательство составлять этот документ, указывая число необходимых свидетелей, чтобы договор был признан действительным, — обычно двух-трех мастеров этого цеха. В случае несоблюдения этого правила полагается штраф: пять су у булавочников, десять — у изготовителей железных пряжек и сорок — у производителей фетровых шляп. Повара говорят о договорных грамотах, а прядильщицы шелка указывают сумму в семь денье, которую взимают в уплату за написание договора, — необходимая предосторожность, чтобы впоследствии избежать споров.

Подручные и подмастерья на жалованье

В уставах ремесленных цехов XIII века они упоминаются не так часто, как ученики. Впрочем, порой о них говорят наряду с юношами на обучении, ибо все они подчиненные, подвластные мастеру. Тридцать три цеха посвятили им одну-две статьи в своих уставах. Ничего не сказано о типе договора, которым определяется их работа, но совершенно точно, что такой договор был: либо о сдельной работе, либо о недельном или годовом найме. Двенадцать ремесел упоминают о найме подручного, который не завершил работы по договору у предыдущего хозяина, и запрещают эту нечестную практику, порой приводя сумму штрафа, которым карается это нарушение (пять или десять су); штрафовали, наверное, и мастера, и провинившегося слугу, но только изготовители пуговиц уточняют, каким образом распределяется штраф: десять су с мастера и пять су с подмастерья.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 54
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Повседневная жизнь Парижа в Средние века - Симона Ру бесплатно.
Похожие на Повседневная жизнь Парижа в Средние века - Симона Ру книги

Оставить комментарий