С первым движением тайдовского языка болтливый и угодливый Рэгс уходит в тень. Начальник обрушивает на нас свой гнев. Тайд вершит на этом плацу самый Страшный Суд.

Привыкшие к безумию начальника, мы молча заслушиваем черный список бесконечных своих преступлений, молча ставим подписи под смертными своими приговорами.

Уходя, Рэгс бросает через плечо:

— Новое построение в 24.00!

10 июля 2004 года. Суббота

ОМОН г. Новосибирска встречает нас на своем 29-м блоке. Высокий, статный их командир сумрачно интересуется, какой именно кусок развалин мы сегодня зачищаем, а после долго провожает нас тяжелым взглядом.

Я в Грозном… Как я ненавижу этот жестокий, пропахший порохом и кровью город! Куда шагнуть от его вездесущего зла? Там, за городом, ничего нет, как и нет ничего на свете, кроме этого города. Мое прошлое, оставленное за ним, пусто и непередаваемо скучно, оно умерло много дней назад; мое настоящее здесь, оно черно и беспросветно; моего будущего нет и никогда не будет. Моя жизнь связана только с Грозным. Не все равно ли, что было в ней и что будет потом?

Сидя на ступеньках завалившегося крыльца, я молча рассуждаю о смерти, равнодушно составляя текст своей похоронки. Отчаяние и тоска несут меня в царство мертвых по волнам мрачного Стикса.

Невдалеке, бесцельно бродя между скошенных стен, чеченцы с русскими находят фруктовые сады и, пригибая тяжелые ветви деревьев, пихают в рот сливы, вишни и еще зеленые жесткие груши. Я присоединяюсь к товарищам.

Результаты зачистки нулевые. Ни схронов, ни боевиков не обнаружено.

Вечер. Среди незатихающей войны, среди постоянных смертей и печального одиночества мы уверенно рассуждаем о новой беде, которая внесет разнообразие в серые наши жизни. Контрактники, переполненные слухами об агрессивности Грузии по отношению к Южной Осетии, рьяно составляют планы своего будущего грузинского похода. Долгий летний вечер застает нас в шумном кубрике, где уже идут бесконечные споры о громких победах в новой войне. Мы обязательно и в полном составе поедем туда, как только она начнется. Чечня — это славное великое прошлое, но оно прошлое. Грузия — это наше светлое, наполненное счастьем будущее.

Светлое прошлое и светлое будущее для нас только одно — война. Безумные, несчастные люди, забывшие и никогда не знавшие, что такое мир!

11 июля 2004 года. Воскресенье

Утром я просыпаю на пост, поднимаюсь за минуту до построения.

Тамерлан до хрипоты кричит на своих бездельников участковых. Мы даже не прячем глаз и не опускаем лиц, нам безразличны результаты всякой работы. Со слов Тамерлана, мы заняли последнее место в городе по всем показателям. Никого это сейчас не трогает. Нам слишком долго и настойчиво повторяли, что мы лентяи и неумехи, что все наши достижения скромны и случайны, что мы трусы и жулики, говорили обидно и незаслуженно. Ни один из сейчас стоящих здесь не сделает во имя этого отдела ничего нового, не совершит никакого подвига и не принесет никакой жертвы.

Лишь совесть, лишь твердые убеждения в своей правоте, приведшие нас сюда, способны еще на что-то, на подвиг и самопожертвование. Но они неприменимы к этой работе, где мыльными пузырями лопаются назначенные сверху, завышенные ее планы.

Разогнав застоявшийся воздух кабинета, в дверях исчезают все, до последнего, участковые. И только Тамерлан остается наедине со своей печалью от непонимания. Стареющий, поседевший, много горя испытавший на своем веку, он кладет на стол громадные руки и тихо опускает голову. Я смотрю через окно на сгорбленную спину своего командира, и грустная струна участия звенит в моем сердце.

Я заступаю в СОГ.

Новосибирцы задержали на своем блокпосту «КамАЗ» с каким-то подозрительным барахлом и усмотрели нарушения в документах. Загнав машину на обочину, они передают по рации о происшествии в комендатуру. Комендатура сообщает нам.

По приезде выясняется, что только что «КамАЗ», со всем его содержимым, забрали сотрудники республиканского ГАИ.

Приехав с выезда, я сажусь за недавно приобретенную у кого-то книгу «Культура Чечни». Отгадки на многие мои вопросы находятся на страницах этого издания. Я впервые узнаю о десятках их обычаев, укладе жизни, забытых достижениях прошлого. Чечня, какой она была когда-то, распахивает передо мною черные подвалы своих нерассказанных тайн.

Длинные, написанные с душой и любовью строки уносят меня в каменные стены старых крепостей и нищую пыль древних аулов. Стихи давно умерших поэтов живут здесь в вечной печали забвения. Гнев многих поколений кипит среди сражений Кавказской войны XIX века. Чечня, которой она была всегда, — нервная, непокорная, коварная и жестокая. Чечня, которая навечно связана с нами, как кровь наших предков, пролившаяся на черные камни ее земли.

Проснувшись к вечернему разводу, я спускаюсь в рабочий кабинет узнать результаты чужой работы и сравнить их с собственными.

Ничего! Ни у кого! Никаких результатов нет вообще не просто в нашей службе, но и во всем отделе. Сравнивать мне нечего.

12 июля 2004 года. Понедельник

Инженерная разведка.

Еще раннее утро, и до вязкой духоты дня нужно успеть пройти пару километров пустой, искривляющейся между клочками зданий, дороги. Солдаты комендатуры тонкой цепочкой вытекают из-за металлических ворот. Они хмурятся восходу и замирают у обочин. За ними, качая боками, вываливается БТР.

Кривоногий, с большими, навыкате глазами, контрактник шагает рядом со мной и ритмично скрипит берцами. Из сырых дыр обрушенных этажей, осторожно спускаясь к земле, ползут клубы мутного желтого тумана. Сонные и густые, они плавятся в воздухе, стекают между камней, ложатся на сломанные спины поверженных стен.

От разведки до разведки не меняется ни одной картины скорбного этого пути. Руины, руины, руины… Город, которого нет. Мертвые полотна улиц, по обеим сторонам которых сыплются не вынесшие бремени грозных лет дома. Старые, старые дома; подожженные, подорванные, растоптанные, вбитые огнем в грунт, задушенные дымом пожаров, искалеченные и испоганенные. Гигантская волна смерти прокатилась по этому цветущему, зеленому городу, былой гордости и силы Северного Кавказа.

Уперев носки своих сапог в границу Заводского района, испытывая скучную радость выполненного долга, мы поворачиваем лица на восток, навстречу похожему на вчерашний новому дню.

В отделе я попадаю прямо на раздачу подарков. На середине плаца бурно проявляет эмоции господин Тайд. С перекошенным ртом, с синими распухшими губами, он выкрикивает перед строем грязную массу древних проклятий и торжественно обещает из подвалов минувшей революции 17-го года донести сюда «красный террор». За спиной начальника, трусливо шмыгая за быстрой толстой тенью, сам неслышный, как тень, мечется болван Рэгс.

Как два неразлучных пса, Тайд и Рэгс брешут на плацу. Лай время от времени срывается в горле Тайда, переходит в шипение и шепот. Рэгс рьяно гавкает в ту минуту, когда начальник переводит дух. Затем Тайд вновь набирает воздух и орет:

— Вы же ни хрена не делаете! Вы, сволочи, которые боятся работать! Всех уволю!!!..

Недовольный работой своего отдела Тайд печется вовсе не за его исправление, а за собственную шкуру, которую регулярно пытаются стянуть с него в республиканском МВД. Там он постоянно обещает исправить положение и вывести свой РОВД в передовые подразделения.

Прошли те времена, когда он требовал от каждой службы раскрытия хотя бы одного преступления. Нынче в цене и большом почете просто одно преступление, раскрытое отделом. Но нет и его. Каждодневные разрушительные речи о том, что мы ничего не делаем, и ворох беспричинных наказаний, прилагающихся к ним, наконец возымели свое действие. Мы перестали работать совсем.

Канули в Лету и громкие, шумные планерки у Тамерлана, где до часа могла бесноваться бессильная его ярость, что так и не смогла запугать и уговорить нас много и продуктивно работать. Теперь Тамерлан рад и простым административным протоколам.

Кстати, сами административные протоколы — это недавнее нововведение местной власти. Со времени образования отдела в 2000 году и до мая этого года административная практика велась исключительно по простым записям в каком-нибудь журнале. Такой журнал, прошитый суровой ниткой и опечатанный мутной печатью, пылился и у нас в службе участковых. Порядок работы был более чем прост: участковый задерживал человека за административное правонарушение, составлял на него протокол и заносил данные нарушителя в журнал. Только фамилию, имя, отчество, адрес проживания и номер статьи. Все. Причем административные протоколы, что должен был составлять участковый, да и любой другой сотрудник, оставались у него на руках. Вся ставка ставилась на обычную человеческую честность, которой, как известно, у нас было хоть отбавляй. Сознательные граждане, на которых должны были писаться эти протоколы, также обязаны были честно заплатить штраф, или наказание ограничивалось простым предупреждением.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 73

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Комендантский патруль - Артур Черный бесплатно.

Похожие на Комендантский патруль - Артур Черный книги

Война - Аркадий Бабченко - О войне
Сквозь огненные штормы - Георгий Рогачевский - О войне
Мой лейтенант - Даниил Гранин - О войне
Досыть - Сергей Николаевич Зеньков - Драматургия / О войне / Русская классическая проза
Афганский «черный тюльпан» - Валерий Ларионов - О войне
Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
Взлетка - Аркадий Бабченко - О войне
Генерал Мальцев.История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой Войны (1942–1945) - Борис Плющов - О войне
Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе - Александр Чаковский - О войне
Макей и его хлопцы - Александр Кузнецов - О войне

Оставить комментарий