Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вижу, у вас тут всё электрифицировано. Молодцы! Подходи, Алёнка, сушись первая. Если я начну сушиться, то ваш аппарат непременно испортится.
— Тут двоим места хватит, становитесь, Борис Григорьевич, — пригласила девушка.
— Мне, понимаете, удивительно не везёт, — продолжал Масютин, с удовольствием поворачиваясь то одним, то другим боком перед тёплой струёй воздуха. — Терпеть не могу путешествовать. То ли дело сидеть у себя в кабинете на Морской. Я люблю ночью работать. Все спят. Тихо. Самоварчик ворчит — у меня такой маленький есть, — папиросы покуриваешь. И никаких тебе происшествий. Я домосед. И, несмотря на это, только и делаю, что путешествую.
— Потому что вы любите это, — сказала Елена Петровна.
— Я! Люблю? Путешествовать? Терпеть не могу. Ненавижу! Я не выношу путешествия, как такового. Но я люблю, это правда, извлекать из-под земли разные полезные ископаемые, редкие металлы и прочее такое. Я, видите ли, химик, геолог, физик. Геолог и химик преимущественно. Для меня нет большего удовольствия, как вытащить откуда-нибудь из-под земли за ушко да на солнышко какую-нибудь урановую смолку, апатит, сланец. Но если бы всё это можно было вытащить из ящика письменного стола, я с места никуда бы не сдвинулся. Ты уже суха, Алёнка? Женщины одеваются легче. А я ещё подсушусь…
22. ДРУЗЬЯ — ВРАГИ
Поворачиваясь перед аппаратом, Борис Григорьевич продолжал:
— Химики — народ особенный. Вы думаете, химия наука? Нет, химия — это миросозерцание. Я вижу всё совсем иначе, чем вы. Вы видите, например, охру и говорите, что это жёлтая краска, та самая, которой натирают паркетные полы. А для меня это железо, сгоревшее в огне кислородного горения. Вы не замечаете, что весь мир объят страшным пожаром кислородного горения, — а я вижу этот страшный неугасимый пожар. Вы ходите по глине, и для вас она только глина. А для меня это алюминий, сгоревший в огне кислородного горения, окислившийся, что одно и то же. Если бы не кислород, вы ходили бы не по глине, а по горам алюминия. И нам пришлось бы и горшки и печки делать из чистейшего алюминия. Да, все металлы, все почти элементы мира сгорают в огне кислорода. И мы также сгораем. Вы говорите — старость, а я говорю — горение. Вы говорите — человек умер, я говорю — сгорел.
Вот я и обсох. Хорошо! Да, о чём я? Приехали сюда, — опять несчастье. Но в этом уж Алёнка виновата. Она химичка, но с биологическим уклоном. Ну вот, потащила меня покататься на лодке. Планктон, видите ли, её интересует.
— Борис Григорьевич, но ведь вы сами… — начала девушка.
— Молчи, Алёнка, молчи! Я пятьдесят два года Борис Григорьевич, а такой непоседы не встречал. Одним словом, наняли какого-то китайца или японца — я их плохо различаю, — поехали или поплыли, как у вас там говорится. Драги, шесты, сачки, крючки, всё как следует. Плывём. И вдруг какой-то морской дуралей, акула или спрут, приняв наш инструмент, вероятно, за аппетитную приманку, так дёрнул за шест, что все мы полетели в воду.
— Борис Григорьевич, — решился прервать многоречивого собеседника Конобеев. — Вы меня простите, старика. Это я — дуралей морской и есть. Я вас чуть не потопил. Случай такой вышел. У нас японцы рыбу да водоросли воруют…
— Хе, хе, хе! — вдруг неожиданно высоким тоном засмеялся Масютин. — Поймали рыбку, да не ту? Макар Иванович, вы тут ни при чём, это всё планида моя надо мною шутит. Я уже говорил вам, что со мной происходят самые невероятные вещи.
— А чёрта вы когда-нибудь видели, если с вами такое невероятное приключается? — неожиданно спросил Ванюшка.
— Чёрта? — удивлённо протянул Масютин. — Нет, чёрта не видел.
— Вы забыли, Борис Григорьевич, — отозвалась Пулкова. — А помните в пещере?..
— Да, да, в самом деле! Чем не чёрт? Эдакий черноносый нас испугал.
— Так это ж я! — сказал Ванюшка. Алёнка всплеснула руками.
* * *Появление гостей взволновало жителей Гидрополиса. Обитатели торжественно собрались в столовой за обеденным столом и начали рассуждать о том, куда удобнее поместить гостей. Масютин настаивал, что он будет жить на берегу с Алёнкой и приходить к ним в гости.
— Если я поселюсь у вас, то со мной, а значит и со всем вашим подводным домом, непременно стрясётся какое-нибудь несчастье: либо «рыба-кит» проглотит вас, либо пожар приключится.
— В воде-то? — испуганно спросила Марфа Захаровна.
— Да, я не удивлюсь, если вода загорится от моего присутствия.
Но Алёнке очень хотелось пожить под водой, и она уговорила Масютина не уходить на берег.
— Какая ты непонятливая, Алёнка! Ведь мы же стесним их!
— Нисколько, — неожиданно вступил в разговор молчаливый Гузик, — мы прекрасно разместимся. — И он начал объяснять, куда кому надо переселиться, чтобы освободить помещение для гостей.
— Хороси девуска будет зить со мной! — вдруг заявила Пунь, стоявшая у дверей. Вслед за этим она подошла к Пулковой и погладила её по голове. Все рассмеялись.
Пунь настояла на своём; Алёнка согласилась жить в домике, где помещалась Пунь, пока не вернётся её муж. Ванюшка с Гузиком поместились в лаборатории, а Масютин — с Волковым.
И надо же было случиться, что в этот самый день вечером неожиданно явился Цзи Цзы, пропадавший более двух недель. Пунь встретила мужа в столовой, где он пил чай, и заявила ему, чтобы он к ней больше не являлся.
Цзи Цзы так озлился, что его желтоватое лицо стало лиловым. Жена, рабыня, смеет ему указывать! Нет, решительно её надо скорее убрать отсюда. Иначе она забудет все корейские обычаи и станет настоящей большевичкой…
Цзи Цзы поднялся из-за стола, не допив чая, и, подойдя к Пунь, крепко схватил её за руку.
— Идём отсюда! — грозно сказал он, но Пунь запротестовала и стала вырываться.
Супруги начали громко спорить и кричать. Цзи Цзы уже поднял руку, чтобы «вразумить» жену по своему обычаю, но подоспевший на крик Ванюшка остановил его.
— Не смей бить женщину! — крикнул он.
Цзи Цзы посмотрел на Ванюшку с нескрываемой злобой, но отпустил жену. Потом глухо сказал по-русски:
— Не надо так? Ухожу! — И он ушёл.
Скоро Ванюшка услыхал шум воды, наполнявший камеру. Очевидно, Цзи Цзы надел водолазный костюм и уплыл, решив ночевать на берегу. Этой семейной сцене не придали особого значения. Один Ванюшка был в восторге оттого, что Пунь показала себя настоящей женщиной. Ванюшка плохо спал в эту ночь. Ворочался и Гузик.
В четыре часа утра Ванюшка тихонько поднялся, чтобы не будить своего товарища, и вышел. Он надел водолазный костюм, побывал на берегу, нарвал большой букет луговых цветов и поставил его в вазу на обеденный стол.
- Остров Погибших Кораблей (повести) - Александр Беляев - Морские приключения
- И только море запомнит - Полина Сергеевна Павлова - Исторические приключения / Морские приключения / Фэнтези
- Морской лорд. Том 1 - Александр Чернобровкин - Морские приключения
- С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - Юрий Сенкевич - Морские приключения
- Короли океана - Густав Эмар - Морские приключения
- Запас прочности - Соболев Леонид Сергеевич - Морские приключения
- Запас прочности - Леонид Сергеевич Соболев - Морские приключения
- Погибшая страна - Г. Берсенев - Морские приключения
- Муссон - Уилбур Смит - Морские приключения
- Капитаны ищут путь - Юрий Владимирович Давыдов - Морские приключения / Путешествия и география / Советская классическая проза