открывалась дорога на мельницу. Он развил невероятную для гремлинов скорость, и потому детские голоса, топот ног и тявканье мерзкой псины становились всё дальше и дальше. Добежав до забора, Дори немного успокоился и остановился, чтобы перевести дух. Сердце бешено стучало, ноги еле двигались, от усталости хотелось упасть и больше не вставать. Как вдруг…
— Это что ещё такое? — услышал гремлин и поднял глаза. Прямо на него тяжёлыми шагами шёл от калитки страшного вида мужик с безобразным шрамом через всё лицо.
— Такого цветка я ещё не видывал, — басисто проговорил он и достал, словно из воздуха, из кармана огромные садовые ножницы с явным намерением срезать кисточку с хвоста.
— А-а-а! — закричал Дори и помчался с обратную сторону. Но там навстречу ему уже неслись дети. Гремлин остановился, глядя то в одну, то в другую сторону — на страшного садовника сзади и на детей с противной собачонкой впереди. В конце концов, решившись не даться, он помчался влево, лихо перепрыгнул через забор, словно спецназовец, несколько раз перекувыркнулся через голову и побежал в густую чащу леса. Вскоре гремлин был уже далеко от своих преследователей.
«Я победил! Я победил! Бе-е-е!» — маленький забияка показал язык невидимым врагам.
— Тс-с-с! — услышал он шепот прямо над своим ухом. Дори испуганно обернулся. Рядом, прислонившись к дереву, стоял незнакомый ему старик в грязном медицинском халате. Его седые всклоченные волосы торчали в разные стороны, руки были в разноцветных пятнах, а на шее висела колба с зеленоватой жидкостью. По одному только виду можно было догадаться, что это учёный, и к тому же старик был явно не в себе — уж больно похож на сумасшедшего.
— Я обязательно спасу своего сына, — доверительно прошептал псих. — Нужно только раскопать могилу, достать его из-под земли, и тогда…
Дослушивать, что будет «тогда», Дори не стал. Не помня себя от страха, понёсся туда, откуда только что примчался. На его счастье и садовник, и дети уже ушли, и он, проскочив через калитку, благополучно добрался до своего укрытия под крыльцом. И там его посетила гениальная идея. Ну конечно же, как он раньше не догадался! Кажется, теперь он знает, как найти подход к ребятам.
* * *
После обеда все ребята собрались в комнате девочек.
— Зашторьте окна! Лиза будет рассказывать! Сейчас будет стра-а-ашно! — прикалывался Денис.
— Ай, я боюсь! — деланно визгнул Егор. — Прямо мурашки по спине побежали.
Он живо изобразил, как у него дрожат колени и поднимаются дыбом волосы, девочки захихикали, а Геля так вообще покатилась со смеху, уткнувшись лицом в подушку.
— Да ладно вам, дайте рассказать человеку! — серьёзным голосом проговорил Эмиль. — Нам же интересно послушать!
— Вы меня удивляете прямо, — кокетничала Лиза. — Не думала даже, что кто-то не знает страшилку про Бабку-бородавку. Я же её не сама придумала. Только обработала немного, как все писатели делают. В общем, слушайте. Жила в одной деревне бабка. И было у неё двое внуков. Младшему мальчику, худенькому такому, десять лет, а старшему, толстому, ну вот как ты, Сеня, — двенадцать.
Ну, так вот, значит, жила эта бабка со своими внуками. И была с ними очень строгой. Не то что не баловала — держала в ежовых рукавицах: того нельзя, этого нельзя, а остальное строго запрещено. Особенно с едой было плохо: кроме манной каши, бабка ничего им не давала. Внуки уже на эту кашу и смотреть не могли. Но делать было нечего. Стоило им лишь поморщиться, как старуха начинала злиться, а в гневе она была страшна: глаза выпучивались, из открытого рта вылезали жуткие острые жёлтые зубы, а острые когти, тянулись к шеям ребят — того и гляди задушит. Такое даже в кошмарах лучше не видеть! Потому что эта бабка на самом деле была не обычная бабка, а злая колдунья. Хотя в остальное время она выглядела нормально, бабка как бабка. Никто из соседей даже не догадывался, какая она на самом деле. Но внуки-то знали! И потому боялись её, как огня. И давились каждый день манной кашей, хотя у бабки погреб был полон варенья. Она каждый год варила новое, но ни разу не дала внукам ни одной ложечки.
— Вот зараза! — покачал головой Сеня. — Бедные пацаны! На одной каше долго не протянешь.
— Вот и они терпели-терпели, а потом терпелка и лопнула! — ответила ему Лиза. — И решили мальчишки бабку свою отравить. Когда её не было дома, пошарили по шкафчикам и нашли пузырёк, а на этикетке у него череп и кости нарисованы. «Яд! Его-то нам и надо!» — обрадовались ребята. Подлили ей эту отраву и стали ждать. Долго ждать не пришлось, вскоре бабка зевнула, икнула, кашлянула, хрюкнула да и завалилась спать. Сложила руки на груди, пару раз храпнула и замолчала. Внуки и решили, что всё, дело сделано. На радостях залезли в погреб, пооткрывали банки с вареньем, едят большими ложками то из одной, то из другой.
А в это время их бабка открыла глаза. Конечно, она не умерла, а только притворялась — такую колдунью ни один яд не возьмёт. Она спустилась в погреб, где они ели варенье, накинулась на мальчишек, вырвала из рук ложки и забила их этими ложками до смерти.
— Вот гадюка! Прямо поесть людям нельзя было! — возмутился Сеня.
— Родных внуков? — изумилась Даша. — Ничего себе! Вот это бабушка!.. Моя бы никогда меня не обидела и никому другому бы не дала в обиду.
— Тише, ребята, это ещё не всё. Дайте дорассказать, — попросил Эмиль.
— Когда мальчишек хоронили, бабка стояла у ворот и плакала, — продолжала Лиза. — С горя она сошла с ума и совершенно забыла, что дети умерли. Помнила лишь то, что они хотели её убить и украли варенье. И вот уже много лет бабка ходит по земле и ищет своих внуков. И если она видит детей, которые едят, тут же набрасывается на них и забивает до смерти. Вот такая история о Бабке-бородавке.
— А почему она бородавка-то? — спросил Егор.
— А, чуть главное не забыла, — Лиза хлопнула себя по лбу. — Бабка уже так много лет бродит по миру и убивает детей. И после каждого убитого ребёнка у неё на руке появляется новая бородавка. Поэтому её и зовут Бабка-бородавка.
— Ну, тоже мне страшилка! Ничего страшного! — фыркнула Геля, видя, как Егор заинтересованно глядит на Лизу. — Я вам поинтереснее расскажу. В следующий раз.
И разумеется, никто из ребят даже не догадывался, что в то же время, по обыкновению, возле
