лице.
Глава 32
Ангелина
— Энж, ты уверена, что это у него…ну, серьезно?
Брат задает этот вопрос уже пятый раз за утро, и я, хоть понимаю, что он волнуется за меня, начинаю закипать.
— Спросишь еще раз, и я взорвусь, — предупреждаю максимально нежно.
Бо поджимает губы и поправляет лямку рюкзака на плече. Мы идем в школу еще медленнее, чем обычно, как будто этот вязкий неприятный разговор замедляет время. Я уже пожалела о том, что рассказала брату о поцелуе и о том, что Ваня собирается расстаться с девушкой. Думала, он порадуется за меня, а он наоборот почему-то помрачнел.
Бо вздыхает, закидывает руку мне на плечо и, притягивая к себе, целует в висок.
Примирительно говорит:
— Просто не хочу, чтобы тебе было больно.
— Мне уже много раз было больно, Бо. Всякий раз, когда видела Ванин безразличный взгляд или когда он обнимал другую, не меня, — говорю с горечью.
Голос к концу фразы чуть срывается, и я чувствую, как подступают слезы обиды. Отворачиваюсь и пытаюсь проморгаться. Я привыкла доверять Бо абсолютно все, но сейчас я чувствую себя жалкой, да и выгляжу, наверное, тоже.
Я ведь и сама не уверена в том, что у Вани это серьезно. Как это проверить? Наверное, только время покажет.
— Блин, Энж…прости. В такой формулировке это пробирает до костей.
Он наклоняется и снова целует, на этот раз в макушку, потому что я все еще не поворачиваюсь.
Говорит:
— Не обижайся, пожалуйста. Я очень за тебя волнуюсь, наверное, поэтому говорю что-то не то.
— Тебе никогда не нравилось то, что я испытываю к Ване, — бормочу обиженно.
— Да. А как мне может нравиться то, что этот дебил не понимает, что моя сестра — лучшая девушка в мире?
Я улыбаюсь и обнимаю брата за талию, склоняю голову ему на грудь. Возражаю, но уже гораздо теплее:
— Он не дебил.
— Ой, даже не спорь, Энж. Еще какой, притом слепой.
— Бо!
— Ладно, — он смеется, — понял, с оскорблениями завязываю.
Дальше идем так же, в обнимку, и, опустив голову, я смотрю как синхронно движутся наши яркие кроссовки. У меня бело-розовые, у Бо со вставками желтого, синего, зеленого и фиолетового цвета.
— Вы же всегда близко общались с Громовым. Я думала, ты хорошо относишься к нему.
Бо снова вздыхает и сжимает пальцы на моем плече:
— Да я отлично к нему отношусь. Беспокоюсь, Энж, вот и все. Не хочу, чтобы он тебя обидел.
— Ты ревнуешь? — спрашиваю, подняв голову и заглядывая ему в глаза.
— Не знаю. Может быть.
— Только ты ему ничего не говори, ладно?
— О чем? — интересуется, приподняв брови, хотя я вижу, что он прекрасно меня понимает.
— Обо мне.
— Это уж я сам разберусь.
— Бо, ну не вредничай.
Он повторяет упрямо, глядя перед собой:
— Я разберусь.
— Ладно, мой суровый брат. Делай, как знаешь. Я люблю тебя, Бо.
— И я тебя. Я всегда буду на твоей стороне, — отзывается он мягко.
Я киваю:
— Знаю. Повезло нам, да?
— Еще как, сестренка. Еще как, — напоследок Бо еще разок крепко прижимает меня к своему боку, и мы наконец расцепляемся.
Но я чувствую себя намного лучше, как гаджет после подзарядки. Где-то глубоко внутри появляется ощущение, что все будет хорошо. Не знаю, как именно, может, не совсем так, как я себе представляла, но точно — хорошо.
Когда подходим к школе, на крыльце уже, как обычно, ждет Арина, моя ранняя пташка. Сидит на периллах, листает что-то в телефоне, склонив кудрявую голову. Взбегаю по ступеням и звонко чмокаю подругу в щеку, обхватив ее лицо ладонями.
— Геля, слюни! — пищит она и смеется.
Я зацеловываю ее лицо, пока она наконец не отбивается от меня.
— Лови ответочку, Арин, — выдаю радостно, глядя, как она преувеличенно изображает отвращение и вытирается ладонью.
— Это вызов? Ходи и оглядывайся, я тебя так в следующий раз поцелую, вообще не отмоешься!
— У-у-у, — тяну со значением, — серьезная угроза.
— Ари-Ари-Ари, — подходя к нам, проговаривает Бо с отсылкой к своему любимому треку, — привет.
Я внимательно вглядываюсь в лицо Аринки, но, кажется, ничего не вижу. Она просто кивает Богдану и говорит:
— Привет!
Скорее поседею, чем разберусь в их отношениях. То спорят с пеной у рта из-за любой мелочи, то смотрят друг на друга с чудовищной нежностью, то вот, безразлично поздоровались и взгляды отвели.
Брат заходит в школу, а мы еще задерживаемся на крыльце.
Я подставляю руки утреннему солнцу и говорю:
— Как думаешь, сколько надо так стоять, чтобы загореть?
— Ты мне зубы не заговаривай, Гель. Рассказывай, что вчера было.
— Тихо ты, — шикаю я, нервно оглядываясь на школьников, которые вялым ручейком стекаются к первому уроку.
— Ну что, — канючит Арина, — я вся извелась, мне знаешь, как любопытно!
Я прикрываю глаза и делаю вид, что сильно увлечена солнечными ваннами. Конечно, мне и самой не терпится все рассказать, но это была бы не я, если бы хоть немного не подразнила подругу.
Она тем временем понижает голос до свистящего шепота:
— Ты такая интересная, конечно, про поцелуй написала и спать завалилась, а подробности?! Как это было?
— На самом деле, их было даже два.
— Два?! — взвизгивает Арина и хватает меня за плечи.
Я снова шикаю и смеюсь, чувствуя себя легкой и счастливой.
— Ладно, давай найдем какой-нибудь уголок, я тебе все расскажу.
Арина энергично кивает и подхватывает свой рюкзак с пола. Мы собираемся заходить, когда я чувствую, что кто-то напирает сзади и щекочет меня, касаясь голой кожи под укороченной футболкой. Недоуменно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Акостиным.
— Сдурел? — спрашиваю совсем не деликатно.
— Анж, ну ты чего? Я пошутить хотел.
Хмурюсь и пытаюсь увидеть хоть толику раскаяния за наш последний разговор, но ничего нет. Он как будто действительно не понимает, почему я так реагирую.
Подтверждая мои мысли, Сережа приобнимает меня за плечо, но я выворачиваюсь из-под его руки.
— Коса, давай пока без этого? — говорю, старательно сдерживая раздражение.
И слышу за своей спиной прохладное:
— Проблемы?
Оборачиваюсь и вижу Громова. Все внутренности резко ошпаривает восторгом. Ноги слабеют, сердце бьется на разрыв, щеки теплеют. Я так соскучилась! Вот бы коснуться, просто потрогать его хоть немножко. Но я стою, не понимая, как мне себя вести. И не сразу даже осознаю, что его вопрос относится ко мне.
— Н-н-нет, — говорю растерянно.
Громов же не сводит недоброжелательного взгляда с Сереги. Зубы сжаты, губы напряжены. Он вопросительно приподнимает брови, будто приглашает Косу дать ему повод для агрессии.
— Неловко, — шепчет мне Аринка.
Я
