Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, Густя жалела отца, хоть он и пошёл служить фашистам, хоть и привёл в дом злую мачеху-шпионку. С нею, с Густей, папа был ласковым и хорошим.
Раздумывая над тем, почему папа пошёл служить фашистам, Густя нашла ему оправдание. Во всём виновата мачеха. Это она чем-то запугала папу. Заставила его идти на службу к её хозяевам. Густя надеялась, что партизаны помогут ей освободить папу от мачехи-шпионки.
— Мальчики, — обратилась она к друзьям, — я очень рада, очень рада, что мы поедем к партизанам. Только, мальчики, я должна забежать домой за пионерским галстуком. Неудобно ехать к партизанам без пионерского галстука.
Кешка с Данилкой прикусили языки. Они как раз и не собирались брать с собой в лес Густю. А теперь как ты её не возьмёшь, если она пионерский галстук сохранила и хочет взять с собой.
— Хорошо, беги, — сразу согласился Кешка. — Только побыстрее возвращайся. Мы будем ждать тебя в Страховом подземелье…
— Но я же не знаю, где оно, — сказала Густя.
— Можно, я её провожу, — попросился Максимка. — Мы осторожненько…
— Идите, — согласился Кешка.
8
Наученный горьким опытом, Зыль-Бородыль теперь не торопился к Кресендорфу. «Сначала, — думал он, — надо довести дело до конца — застукать красных подпольщиков на месте преступления, а потом уже заявиться к гауптштурмфюреру и требовать плату».
Кто-нибудь другой, более догадливый и умный, конечно же, связал бы разрозненные события в одну цепь, и тогда вокруг Кешки и его боевой группы неизбежно захлестнулась бы мёртвая петля. Зыль-Бородыль на такие выводы был не способен. Одно дело воровать лошадей, другое — ловить людей, которые не глупее, а умнее тебя.
Когда Зыль-Бородыль увидел, что Максимка исчез, он не очень опечалился. Куда этот пострел денется! Пусть себе хоть трое суток в доме просидит, всё равно захочет нос на улицу высунуть. А как высунет, так и попадёт в руки.
Прежде всего Зыль-Бородыль задумал взяться за Чупринца. Данила этот настоящий сорванец. А что, если он помогал партизанам проникнуть подземным ходом за монастырскую стену?..
Зыль-Бородыль подошёл к колодцу, заглянул в чёрную пропасть. Глубоко, как в зеркале, блестели два ярких огонька, будто небесные звёзды. Зыль-Бородыль нашёл камешек, бросил в колодец. Долго ничего не было слышно. Потом выпорхнул из колодца гулкий всплеск.
«Ну и глубина! — подумал Зыль-Бородыль. — Вряд ли кто отважится лезть в этот колодец. Голову можно сломать».
Но он не отступился, а старался рассмотреть, нет ли в колодце какой-нибудь лестницы. Нет, лестницы вроде и не было. Правда, к срубу были прибиты какие-то плашки и жёрдочки, но они совсем не были подобны на лестницу. Так по крайней мере показалось Зылю-Бородылю.
«Мерещится мне что-то, — подумал он, — не иначе как с перепоя. Хватил вчера лишнее, поэтому голова трещит, а в глазах лестницы кажутся. Ну их! Но чего же всё-таки кричал в колодец этот пацан?.. Сам же слышал, как он звал Данилку…»
И тут Зылю-Бородылю пришла в голову очень простая догадка: мальчишка, так ловко удравший от него, не иначе как баловался, забавлялся, кричал в колодец, чтобы услышать эхо. Но как проверить эту догадку? Очень просто, решил Зыль-Бородыль, надо сходить к Даниле Чупринцу, и если тот дома, значит, никто в тот колодец не лазил.
Данилки дома не было. По комнате взволнованно похаживал дед Ничипор, а на скамейке сидела сторожиха с кладбища Ерофеиха. Зыль-Бородыль искоса глянул на Ерофеиху, со злостью подумав: «А этой старой кочерге что тут понадобилось?»
— А где хозяин, Данила Чупринец? — спросил он у деда Ничипора.
— Побежал смотреть, как горит в монастыре немецкий склад, — ответил дед Ничипор.
— Так он что, дома всё время был? — снова спросил Зыль-Бородыль.
— А только перед тобой и побежал, — ответил дед Ничипор. — Я ему говорил, чтобы подождал, не летел, да он не послушался. А ты, господин полицейский, почему не там? Может быть, немцам там твоя помощь очень нужна…
— Ну, это не твоё дело, — прикрикнул на деда полицейский.
Очутившись на улице, Зыль-Бородыль задумался. И правда, надо зайти в полицейское управление. Вдруг он там нужен.
К полицейскому управлению ближе всего было пройти огородами. Через двор Зыль-Бородыль вышел на огород. Там росла яблоня. Красные сочные яблоки так и просились в руку. Зыль-Бородыль встряхнул яблоню. С неё градом посыпались яблоки. Он выбрал два. Одно положил в карман, другое начал есть.
Вдруг его внимание привлекли двое детей, которые, видимо, от кого-то прятались. Они бежали, низко пригнувшись к земле, часто останавливались и оглядывались, не следит ли кто за ними.
Зыль-Бородыль присмотрелся внимательнее и едва сдержался, чтобы не закричать от радости. В мальчишке он узнал того самого пострела, что надул его возле колодца, а в девочке — дочь бургомистра Густю.
— Ну и ну! — воскликнул про себя Зыль-Бородыль. — Очень даже интересно… Зыль-Бородыль также пригнулся и заспешил вслед за Максимкой и Густей. Долго ему идти не пришлось. Вскоре дети пролезли через дыру в заборе на Клемов огород. Густя полезла по лестнице в мансарду, а мальчик остался ожидать её под дровяным сараем.
— Очень интересно, — сказал сам себе Зыль-Бородыль и начал терпеливо ожидать, что будет дальше.
9
По лестнице Густя взобралась на крышу дровяного сарая, открыла окно в мансарду и прыгнула в комнату. Сейчас она достанет пионерский галстук, вылезет через окно на крышу, и они дадут стрекача в Страхово подземелье. А там и в партизаны…
— Садись и рассказывай, — вдруг долетел до Максимки Клемов голос. — Где ты была?..
Максимка, хотя и боялся, что его могут увидеть, поднялся по лестнице приступки на три, чтобы лучше слышать, о чём там пойдёт разговор. Что-то сильно забеспокоило его.
— Гуляла, — ответила на вопрос отца Густя.
— С кем ты гуляла и что вы наделали, гуляя таким образом? — У отца был очень строгий голос.
— Ничего не наделала, — оправдывалась Густя.
— Мы с Антониной Павловной всё знаем, — сказал отец. — И про валенки, и про Грома, и про взрыв немецкой базы…
— Я ничего не знаю, — стояла на своём Густя.
— Не ври!.. Я не учил тебя врать, — прикрикнул на неё отец.
— Густенька, — раздался голос мачехи, — ты уже взрослая девочка и должна понимать, что ваша эта игра в войну может наделать непоправимого вреда. Где теперь прячутся твои друзья?..
— У меня нет друзей, — отозвалась Густя.
— Ну, хватит! — решительно сказал отец. — У нас нет времени.
Максимка соскочил с лестницы, бросился через огород к кладбищу. Вдогонку заторопился и Зыль-Бородыль. Если сказать честно, так угнаться за Максимкой было не очень легко. Да что не сделаешь, если надо оправдывать собачью службу, а заодно и спасать свою жизнь.
Максимка сиганул в канаву перед кладбищем. Зыль-Бородыль не бросился за ним очертя голову. Он притаился за кустом крушины, начал наблюдать, в какую сторону побежит Максимка.
К удивлению Зыля-Бородыля, Максимка выбежал на тот берег, как глупый козлёнок, и юркнул в кусты по-над кручей. Даже полицейского в дрожь бросило: над кручей вилась такая узенькая тропиночка, что на неё страшно было ступить. Максимка тем временем смело пробежал тропинку, спрятался в церкви.
«Ишь ты, пострел, — подумал Зыль-Бородыль. — Хочет в церкви пересидеть. Так я тебя сейчас загоню на колокольню и заставлю прыгать оттуда. Так будет лучше — никаких улик».
Зыль-Бородыль, не спеша, перешёл на другую сторону канавы. Хотел пойти в обход, но поленился. Подумал: «Если этот пацан прошёл по тропинке, так я тем более…»
А Максимка, как и договаривались, бросился в Страхово подземелье. Данилка с Лёвой не теряли даром времени. Под наблюдением Кешки они учились собирать и разбирать винтовочный затвор.
— Ребята! Густю схватили! — истошно закричал Максимка.
— Где?..
— Кто?..
— Когда?..
— Дома… Клем с мачехой… Сейчас повезут в полицию. Я всё видел. Они её связали, а рот платком заткнули…
— Давай рассказывай по порядку, — приказал Кешка, не поверивший ни одному слову Максимки. — Садись…
Кешка подтолкнул Максимку к гробу, на котором лежали три гранаты и винтовка без затвора. Максимка отдышался, только начал рассказывать по порядку, как вдруг лицо его побелело, а глаза сделались по яблоку. И ребята услышали, что за их спинами кто-то шлёпнулся на пол. Они как по команде повернулись: то серое, что упало с потолка, не иначе как через дыру в нём, вдруг превратилось в полицейского Зыля-Бородыля.
— Руки вверх! — сказал полицейский, наставив на них дуло винтовки.
И то, что Зыль-Бородыль упал с потолка, и то, что он держал винтовку напоготове, заставило всех четверых поднять руки. Зыль-Бородыль оттолкнул их стволом винтовки от гроба, увидел на нём гранаты и винтовку, сердито зашипел, как тот Змей-Горыныч:
- Краткая история Великой Отечественной войны. Учебное пособие - Руслан Шматков - Детская образовательная литература / Историческая проза / О войне
- Сквозь огненные штормы - Георгий Рогачевский - О войне
- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
- Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.. - Владимир Богомолов - О войне
- Отечество без отцов - Арно Зурмински - О войне
- С пером и автоматом - Семён Борзунов - О войне
- Верность океану - Сергей Зонин - О войне
- Присутствие духа - Марк Бременер - О войне
- Железнодорожники в Великой Отечественной войне 1941–1945 - Н. Конарев - О войне
- Батальоны просят огня. Горячий снег (сборник) - Юрий Бондарев - О войне