выдаёт искин, слегка пришедший в себя.
Блинский блин! Недопустимая потеря темпа… разочарованно прохожу в квартирку. Навскидку, пока всю не осмотрел, не меньше ста метров площади. Средненькая норма элитно столичного жителя, ха-ха. Сориентировавшись, прохожу на кухню.
На кухне разобраться с обстановкой не успеваю. Задвинутый в дальний угол гарнитура электрочайник нахожу. С подозрением снимаю с него тонкий слой пыли. Растворимый кофе где? Обнаружив кофемолку, понимаю, что с плебейским напитком в этом доме не дружат…
— Иди в душ, — возникшая на пороге Кира прерывает мои изыскания.
Вид девушка приняла уютный и домашний, но отнюдь не вдохновляющий мужской энтузиазм. Ни шпилек, ни чулок, ни косметики, ни продуманных нарядов. Махровый халат чуть не до пят и домашние тапочки. Романтическое свидание вдруг превращается в тыкву, то есть в какие-то семейные посиделки.
«Это фиаско, братан», — почему-то насмешливым голосом Димона Ерохина заявляет мне мой родной искин. И о многом говорит само включение головы.
— Душ не хочу, понадобится — дома приму. Кофе давай.
— Не хочешь в душ? — под собственное удивление Кира берётся за кофемолку.
— А что я там не видел?
«Дурака в зеркале?» — отвечает взглядом девушка. «Тоже видел», — таким же образом транслирую ответ.
Через десять минут передо мной стоит чашка с пахучим напитком. Ничего не добавляю, наслаждаюсь ароматным жаром.
— Ты всё-таки странный, — Кира гипнотизирует меня пристальным взором.
— Все говорят о тонкостях женской психологии и прочее тру-ля-ля, — решаю объяснить всё прямо и грубо, — только мужская намного более хрупкая при кажущейся брутальности. Сломать мужскую мотивацию легче лёгкого. Если знать как. Или случайно.
Немного поразмыслив, бью в лоб. Недосказанностей лучше избегать:
— Как только что ты сделала. Намеренно или нет, тебе виднее. Но сегодня у нас ничего не выйдет.
— Что такого я сделала? — удивляется искренне.
— Забыла истоки? — выдаю предположение после очередного глотка. — Любая деревенская девка со своим глупым хихиканьем действует с парнями намного точнее.
Слова «чем ты» гуманно опускаю.
— Либо ты — деревенский увалень и не знаешь, как вести себя со столичными девушками.
— Либо так, — соглашаюсь с удивившей Киру лёгкостью.
— Ладно, пора мне. Спасибо за вечер. Было интересно, очень приятно, — особенно в некоторых моментах, это я взглядом добавляю, — и познавательно во многих смыслах.
На прощание всё-таки обмениваемся поцелуями. Не сразу закрывает дверь, провожая меня до сих пор изумлённым взглядом до лифта.
И последний штрих.
— Что-то ты быстро уходишь, — консьержка смотрит хитренько, чуть ли не подмигивает.
— Ах, Анфиса Егоровна! Всё хорошее так быстро кончается!
От вопросов «А кто не быстро?», «И когда же уходили другие, и много ли их было?» удерживаюсь. Не моё собачье дело, жениться на Кире не планирую.
ДСЛ, время 21:50
Остаточное напряжение сбрасываю уже в общежитии. Это несложно. Сбежать вниз до второго этажа, взбежать обратно до десятого и уже расслабленно спуститься до своего, восьмого.
— Вот он! Наш славный Казанова, доблестный похититель сердец столичных красавиц! — приветствует меня Константиновский под дебильный смех Куваева. — И как всё прошло?
На меня с огромным любопытством смотрят две пары глаз.
— Ты что же это, гад? — гляжу на Шакурова, сощурив глаза. — Не прошло и года, как ты научился от меня шпильки подсовывать?
— С кем поведёшься, от того и испортишься, — философски замечает приятель и продолжает настаивать: — Давай рассказывай, что там у вас было.
— Тебе отчёт в письменном виде не представить?
Однако холод моего тона его не смущает:
— Ну нам же интересно!
— Так себе основание. На ядерную физику свой неугасимый интерес обрати. Или хотя бы на Ташу.
Последнее предложение вызывает у Санька очередной приступ смеха.
— Да что там Таша… — «по сравнению с Хижняк» — почти слышится в голосе скривившегося Ксенофонта.
Иду в душ и уже после омовения объясняю собратьям по разуму:
— Ты напрасно так о Таше. Если бы у меня не было охранения в виде Люды и Веры, мог бы ей заняться. У неё замечательно универсальное лицо. Просто косметикой не пользуется, а так она может сделать себе почти любой образ. И вообще, она напоминает мне бутон, готовый расцвести и поразить всех своей красотой.
Несмотря на скептические возгласы, чувствую, что задумались. Под эти разговоры и засыпаем. Завтра самый трудный день недели — воскресенье.
Глава 10
Воскресенье — заряд бодрости на неделю
7 сентября, воскресенье, время 10:10.
МГУ, ДСЛ, комната фрейлин.
— Отвали! — это я сказал утром Шакурову, взял в охапку учебники и ушёл к девчонкам.
Напоследок пообещав парням, что на все вопросы по ТФКП и другим дисциплинам отвечу после обеда или вечером. А то взял Ксенофобий моду прямо в процессе вопросами отвлекать. На просьбы отложить их хотя бы до перерыва покладисто соглашается и через несколько минут снова пристаёт. Чуть морду ему не набил, пока не нашёл гуманного решения. Личного и бесплатного репетитора нашёл, морда ксенофобская!
Девочки немедленно обрадовались. И мы дружно погружаемся в ядерно-атомную физику.
Лето всё ж таки сказалось в смысле потери формы искином. Компенсирую недостаточную его тягу волевым нажимом и концентрацией внимания.
Около двенадцати девчонки облегчённо выдыхают и начинают завлекательно греметь кастрюльками. Совесть моя чиста, я вложился в их запасы баночкой белых грибов и парой банок варенья. Финансовую долю в общих расходах с парнями на продукты не снизил. Всё-таки обычно завтракаю и ужинаю в своей комнате. В будние же дни обычно в столовых пасёмся.
— А у тебя с ней серьёзно? — с неожиданной требовательностью на меня смотрит Вера.
Люда взглядом присоединяется к вопросу. И объяснять мне, кого они имеют в виду, не надо. Явно не Алиску, о которой ничего знать не могут.
— Если вы о романтике, то нет. Ничего серьёзного. Вы, вообще, как себе это представляете? Мне пятнадцать лет, она на шесть лет старше. Да она в школе могла моей учительницей быть.
— Вот она тебя плохому и научит, — Людмилка хихикает и толкает меня плечом.
Мы стоим на балконе, дышим воздухом после обеда, любуемся видами Москвы, расцвеченной осенними деревьями, уходящими в жёлто-красный спектр.
«Чему она может меня научить после пылкой Алиски?» — думаю про себя, а ухмыляюсь открыто.
— О женитьбе и речи быть не может. А вот что серьёзно, так это связи.
