дюжина настольных игр. Шахматы и шашки, «Скрэббл» и «Монополия». Здесь есть почти все игры, которые мне известны.
Наконец, я замечаю Джека, который стоит у камина. Он нахмурился и смотрит на что-то перед собой. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это, но когда это происходит, я не могу сдержать радостный возглас.
Этот звук пугает его, но как только Джек замечает меня, выражение его лица расслабляется, и он улыбается. Я мчусь к нему, едва не обливая себя пивом. Добежав до него, я ставлю стакан на ближайший стол, так как не могу устоять на месте при виде гигантской «Дженги».
— Игровая комната! Так вот чем ты сегодня занимался.
Джек широко улыбается.
— Тебе нравится?
— Нравится ли мне?
Я оглядываю помещение, после чего подхожу к гигантской «Дженге», чтобы рассмотреть её со всех сторон.
— Мне очень нравится! Ох, будет так весело. Может быть, даже Олли присоединится.
Джек смеётся.
— Не стоит слишком надеяться.
Я присматриваюсь к блокам гигантской «Дженги». На каждом из них красуется название паба.
— Где, чёрт возьми, ты все это достал?
Джек потирает шею.
— Я её заказал.
— Ты…
Я даже не могу закончить предложение. Я настолько воодушевлена, что чуть ли не прыгаю на месте.
— Мы должны сыграть прямо сейчас. Ох! Мы можем превратить это в игру!
Джек смеется.
— Не знаю, как тебе об этом сообщить, но это и есть игра.
— Я имею в виду, что мы выведем её на новый уровень.
— Это «Дженга». Она и так предполагает строительство новых уровней.
Я шлёпаю его по плечу.
— Ой, перестань.
Джек прислоняется к стене рядом с камином и скрещивает руки на груди.
— Ну и что за новый уровень?
— За каждый успешно убранный блок, ты можешь задать другому человеку вопрос.
Джек сжимает губы, словно обдумывает моё предложение.
— А что если я не захочу отвечать на вопрос?
— Эм…
Я осматриваю комнату в поисках ответа, и мой взгляд приземляется на пиво.
— Тогда ты должен выпить. Конечно же, это алкогольная игра.
— А-а.
— Ну и как? Что думаешь?
Джек вздыхает.
— Думаю, что я скоро узнаю все твои секреты, Рэйн Харт.
Мы заманиваем в нашу игру двух постоянных посетителей, которые находятся в помещении. Рошин заходит внутрь почти сразу после того, как мы начинаем играть, и принимается протирать столы. Она находится недалеко от нас, и я почти уверена в том, что никогда не видела, чтобы кто-то так медленно протирал столы. Или протирал каждый стол по два раза. Джек приветствует Рошин, когда она проходит мимо, внимательно нас разглядывая.
— Тебе не нужно протирать столы, Ро. Твоя обязанность — следить за кухней, — говорит он.
— Я не против, — говорит она.
Джек хмурит лоб и внимательно её оглядывает.
— Разве у тебя сегодня не выходной?
Рошин пожимает плечами.
— У нас есть ещё место, если ты хочешь поиграть, Рошин, — говорю я и хлопаю по полу рядом с собой. — Бери пиво и иди сюда.
В итоге оказывается, что алкогольная «Дженга» это ужасная алкогольная игра, а особенно когда большинство участников похожи на открытые книги. Я отвечаю на каждый вопрос, который мне задают: на гитаре меня научил играть дед. Я уехала из Бостона, потому что ненавидела медицинскую школу и не хотела видеть родителей разочарованными. У меня нет любимого цветка, потому что они нравятся мне все.
Джек отказывается отвечать только на один вопрос о его самом большом страхе (заданный вашей покорной слугой), и спустя несколько раундов я знаю об этих людях больше, чем о своей сестре.
Когда объявляют последний напиток и все уходят домой, Джек и я заново отстраиваем башню, после чего садимся друг напротив друга за длинным столом в центре помещения, чтобы выпить ещё по стаканчику.
— Ну что, Лоррэйн Сьюзан Харт, — говорит Джек, который явно очень доволен собой, когда называет меня моим полным именем, — с нетерпением ждёшь завтрашнего выступления группы?
Я постукиваю пальцами по краю стакана.
— Нет, Джек Стивен Данн, я бы не сказала.
Джек смотрит на меня таким взглядом, который, как я уже поняла, означает: «Продолжай».
Я не свожу глаз со своего пива.
— Я нервничаю.
— Музыкальный феномен и бесстрашный путешественник, Рэйн Харт, нервничает из-за выступления каких-то музыкантов в нашем маленьком пабе?
— Ха, — я делаю глоток пива, после чего со вздохом ставлю его обратно на стол. — Просто… а что если никто не придёт?
— Я приду, — говорит Джек.
— Ты владелец паба, Джек.
— Но технически у меня завтра выходной. Так что я мог бы заняться другими делами.
Я не могу не рассмеяться из-за того, насколько это абсурдно. Не думаю, что с тех пор, как мы познакомились с Джеком, был такой день, когда я не видела его, независимо от того, работает он или нет.
— Я начинаю подозревать, что у тебя больше нет никаких дел.
Он проводит рукой по своему стакану и брызгает в меня конденсатом.
— Слушай, ты! У меня полно разных дел.
— Например?
— Например…
Он поворачивается и смотрит на огонь. Отблески пламени, которые падают на его лицо, делают его ещё более ярким.
— Ладно, у меня нет никаких дел.
— Думаю, ты так часто бываешь в пабе, потому что хочешь меня видеть.
Джек приподнимает брови, но ничего не отвечает, а только вращает подстаканник перед собой.
— Завтра всё будет классно.
Он сморит на меня так, словно по-настоящему в это верит. Как будто всё, что бы я ни делала, выходит классным. И я решаю, что я уже, как минимум, на четверть влюблена в него, если не наполовину.
После закрытия паба, когда Джек уходит, я брожу по первому этажу, раскручивая подстаканник в руках и думая о Джеке, а ещё о том, что он не ответил мне, когда я сказала, что он так часто бывает здесь для того, чтобы побыть со мной.
Я опускаю глаза на Себастьяна, который был моей молчаливой тенью последние десять минут.
— Как думаешь, не пора ли нам украсить это место?
Себастьян, конечно, не отвечает. Он трётся о мои ноги, после чего запрыгивает на ближайший стул и зевает.
Я собирала вещи для паба несколько недель, но не повесила ни одну из них, кроме пробковой доски. Я мысленно прохожусь по всем тем вещам, которые собрала — рисунки Джека, старые фотографии знаменитостей, футболки спортсменов в рамках, атрибутика различных ирландских брэндов. Мне ведь должно хватить всего этого? Когда я закрываю глаза, я представляю «Ирландец», но не так, как он обычно выглядит — пустой и тёмный. Я представляю тот образ «Ирландца», который сложился у меня в
