Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я дебил с высокими показателями, — сказала Мэри, довольная-предовольная.
Томас не знал, что такое дебил. Но у Мэри ничего высокого не было. Она толстая сутулая коротышка.
— Ты, Томас, наверно, тоже дебил, но у тебя показатели ниже. Я почти нормальная, а тебе до нормального далеко.
Томас растерялся.
Дерек, видно, еще больше растерялся.
— А я? Я не дебил, — сказал он и покачал головой.
Дерек говорил хриплым голосом, иногда слов было не разобрать.
— Я не дебил. Я ковбой. — Он улыбнулся. — Ковбой.
Мэри захохотала.
— Никакой ты не ковбой. И никогда не будешь ковбоем. Ты знаешь кто? Ты, наверно, имбецил.
Томас и Дерек не поняли это слово, попросили повторить. Мэри повторила, но они все равно не поняли. Совсем как про кура.
— Есть нормальные люди, — объяснила Мэри, — а есть глупее их, дебилы. А глупее дебилов — имбецилы. А еще глупее — идиоты. Вот я — дебил с высокими показателями. Я здесь долго не останусь. Буду хорошо себя вести, работать над собой и когда-нибудь вернусь в пансионат для выздоравливающих.
— Во что? — спросил Дерек. Томас тоже хотел переспросить.
Мэри засмеялась.
— То есть буду жить почти как нормальные люди. А ты никогда не сможешь, имбецил чертов.
Теперь Дерек сообразил, что она издевается и смотрит на него свысока. Ему стало обидно, он не удержался — заплакал. Покраснел и заплакал. А Мэри гадко улыбалась и задирала нос, как будто ей дали какой-то важный приз. И как ей не стыдно говорить такое нехорошее слово — «чертов». А ей не стыдно. И то, другое слово — «имбецил» — тоже, видно, нехорошее. А она его все повторяла. Дерек заплакал и убежал. А она вслед кричала: «Имбецил, имбецил!»
Томас пошел к себе в комнату искать Дерека. Дерек заперся в стенном шкафу и скулил. Пришли санитарки, стали уговаривать, а он не выходит. Они уговаривали, уговаривали, и он наконец вышел, а сам все плачет. И тогда им пришлось Впрыснуть ему Лекарство. Когда заболеешь — например, когда у тебя Гриб, — санитарки просят Принять Лекарство. Это значит проглотить таблетку. Таблетки разные: большие, маленькие, и форма у них разная, и цвет. А Впрыснуть Лекарство — это когда колют иголкой, это больно. Томас всегда вел себя хорошо, и ему ни разу не Впрыскивали. А Дерек тихий, но иногда он начинал очень себя не любить, и тогда он все плакал и плакал и даже бил себя по лицу, прямо до крови — бил, бил, пока ему не Впрыскивали Лекарство, Чтобы Успокоился. Больше Дерек никого не бил, он добрый, но, Чтобы он Успокоился, его иногда приходилось даже усыплять. Так и в этот день, когда Мэри, дебил с высокими показателями, обозвала его имбецилом.
Дерек уснул, а одна санитарка села за стол рядом с Томасом. Ее звали Кэти. Томас любил Кэти. Она старше Джулии, но младше, чем у людей бывают мамы. Она красивая. Не такая красивая, как Джулия, но все равно. У нее красивый голос, и ей не страшно смотреть в глаза. Она взяла Томаса за руку и спросила, как он. Он сказал — хорошо. Но на самом деле ему было совсем не хорошо. Она догадалась. И стала с ним разговаривать. И Томасу стало лучше. От того, что они Общались.
Она рассказала про Мэри. Чтобы он на Мэри не сердился. И от этого Томасу стало еще лучше.
— Мэри очень несчастная, Томас. Она одно время жила в большом мире, в пансионате для выздоравливающих, даже немного работала и сама зарабатывала на жизнь. Она очень старалась быть как все, но ничего не выходило. Ей пришлось нелегко, и в конце концов ее снова поместили в интернат. Она и сама, наверно, жалеет, что обидела Дерека. Просто она очень собой недовольна, вот и хочет доказать себе, что не такая уж она ущербная — есть люди ущербнее ее.
— Я тоже однажды живу… жил в большом мире.
— Знаю, голубчик.
— С папой. А потом с сестрой. И с Бобби.
— Тебе там понравилось?
— Иногда… было страшно. А с Джулией и Бобби… тогда понравилось.
Дерек посапывал в кровати. Настал уже совсем вечер. Небо затянули тучи-кучи.
В комнате всюду тени. Горит только настольная лампа. При этом свете Кэти такая красивая. У нее кожа прямо как розовый атлас. Томас знал, что такое атлас — у Джулии когда-то было атласное платье.
Томас и Кэти помолчали. Потом Томас сказал:
— Иногда бывает трудно.
Кэти положила руку ему на голову. Погладила по волосам.
— Я знаю, Томас, знаю.
Она добрая. А Томас почему-то взял и заплакал. Непонятно: она добрая, а он плачет. Может, потому и плачет, что она добрая.
Кэти подвинула кресло поближе. Томас наклонился к ней. Она его обняла. А он плакал и плакал. Не горько-прегорько, как Дерек. Тихо. Но остановиться не мог. Хоть и старался. Плачет, как глупый. А глупым быть так не хочется.
— Не хочу быть глупым, — выговорил он сквозь слезы.
— Ты не глупый, голубчик.
— Нет, глупый. Так не хочу, а по-другому не получается. Стараюсь забыть, что глупый, и не получается, потому что глупый. А другие — нет. Они живут в большом мире, каждый день живут, а я не живу в большом мире и не хочу. Говорю, что не хочу, а все равно хочу.
Томас никогда так много не говорил. Он и сам удивился. Удивился и огорчился: он так хотел рассказать Кэти, как тяжело быть глупым, как тяжело бояться большого мира, — и ничего не получилось. Не нашел слов. Так эта тяжесть в нем и осталась.
— Время. Кто глупый, кто не из большого мира, у него много времени. На все много времени. Но его мало. Не хватает научиться не бояться. А мне надо научиться не бояться, тогда я смогу вернуться к Джулии и Бобби. Я хочу к ним, а то не останется времени. Его много, но его мало. Я говорю, как глупый, да?
— Нет, Томас, это не глупости. Томас так и сидел, прижавшись к Кэти. Ему нравилось, когда его обнимают.
— Понимаешь, — сказала Кэти, — жизнь для всех бывает нелегкой. Даже для умных. Даже для самых умных.
Томас одной рукой вытер слезы.
— Правда? Для тебя тоже?
— Случается. Но я верю в Бога, Томас. В том, что мы пришли в этот мир, есть Его промысел. Всякая трудность на нашем пути — это испытание. И чем успешнее мы его преодолеем, тем лучше для нас.
Томас взглянул ей в лицо. Какие добрые глаза. Красивые глаза. Любящие. Как у Джулии и у Бобби.
— Бог сделал меня глупым — это тоже испытание?
— Ты не глупый. Вернее, не во всем глупый. Не надо так себя называть. Пусть ты в чем-то и не дотягиваешь, но это не твоя вина. Просто ты не такой, как другие. В том и состоит твое испытание, что ты… не такой. Но держишься ты стойко.
— Правда?
— Просто отлично держишься. Сам посуди. Ты не ожесточился, не хнычешь. Тянешься к людям.
— Да. Я Общаюсь.
Кэти улыбнулась и утерла ему лицо салфеткой.
— Мало кто из умных может похвастаться, что переносит испытания так мужественно. А кое-кто из них тебе и в подметки не годится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Поезд заблудших душ - Дмитрий Одиссей - Периодические издания / Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов 2015 (сборник) - Елена Усачева - Ужасы и Мистика
- Брат Томас - Кунц Дин Рей - Ужасы и Мистика
- Потерянные души - Дин Кунц - Ужасы и Мистика
- Слезы дракона - Дин Кунц - Ужасы и Мистика
- Вышел призрак из тумана - Эдгар Хайд - Ужасы и Мистика
- Ужас в музее - Хейзел Хилд - Ужасы и Мистика
- Ужас в музее - Хейзел Хилд - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Рыцари ада - Степан Ставрогин - Ужасы и Мистика