Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выпрыгивая из уткнувшейся в берег лодки, Пьер почувствовал в теле такую лёгкость и бодрость, что, казалось, ему ничего не стоило взмыть в воздух и парить в невесомости, наслаждаясь ощущением свободного полёта.
Дальнейший путь лежал через каменные уступы, поросшие мхом и местами обвитые стелющимся плющём, унизанным небольшими желтоватыми цветами, источающими терпкий пьянящий аромат.
Поднявшись на возвышенность, они оказались на небольшой поляне, освещаемой сверху довольно ярким светом висящей над ней искусственной луны в миниатюре. В середине поляны росло одно-единственное дерево необычного вида. Его исключительно толстый, в несколько обхватов, ствол, совершенно гладкий, казавшийся серебристым в разлитом вокруг свете, был утыкан черными массивными шипами. От весьма невысокого, в сравнении с его толщиной, ствола во все стороны раскинулись зигзагообразные ветви, покрытые густой, почти непроницаемой, листвой, оттенявшей ярко-оранжевые, шаровидной формы, гладкокожие плоды.
- Дерево жизни, - торжественно произнёс Дэй.
Он медленно подошёл к дереву и сорвал с него пять плодов.
- Эти особые дары природы рекомендую вам съесть перед сном, но так, чтобы каждый их кусачек очень медленно растаивал во рту, - с этими словами Дэй вручил каждому по оранжевому фрукту, оставив один себе.
Когда Пьер возвратился домой, он, удобно устроившись в кресле, долго смотрел на подарок Дэя, никак не решаясь надкусить драгоценный плод.
Наконец он взял его и, слегка надкусив, стал потихоньку высасывать сок из медленно таявшего во рту кусочка. Трудно передать в словах его вкус. Если сказать, что в нем был синтез всех известных Пьеру фруктов и многих других, которые он никогда не пробовал - значит, почти ничего не сказать. Гурман, пробовавший самые разнообразные яства, знает, что даже при колкостью набитом всевозможными деликатесами желудке, остаётся ощущение, что организму чего-то не хватает. В этом отношении давно подмечено, что голод - лучшая приправа. Но и тогда, даже наевшись до возможных пределов, при общем ощущении сытости, за ним, как за кулисами сцены, подспудно мерцает ощущение голода, который невозможно удовлетворить ничем и никогда. Первые же капли выжимаемого из ароматной; мякоти сока, как только Пьер ощутил их на вкус, одновременно возбуждали и утоляли чувство этого закулисного, подсознательного голода, который таится в самых потаённых глубинах нервной системы и мозга там, где они соприкасаются с человеческой душой.
Очень медленно, кусочек за кусочком съедая плод, целиком погружаясь в ощущение вкуса, постепенно распространяющееся на все микроскопические точки тела, Пьер впал в состояние полной и абсолютной удовлетворённости своего организма, словно утонул на дне поглотившего его моря блаженства. Не хотелось делать ни малейшего движения. Напротив, сознание и мысль находились в состоянии сверхтекучести, готовности схватить и тут же мгновенно разрешить любую, даже самую сложную проблему.
Откуда-то издали до него донёсся едва уловимый надрывно-грустный звук. Сделав непроизвольное, лёгкое усилие повернуться в его сторону, Пьер как бы развернулся вокруг своей оси и, выплыв из своего тела, облетел уютно вросшую в кресло фигуру.
- Интересно, каким лёгким и непринуждённым может быть выход из своего тела, - подумал Пьер.
В этом состоянии свободы от давления телесных уз все его чувства обострились и он теперь значительно более отчётливо слышал привлекший ранее его внимание звук.
В следующее мгновенье Пьер, ставший своим собственным живым призраком, вылетел в направлении источника звука.
Его сердце болезненно сжалось, когда он увидел одиноко торчащий стебель, лишённый своего изумительного цветка, и летающую вокруг, трепетно бьющую крыльями, королеву цветов - Ониону.
Пьер бережно взял её рукой, прижав к груди. По какому-то наитию, он, продолжая прижимать к себе Ониону, поднялся над газоном парка и стремительно понёсся в неведомом ему направлении, следуя зову, доносящемуся из-за порога сознания, наблюдая, как под ним стремительно проносятся огни ночной Элен. Неожиданно он остановился над одним из них и стал спускаться на крышу довольно большого здания, сквозь которую он проскользнул без всяких препятствий, оказавшись в просторном, полуосвещённом зале, заполненном большой группой молодых людей обоего пола.
Все они были облачены в одни лишь белые рубахи и сидели на корточках полукругом вокруг чёрного куба, на котором стоял Топан, тоже в белой рубахе, державший в одной руке сорванный им в парке Дэя цветок и отчаянно жестикулируя другой, произнося перед микрофоном нечто вроде проповеди, воспринимаемой присутствующими чуть ли не за откровение.
Усиливаемый мощными динамиками голос Топана сотрясал залу раскатистым громом.
- Наша истина просто, как сама жизнь. Все усложнения и умствования лишь наводят на неё туман. Туман, иссушающий душу и тело. Туман, мутящий чувство любви.
Долой все знания! Пусть будут они уделом роботов и компьютеров, которые накормят, напоят и согреют нас. Зачем нам учение? Зачем напрасно истощать свой мозг? Долой все науки, школы и университеты! Долой!
- Долой, - несколько раз хором повторили присутствующие.
- Весь мир создан любовью, состоит из любви и живёт любовью. Возлюби брата и сестру свою, возлюби просто и без лукавства. Возлюби!
- Возлюби! - вторил ему зал.
В этот момент Пьер заметил, будто у него открылось зрение на радиоволны, а точнее это были целенаправленные вибрации мыслей, причём чётко оформленных словами. Пучок этих мыслеформ стремительно нёсся откуда-то издалека, будучи нацелен на затылок Топана, усиливаясь в его мозгу, ритмичными пульсациями насыщал весь зал.
- Любовь! Любовь! Любовь! - гремел по залу Топан.
- Любовь! Любовь! - вторили ему присутствующие.
- В настоящей любви сливаются вместе душа и тело! - истошно выкрикнул Топан.
- Душа и тело! - многоголосое эхо прокатилось по залу.
- Любви не по пути с эгоизмом, - продолжал Топан. - Уединённая любовь двух - разве это не безнадёжная спазма тщетно пытающихся преодолеть свой эгоизм любовников? Настоящая любовь не знает границ! Она захватывает всякого, кто способен отвечать на её Зов! А кто не способен? Какое нам дело до них! Они обречены на вымирание. Старшие поколения вымрут именно так. На смену им придём мы и установим на планете царство Любви. Царство Любви!
- Царство Любви! - орал ликующий зал.
- Нас не остановить! Мы не нарушаем закон. Мы никого не насилуем. Любовь свободна. И каждый, кто молод и не испорчен вконец воспитанием стариков, не сможет устоять перед нашей Верой. Самый сильный аргумент который - сама Природа! Природа Любви! Но когда нас станет слишком много, старики увидят в нас, в нашей Вере, в нашей Любви опасность для своего дряхлеющего мира. Несмотря ни на что, мы выстоим!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Мудрость в пыли. Книга первая - Дмитрий Ничей - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Путь к Академии - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Тишина - Николай Ларионов - Научная Фантастика
- Вечномечтовые - Мария Фомальгаут - Научная Фантастика
- Грани времён - Лариса Ратич - Научная Фантастика
- Поиграем в «Отраву» - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- В глубине памяти - Филип Дик - Научная Фантастика
- Семь звезд во мраке Ирнеин - Вера Чиркова - Научная Фантастика