Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У баржи собрались все рабочие прорабства. Подошли на лодке и свободные от вахты матросы с земснаряда. Разгрузка барж с порохом всегда считалась чрезвычайным делом, на нее бросались все силы, как на ликвидацию аварий. Впрочем, как ни трудно возиться с тяжелыми ящиками, а рабочие шли на разгрузку охотно: ввиду отсутствия механизмов за переноску крупногабаритных грузов была установлена двойная оплата.
Осматривая опорожненные утром банки из-под пороха, перекатывая их с места на место, рабочие невесело переговаривались:
— Подвалило счастье!
— Запросто надорвешь пупок!
— Таскать-то вон куда!
Для порохового склада была облюбована наиболее возвышенная гряда галечного берега: все побаивались летнего половодья, хотя оно и редко случается на Ангаре. Теперь же никакой прибыли воды нечего ждать. Наоборот, скоро начнется убыль. Стало быть, без всякого риска можно устроить склад почти у самого уреза. Это вдвое облегчит разгрузку баржи.
— А зачем таскать их туда? — заговорил Морошка с тем оживлением, какое высекается лишь неожиданной и смелой мыслью. — Давай выкладывай вот здесь, и весь разговор! — добавил он, сделав широкий жест вдоль берега. — Худо ли, у самой воды? А бояться теперь нечего…
Неожиданное предложение Морошки вызвало веселое оживление. Рабочие заговорили наперебой. Даже Мерцалов и тот похвалил прораба за находчивость, хотя и сделал это, конечно, весьма своеобразно.
— Ставлю бутыль спирта! Лично от себя! — пообещал Мерцалов и, упреждая неизбежные возражения прораба, пояснил, разводя руки: — За отличную идею. Положено. Вроде премии.
— Идея что надо, — подал со стороны голос Бабухин, но осторожно и невесело. — Только от нее ящики-то легче не стали. Их и сюда таскать — вытянешь все жилы. Тут так: если уж надрываться, то хоть знать — за что? Какая теперь плата будет, вот что надо знать?
— Известно, с расстояния, — ответил Морошка.
— Ага, выходит, плата будет меньше?
— Но ведь и таскать вдвое ближе!
— Так не выйдет, прораб, — заключил Бабухин. — Пускай и ближе стало, а ты плати, как платил раньше. Тогда и надрываться можно.
— Пррравильно! — загорелся Мерцалов.
— Вон что! Сообразили! — вознегодовал Морошка. — Но ведь это незаконно!
— А ты плюй на законы, — посоветовал Мерцалов.
— Не умею…
— Боишься, да? Тут тайга. Никто и знать не будет.
— А я? — спросил Морошка. — Ведь я буду знать.
— Чистоплюй ты, — выкрикнул Мерцалов брезгливо. — Даже смотреть противно. Только о себе и думаешь. А ты о людях думай!
— И о вас думаю, — ответил Морошка. — Хочу вам только добра.
— Хочешь — дай заработать!
— Хапнуть? — поправил Морошка.
— Пускай и так, — согласился Мерцалов. — А где и хапнуть, как не здесь? В конторе известно, сколько стоит разгрузка баржи, столько и отпустят тебе денег. А какая тебе нужда делать экономию? Дашь людям заработать — и все будет в порядке, все в ажуре.
— Здесь и так заработок двойной, — ответил Морошка. — Без обиды. А ты хочешь обокрасть государство.
Не выдержав, Мерцалов выкрикнул сквозь зубы:
— Ну, и таскай сам, заррраза!
Рядом уже стоял Лаврентий Зеленцов. Едва дождавшись своей очереди, он подскочил к Морошке и, как всегда, дергаясь, закричал:
— Брось шюточки, прораб! Брось! Выслуживаешься? Хочешь за экономию премию отхватить? Мы будем вытягивать жилы, а тебе почет и денежки? Брось шюточки! Плати! Плати, а то…
— Убери руки, — потребовал Арсений.
— Не будешь?
— Убери…
— Ну и надрывайся, черт с тобой!..
Очень чесались у Зеленцова руки. Очень хотелось ему показать свою храбрость — схватить прораба за грудки, пусть один разок, да боязно было: у баржи собралось слишком много друзей Морошки.
— Пошли! — сказал Мерцалов, с победной ухмылкой оглядывая своих приятелей. — Пускай потаскают, а мы поглядим.
— И не стыдно будет? — спросил Демид Назарыч; он будто вырос перед Мерцаловым из-под земли.
— Стой! — скомандовал Мерцалов друзьям. — Сейчас нам папаша расскажет о моральном кодексе. Очень интересно! Послушаем. Что ж, говори, папаша, перевоспитывай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Тебя в Москве не могли перевоспитать, — ответил Демид Назарыч. — А где уж нам! Мы не чудотворцы. Это только в книжках описывается, как быстро перевоспитывают вашего брата…
— Развивай! Развивай! — одобрил Мерцалов. — Слушаем.
— А я знаю, что вас ни один говорун не уговорит таскать ящики. Вас не пронять ни цитатами, ни поблажками.
— Правильно!
— Только одним презрением, — заключил Демид Назарыч. — И мы будем презирать вас, как тех земных гадов, которые хватают и передней и задней пастью. Есть такие в болотах.
— Ты что, старый хрыч? — Весь побагровев, Мерцалов двинулся было на Демида Назарыча, но тот стоял будто каменный, и даже не повел бровью. — Не имеешь права! — продолжал Мерцалов, но уже заметно сбавив тон. — Мы люди, а не гады. И не вам чета. Нам нечего совать в нос разные кодексы. Если разобраться, мы даже более передовые люди, чем вы…
— Теперь ты развивай, — предложил Демид Назарыч. — Очень занятно.
— И разовью! — Мерцалов храбрился, стараясь показать, что он не сдал своих позиций. — Вы очень легко, только чуть прижми вас, миритесь с разной принудиловкой, а мы ее смело отвергаем. Мы живем так: хочется — работай, не хочется — не работай. Мы уже сейчас живем той свободой, какая только будет, скажем, при коммунизме.
— Далеко вы от нас упороли, — заметил на это Демид Назарыч. — Обождали бы…
Взрыв хохота помешал Мерцалову вымолвить слово. Он быстро, посрамленно водил глазами по смеющимся лицам.
— Долго думал? — спросил его Морошка.
— Иди ты!
И только сделав несколько шагов по тропе, Мерцалов собрался с духом. Обернувшись, помахал рабочим рукой:
— Трррудитесь, идейные трррудяги!
— Катись отсюда, — ответили ему из толпы.
За Мерцаловым, опустив головы, шагали его приятели. Провожая их долгим взглядом, рабочие заговорили с ненавистью:
— Нашлись философы!
— Гнать их надо!
— Их не испугаешь, — сказал Морошка. — Они знают: завтра же найдут место, где можно хапнуть. Везде у нас нехватка людей — вот они и пользуются этой бедой. И уже привыкли жить бродяжьей свободой.
IX
Согнувшись под тяжестью ящика, Арсений осторожно ступал по гальке. Его окликнул знакомый ребячий голосок:
— Дядя Сень!
На прибрежной тропе стояли его маленькие подружки, сестрички Катя и Таня, в приглядевшихся старомодных платьицах до пят, с открытыми головами, без накомарников: у реки обдувало, здесь не было гнуса.
— Тетя Геля зовет, — сказала Катя.
Подтверждая это, Таня молча кивнула головой.
— На рацию? — спросил Арсений.
— Ыгы!
Арсений взглянул на часы, а затем и на неяркое солнце, стоявшее уже над Буйным быком. «Да, пора…» Еще утром Арсений наказал Геле позвать его сегодня в нужное время на рацию. Конечно, Геле ничего не стоило прибежать самой, что она и делала, бывало, в случае необходимости. Но она послала девочек. Это могло означать только одно: Обманка уже сделала свое дело.
Нелегко было Арсению показаться теперь на глаза Геле. Весь день, как ни отвлекали его дела, он с тревогой думал о встрече с нею. Его воображение, не скупясь, создавало самые мрачные картины встречи. И все же вышло хуже, чем ожидалось. То, что Геля послала за ним девочек, было самым дурным предзнаменованием.
— Опять вы босые? — спросил Арсений у девочек.
— Ыгы!
Морошка поднял Таню с земли и усадил к себе на плечо, а Кате подал руку, и они пошли вдоль берега. Обычно разговорчивые, девочки сейчас странно помалкивали, и это еще более встревожило Морошку. Что-то случилось, должно быть, с Гелей…
Простившись у обрыва с девочками, Арсений остановился перевести дух, и взгляд его задержался на поваленной березе, у которой он и Геля встречали сегодня солнце. «Не уйдет она теперь с брандвахты», — подумалось Морошке. Остаток пути до прорабской он шел целую вечность и так устал, что ему даже захотелось посидеть с минутку на крыльце. Тяжелее всего было сознавать, что он не может ничего сказать теперь Геле о своих отношениях с Обманкой. Ни одного слова. Поздно. Что ни услышала она от Обманки, то и будет для нее правдой. Любая ложь. Может быть, на всю жизнь.
- Светлая даль юности - Михаил Семёнович Бубеннов - Биографии и Мемуары / Советская классическая проза
- Счастье само не приходит - Григорий Терещенко - Советская классическая проза
- Это случилось у моря - Станислав Мелешин - Советская классическая проза
- Югославская трагедия - Орест Мальцев - Советская классическая проза
- Какой простор! Книга вторая: Бытие - Сергей Александрович Борзенко - О войне / Советская классическая проза
- По делу обвиняется... - Вильям Михайлович Вальдман - Полицейский детектив / Советская классическая проза
- Арагац (Очерки и рассказы) - Ашот Арзуманян - Советская классическая проза
- Выздоровление - Владимир Пшеничников - Советская классическая проза
- Сколько стоит песня - Алла Фёдоровна Бархоленко - Советская классическая проза
- Избранное в двух томах. Том первый - Тахави Ахтанов - Советская классическая проза