Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клавейн понял, что это такое. Космическое сражение, которое происходит в десятках световых часов от Материнского Гнезда. Похоже, корабли ведут бой в секторе пространства, ограниченного несколькими световыми минутами, обстреливая друг друга из тяжелых орудий, использующих релятивистские эффекты. Если бы Клавейн находился в Материнском Гнезде, можно было бы обратиться к основной базе тактических данных и запросить информацию о том, кто патрулирует данную часть системы. Правда, база не сообщит ему ничего такого, что он не сможет вычислить сам.
Вспышка, скорее всего, означает гибель корабля. Или — в данный момент — пусковой импульс тяжелой электромагнитной пушки, какие в ходу у Демархистов. Это громоздкое сооружение в виде цилиндра длиной в тысячу километров, снабженное ускорителями. Пушка заряжается для детонации цепочкой бомб из кобальтового сплава. Заряд мог разнести орудие на атомы — но не раньше, чем глыбы стабилизированного металлического водорода размером с танк разгонятся до семидесяти процентов скорости света, которые вылетят на гребне всесокрушающей волны.
Орудия Объединившихся были не менее мощными, но «вытягивали» активирующие импульсы напрямую из пространства-времени, что делало количество выстрелов неограниченным и позволяло быстрее перенацеливаться. Такие орудия стреляли без вспышки.
Клавейн знал, что результаты спектроскопического анализа установят происхождение каждой из этих вспышек. И, пожалуй, он не слишком удивится, узнав, что большинство из них означало прямое попадание в крейсера Демархистов.
Там гибли враги. Гибли мгновенно — взрывы были столь мощными и быстрыми, что люди не успевали почувствовать боли, осознать наступление смерти. Но безболезненная смерть — маленькое утешение. Эскадра Демархистов многочисленна. С уцелевших звездолетов наблюдают за уничтожением своих товарищей и гадают, кто будет следующим. Им не узнать, когда заряд вылетит в их направлении и, тем более, когда он прибудет к цели.
Оттуда, где находился Клавейн, это выглядело как фейерверк над далеким городом. От знамен Азенкура[22] до горящей Герники, нестерпимого зарева Нагасаки, подобного блику солнца на полированном лезвии катаны, жестоких боев в небе над Куполами Тарсиса… До этих далеких вспышек тяжелых релятивных орудий зари двадцать седьмого века, которые лупят по звездолетам цвета вороненой стали. Клавейн помнил, что война — это кровавый кошмар, и не нуждался в напоминаниях. Но издали она завораживала яростной красотой, от которой леденела кровь.
Вспышки боя перемещались к горизонту. Вскоре они скроются из виду, и никакие деяния людей не будут пятнать небо.
Клавейн размышлял о том, что услышал от Ремонтуа. Тот — похоже, с молчаливого согласия Скейд — слегка просветил Клавейна относительно роли, которую собирался ему отвести Закрытый Совет. Оказывается, его завлекали не просто ради того, чтобы уберечь от ненужных опасностей. Его собирались задействовать в одной деликатной операции — в военных действиях за пределами системы Эпсилон Эридана. Речь шла о каких-то ценных артефактах, которые попали не в те руки.
Что это за артефакты, Ремонтуа не сказал. Он только дал понять, что их возвращение — следовательно, в свое время они были каким-то образом похищены! — жизненно необходимо для обеспечения безопасности Материнского Гнезда в будущем. Если Клавейн желает узнать больше… и если ему следует узнать больше, чтобы и по-прежнему быть полезным Материнскому Гнезду… то его прямой долг — стать членом Закрытого Совета. С ума сойти, как все просто! Но сейчас, уединившись на поверхности кометы и размышляя над тем, что узнал, Клавейн приходил к выводу, что они правы. Его сомнения отступали под натиском фактов.
Тем не менее, он не мог себя заставить полностью доверять Скейд. Она знает гораздо больше, и ситуация не изменится, даже если Клавейн войдет в Закрытый Совет. Да, он станет на одну ступеньку ближе к Внутреннему Кабинету. Но только ближе — кто знает, сколько их, этих ступенек?
Вспышки снова показались над горизонтом, теперь с противоположной стороны. Клавейн с дежурным интересом наблюдал за сражением. Сейчас они стали реже. Бой подходил к концу. Можно уже не сомневаться: Демархисты понесли огромные потери, а из кораблей Объединившихся не пострадал ни один. Уцелевшие звездолеты противника поспешно возвратятся на свою базу. Во время этого отступления, похожего на бегство, они сделают все возможное, чтобы не ввязаться в очередную стычку. Что касается этого боя, то его еще долго будут использовать в пропагандистских передачах, слегка приукрасив факты и сдобрив каплей оптимизма. Демархисты потерпели поражение? Что вы, ни в коем случае! Такое происходило уже тысячи раз, и будет происходить… Только уже недолго. Враг сдавал позиции. Он сдавал позиции вот уже несколько лет.
Но тогда откуда это беспокойство о будущей безопасности Материнского Гнезда?
У Клавейна был лишь один способ это выяснить.
Робот-перевозчик нашел свою нишу в кольце и с безупречной точностью, на которую способны только механизмы, влетел туда. Здесь была зона нормальной гравитации. Покинув платформу перевозчика, Клавейн некоторое время шумно переводил дух — с непривычки дыхание требовало усилий.
Он шел по изгибающимся коридорам и пандусам, понимая, что движется по дуге. Здесь находились другие Объединившиеся, но на Клавейна никто не обращал внимания. Их мысли и чувства словно омывали его. Он знал, какое впечатление производит на встречных. Только спокойное уважение, почтение — возможно, с легчайшим налетом сожаления. Основная часть населения ничего не знала о том, что Скейд пытается затащить его в Закрытый Совет.
Коридоры стали темнее и уже. Суровое однообразие серых стен нарушали многочисленные кабели, панели и гофрированные трубы, из которых вырывался теплый воздух. Снизу и из-за стен доносился мерный рокот машин. Тусклый свет чуть заметно мигал. Клавейн так и не понял, в каком месте он словно прошел через запретную дверь. По общему впечатлению, тот, кто незнаком с этой частью колеса, может легко заблудиться в этой полузаброшенной секции. Немногие забредали так далеко, большинство предпочитало перемещаться по более обжитой территории.
Клавейн шел дальше. Он уже достиг той части кольца, которая не упоминалась ни в одном чертеже или карте. Впереди была бронзово-зеленая выпуклая поверхность, похожая на вытянутое в овал полушарие — ни маркировки, ни охранных систем. Похоже, большинство обитателей Материнского Гнезда даже не догадывались о ее существовании. Рядом находилось железное колесо с толстым ободом и тремя планками-спицами. Клавейн ухватился за две из них и потянул. Поначалу колесо не шевелилось — никто не спускался сюда в течение долгого времени, — потом подалось. Следующий оборот уже не потребовал усилий. Громоздкая дверь-полусфера легко распахнулась наружу, покрывшись каплями конденсата и смазки. По мере того как Клавейн вращал колесо, дверь отходила наружу и в сторону, открывая проход. Теперь она походила на сплюснутый поршень, боковые стороны которого отполировали до яркого блеска ради герметичности.
За дверью открывалось еще более темное пространство. Клавейн перешагнул через полуметровый комингс[23], приседая, чтобы не удариться головой, и случайно коснулся металла. Пальцы обожгло холодом, и он некоторое время дышал на них, пока чувствительность не восстановилась.
Оказавшись внутри, Клавейн обнаружил второе колесо и начал поворачивать его, снова закрывая дверь. На этот раз он натянул рукава на руки, защищая пальцы от ледяного металла. Несколько шагов в темноту — и вокруг тускло засветились бледно-зеленые огни.
Камера была огромной, низкой и вытянутой, как древний пороховой склад. Стены выгибались, образуя арки, повторяющие изгиб огромного кольца — одного из тех, что составляли Материнское Гнездо. Поодаль один за другим тянулись ряды криогенных склепов.
Клавейн точно знал, сколько их. Сто семнадцать. Сто семнадцать человек вернулись из Глубокого космоса на корабле Галианы, и ни у одного не было надежды на спасение. Многие останки оказались настолько изуродованы, что разделить их удалось лишь с помощью генетической идентификации. Но, тем не менее, в каком бы состоянии ни находился погибший, после опознания его помещали в отдельный саркофаг.
Он шел между рядами, гулко стуча подошвами ботинок по рифленому полу. Саркофаги издавали тихое гудение. Они по-прежнему работали — просто потому, что мертвым лучше было оставаться замороженными. Непохоже, что в останках затаились Волки. По крайней мере, признаков их активности не наблюдалось — разумеется, за исключением одного саркофага. Однако кто гарантирует, что отдельные паразиты не прячутся где-то, до сих пор не обнаруженные? Тела можно было кремировать, но тогда исключалась всякая возможность узнать хоть что-нибудь о Волках. Материнское Гнездо, как всегда, проявляло осмотрительность.
- Прыжок в солнце. Звездный прилив - Дэвид Брин - Космическая фантастика
- Спайри и королева - Аластер Рейнольдс - Космическая фантастика
- Дом Солнц - Аластер Рейнольдс - Космическая фантастика
- Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса - Космическая фантастика
- Малой. Книга четвертая - Юрий Николаевич Москаленко - Космическая фантастика / Попаданцы
- Малой кровью - Ира Андронати - Космическая фантастика
- Победа ускользает - Кирилл Мошков - Космическая фантастика
- Верхом на табакерке (СИ) - Сандерленд Шимус - Космическая фантастика
- ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО - Иван Сергеевич Воробьев - Киберпанк / Космическая фантастика / Триллер
- Солнечные паруса - Артур Кларк - Космическая фантастика