Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, — чуть не высунув язык от усердия, — давненько он не писал диктанты — Береславский заканчивал текст. — Кому привез, указывать?
Тут даже Гнедышев развеселился:
— С тобой, мужик, не соскучишься. — Но быстренько вновь стал собой: — Если кому вякнешь — ни тебе, ни выводку твоему не жить. Понял? Ни милиция не поможет, ни ФСБ.
— Куда уж не понять, — тоже серьезно ответил Береславский, убирая в карман толстую пачку банкнот.
Он даже не опоздал на свою лекцию.
Поднялся на кафедру, ощущая лежащие в пиджаке деньги.
Надо же, ни разу ему не платили за доставку героина. Да еще к тому же уже уничтоженного.
Вряд ли все это кончится весело. Но не в ближайшие полтора часа.
Потому что ближайшие полтора часа Ефим будет рассказывать о новых методах струйной печати. А за это время в каком-нибудь потаенном уголочке его большой головы, может быть, что-нибудь придумается.
Надежда умирает последней, это факт. А на памяти Береславского были и такие моменты, когда она вообще не умирала…
Глава 23
Новосибирск, 25 июля
Мы делаем бомбу (рассказывает Док)
Ну, тут такие дела начались, что никогда бы не подумал.
В Новосибирске мы по плану — два дня. И дай бог, чтобы все было по плану. Потому что есть большие сомнения.
Как я понял, это все отчасти нашебутил наш Береславский. Хотя по ближайшему рассмотрению он скорее втянутый, чем организующий.
Короче, вчера — а точнее, сегодня утром — мы втроем, вместе с Ефимом и его ранее мне неизвестным дружком-азиатом, запалили костерчик за городом и сожгли на нем чуть не тонну героина. На сумму, которую даже озвучить страшно. Все это всю дорогу от Москвы каталось в нашей машине.
Порошок был буквально везде: в трубах багажника и «кенгурятника», в пластиковых бамперах, в скрытых полостях и даже в запасной канистре. Мне дрель перезаряжать пришлось — столько дыр насверлили.
Вот такие дела.
Черт, я ведь сразу понял, как пулевые следы в дверце нашел, что дело мирно не кончится. Надо было, конечно, немедля в милицию обратиться.
Но тогда бы пробег сорвался.
Я думаю, такие же мысли и Береславского терзали. В итоге мы молча выбрали пробег, но теперь опасаемся, как бы он не завершился слишком скоро.
А утром Ефима уже выкрали.
Самурай — дружок его, он действительно похож на японца — на десять минут отвлекся, как профессора и след простыл.
Это сейчас можно пошутить. А тогда было не до смеха. Бежать в милицию или нет? Или, может, уже в ФСБ бежать надо? Страшновато с такими делами — в отделение.
Телефон его не отвечал.
Решили, если к лекции не придет — поднимаем шум.
К лекции Береславский пришел. Сказал, что все обсудим позже, после чего час с лишним рассказывал про что-то железное, а потом еще отвечал на вопросы.
Потом собрались в номере, и он нас огорошил. Достал пачку баксов, положил на стол.
— Это что? — спрашиваю.
— Мой гонорар, — отвечает профессор.
— За что?
— За доставку героина. От Москвы до Новосибирска.
Самурай за всем этим наблюдает и улыбается. Ему смешно. А мне — ни капельки.
— Ты чего, озверел? — говорю Ефиму.
— Да нет, — отвечает, — все так и есть. Доставил же. Я и расписку им написал.
— Когда героин надо отдавать? — вступил Самурай.
— Завтра утром.
У меня совсем крыша поехала. Точно срочно бежать надо. Это если еще дадут. Наверняка они за нами соглядатая поставили. И не одного.
Но бежать мои товарищи отказались.
Может, в этом они как раз правы. За такие деньги найдут где угодно. Да и не привыкли мы к нелегальной жизни.
Тогда я спросил, что в итоге будем делать.
— Ты просто пересядешь в другую машину, — объяснил Береславский. И начал бубнить какую-то глупость, что вдвоем защищаться проще, чем втроем. Вот же засранец, как с дитем разговаривал!
Никуда я не пересяду. Во-первых, это ничего не даст. Слишком большие деньги. Это как в анекдоте про киллера, который, получив бешеные бабки и узнав номер дома, пошел взрывать клиента, даже не спросив номера квартиры.
А во-вторых, мне пятьдесят один год, и я еще не разу не бросал друзей в беде. И начинать новую традицию в моем возрасте вряд ли стоит.
Есть еще в-третьих. Сильно опасаюсь, что моя профессиональная помощь тоже может скоро понадобиться.
— Так что делать будем? — теперь уже спросил Самурай.
— Давайте думать, — предложил Береславский.
И мы начали думать.
Попутно Ефим рассказал про свое утреннее пленение и подробно нарисовал схему дома на воде.
В общем, решили идти поэтапно.
Сначала Ефим звонил своим друзьям из разных органов. Здесь нам крупно не повезло. Кого-то — самого крутого — не было на месте, кто-то в отпуске. А один, выяснив, с кем мы имеем дело, перезвонил через двадцать минут и сказал, чтобы мы бежали в ФСБ, причем срочно.
На это ушел один час. Результат — ноль.
Потом он позвонил хорошему местному другу, но — штатскому. Попросил максимум информации про Гнедышева. Тот обещал все раздобыть, что сможет.
Да, забыл сказать. Ни одного звонка он не сделал со своего мобильного или гостиничного номера. Звонил по моему и самурайскому. Может, он и в самом деле шпионские курсы кончал? У меня б, например, даже мысль такая не возникла.
— Есть еще предложения? — спросил Береславский.
— А что значит — еще? — спросил я. — Разве какие-то были?
— Да. Бежать в ФСБ.
— А потом всю жизнь отмываться от героина.
— У тебя есть другие предложения?
У меня не было других предложений.
Зато у Самурая были.
Он предложил убить Гнедышева и похитить недобитого хозяина нашей «Нивы». Всего ничего.
— А зачем тебе хозяин «Нивы»? — поинтересовался я. Просто из любопытства.
— Мне нужны деньги, — честно ответил Самурай. — А у него они, наверное, есть. Вон Ефиму влегкую десятку дали.
— Позавидовал, да? — Береславский еще и шутить пытался.
— Он ведь продал героин Гнедышеву? — гнул свое Самурай.
— Не знаю, — ответил ему Ефим. — Может, и продал. А как ты хочешь убить Гнедышева?
Тот в ответ показал Береславскому пистолет. Не разбираюсь в марках, но абсолютно точно — настоящий.
Ефим взял его в руки и ловко с ним поманипулировал. И это знает наш ученый? Чудны дела твои, господи. Потом с явным сожалением отдал оружие другу. Кстати, нисколько этому не удивившись.
— Нет, это не вариант, — сказал профессор. — Такой штукой их не пробить. Нужно придумать что-то другое.
Я просто очумевал. Сидят два штатских полудурка — пусть даже и с пистолетом — и на полном серьезе обсуждают, как им лучше убить одного профессионального преступного «авторитета» и захватить другого.
Правда, потом от захвата отказались. А вот от ликвидации Гнедышева — нет.
— Ребят, может, вам льда к башке приложить? — дал я им профессиональный совет.
— Видишь ли, Док, — спокойно ответил Береславский, — либо мы сделаем это, либо они сделают нас. И срок — сутки. Двадцать четыре часа. А может, меньше.
Нет, я не мог это слушать. Меня не покидало ощущение, что я присутствую на сюрреалистическом спектакле, где смысл вовсе не интересен ни участникам, ни зрителям. Но моих подельников — теперь их правильно так называть — это ни в малой мере не смущало.
Они долго изучали схему расположения дома.
— Из винтовки я бы достал, — сказал Самурай. — Это я только из пистолета не умею.
— Есть винтовка, — обрадовался Береславский. — «Эсвэдэшка». У часовых на пристани.
А ведь он как-то намеками мне рассказывал, что однажды уже решал похожие проблемы с помощью винтовки[2]. Я ему тогда не поверил.
А сейчас уже и не знаю.
Черт! У меня голова кругом идет. Я же простой штатский доктор. Градусник, можно сказать.
Но Самурай план отверг.
— Тогда надо будет мочить и ту четверку, на КПП.
О господи, сил моих нет это слушать. Я пошел к мини-бару и почти выглотал бутылку пива.
Вернулся к разговору Береславского с его новосибирским друганом. Он говорил минут десять, не меньше. Только как-то тихо и печально. И односложно. Не как обычно.
— Ну и что сказал друг? — спросил я.
— Предложил нас спрятать. У него в деревне. Сто километров отсюда. И ружья есть, охотничьи. В лесу это серьезно.
— Вот это уже дело! — Мне показалось, что свет в конце туннеля появился. Если, скажем, слить информацию в ФСБ, а самим залечь в лесах, то, глядишь, через месяц, может, и без нас разберутся.
— Не выйдет. — Это уже Самурай. — Нам вряд ли дадут уехать. А что он еще говорил про Гнедышева?
— Плохо говорил, — вздохнул Ефим. — Широко известен в узких кругах. Множественные связи в силовых и властных структурах. Педантичен до ритуализации. И очень дерзок. И еще — он все время торчит на своей даче. К нему туда на поклон разные личности ездят. А он их на троне принимает. Все дни, кроме среды.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Пьеса для трех голосов и сводни. Искусство и ложь - Дженет Уинтерсон - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Из Фейсбука с любовью (Хроника протекших событий) - Михаил Липскеров - Современная проза
- М7 - Мария Свешникова - Современная проза
- Он, Она и интернет - Валерий Рыжков - Современная проза
- Упражнения в стиле - Раймон Кено - Современная проза
- Разыскиваемая - Сара Шепард - Современная проза
- Один из нас. Вояж, вояж - Лоран Графф - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза