Уже из окна убийственно душного вагона, увидя верхушки кружевных минаретов и пагод, словно повисших в воздухе над розовыми от лучей заходящего солнца громадами дворцов и колоннад, утопавших в пышной зелени тамариндов и бананов, увидя высокие, полированные ногами тысяч поколений набережные, сбегавшие чудовищными лестницами к водам священной реки и усеянные сотнями стройных бронзовых тел в самых живописных костюмах, девушка начала понимать, что привязывает к этой стране её отца.

Ей самой невольное чувство презрительного сожаления сжало сердце, когда в голову ей пришло воспоминание о бедных родных пейзажах, которые она так недавно оставила на севере.

Трудно передать словами своеобразный колорит этого наиболее типичного из городов центральной Индии. Масса самых разнообразных наречий и костюмов, живописно задрапированные магометане с важными ленивыми телодвижениями, сухощавые уроженцы Тривандерама, чёрные, как вакса, рыбаки из устья Годевери, сморщенные жилистые фигурки шикари-охотников с дебрей Голубых гор, важные брамины и изнурённые, с выпяченными рёбрами, носилыцики-кули — всё это толпится на набережных, теснится к воде, к берегам, где, плотно сцепившись, борт о борт швартуются гребные и парусные суда, поднявшиеся с низовьев Ганга, из Бенгалии или Индокитая со всевозможными товарами.

Тут же снуют европейские катера, пароходы и моторные лодки. Тявкают свистки, крякают по-утиному автомобили, бубнит гонг впереди какой-то религиозной процессии, снуют рикши с тележками и паланкинами. Там и сям вспыхивают индусские «ам» и «хоу, хоу!» китайцев, звенят бубны бродячих фокусников, со свистом вырывается дыхание из узкой груди бохи — носильщика, нагруженного не хуже любого верблюда.

В одном из нагромождённых, по-видимому без всякого порядка, переулков ухает военный оркестр — отряд английской пехоты, в белоснежных мундирах, с короткими винтовками у бока и широкими, похожими на мечи, штыками у пояса, марширует, отчётливо отбивая шаг.

Навстречу, покачивая огромными стальными лбами, плетутся, с погонщиками на затылке, слоны, нагруженные разобранными частями, должно быть, паровой машины.

И посреди всей этой сутолоки, как каменное изваяние, невозмутимая фигура сипая-полицейского с бородатой цыганской рожей под белоснежным тюрбаном.

Вечером, когда багровое, раздувшееся до огромных размеров солнце тонет за зубчатым горизонтом и воздух весь напоен золотистою пряною пылью, с гребней набережных ползут к воде бронзовые и чёрные фигуры совершать вечернее омовение.

Плещутся губастые, совершенно нагие ребятишки, истово совершают обряд седобородые паломники, приплывшие поклониться местным святыням откуда-нибудь из-под мыса Коморина.

А на вершине террас, под, словно ярмом придавленными, четвёрками колонн — Гатами, уже прячутся синие тени.

Шикарные лёгкие коляски и длинноклювые автомобили мчатся за город к эспланаде. Там нынче очередная партия в поло.

Искусники джентльмены, представители местного бомонда, вооружившись длинными молотками, истязают косматых индийских пони, мечутся на площади в несколько десятков квадратных саженей, оспаривая друг у друга мяч, звание чемпиона и право свихнуть позвоночник.

А сотканный будто из кружев дворец какого-нибудь раджи, живущего в городе в качестве почётного арестанта английских властей, залит уже сверху донизу огнями. Там радушный хозяин со сладчайшей улыбкой угощает шампанским затянутых в мундиры гостей, давно уже ставших хозяевами и его самого, и его родины…

В азиатских колониях родовая английская аристократия не сторонится так от денежной, как на берегах самой «старой Англии», и Дине предстояло окунуться в самый сок бенаресского общества, тем более что отец её со своей железной энергией, солидной научной подготовкой и, главное, одухотворяющей всякое предприятие искрой коммерческого и промышленного гения успел сделаться толожительно необходимым во всех слоях колониального збщества.

И теперь, еле успев водворить дорогую гостью в своём «зимнем» помещении, он принуждён был через неделю уже оставить её на попечение секретаря и новых знакомых, а сам умчался в Калькутту, вызванный депешей для присутствия в какой-то комиссии по исследованию ископаемых южного склона Гималаев.

Дина, впрочем, сама скоро освоилась с новой обстановкой и быстро забрала в руки хозяйство, приведя в немалое замешательство Раджент-Синга, почтенного магометанина, исполнявшего обязанности мажордома и самым беззастенчивым образом обворовывавшего хозяйство.

Дина отобрала у него ключи, изъяла из его ведения двух мальчишек-казачков, приводивших в движение «пунку», которых он не стеснялся лупить в её присутствии, и приказала повару и женской прислуге обращаться за распоряжениями и деньгами непосредственно к ней.

После первой же претензии со стороны оскорблённого магометанина, она снеслась по телеграфу с отцом и имела удовольствие получить выразительную телеграмму на русском языке английскими буквами, сильно заинтриговавшую Шарля Дю-Руа тщательностью зашифровки.

В телеграмме стояло: «Goni ego w cheju. Tseluju. Papa».

К вечеру всесильный Синг покидал уже дом Сметанина, не забыв призвать на него покровительство шайтана. А на следующее утро к Дине явилась целая депутация от разноцветной многочисленной сметанинской челяди с благодарностью за освобождение от «магометанского ига».

Всесильного Синга, как оказалось, побаивался даже секретарь саиба Шарль Дю-Руа.

К себе Дина приблизила в качестве камеристки пятнадцатилетнюю, но вполне уже сформировавшуюся девушку, уроженку юго-западной оконечности полуострова, говорившую на мягком грациозном тамульском наречии, которого в Бенаресе не понимали и на котором Дина принялась усердно учиться.

Пятнадцатилетняя черноглазая Кани-Помле привязалась к новой госпоже, как собачонка, и, к большому удивлению Дины, оказалась умелой и ловкой, совсем европейской горничной.

Первую же неделю по приезде старик Сметанин посвятил визитам вместе с дочерью в семейные дома, и теперь без него Дине скучать не приходилось.

К утреннему кофе её постоянным кавалером был Шарль Дю-Руа, оказавшийся при ближайшем знакомстве добродушным и безобидным парнем, страдающим, однако, «пороком сердца», заставлявшим его краснеть чуть не до слёз, если на нём дольше обыкновенного останавливала взгляд не только сама хозяйка, но и её хорошенькая горничная.

За кофе Дина делала распоряжения по хозяйству, заказывала обед, слушала Шарля, читавшего ей местные и европейские газеты. Потом шла к себе заниматься индусским и тамульским языком. Писала письма…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 61

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Доктор Чёрный - Александр Барченко бесплатно.

Похожие на Доктор Чёрный - Александр Барченко книги

Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан - Триллер / Ужасы и Мистика
Большая книга ужасов – 55 (сборник) - Эдуард Веркин - Ужасы и Мистика
Дочери озера - Венди Уэбб - Исторический детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
Паутина - Александр Щёголев - Ужасы и Мистика
Виагра для дракона - Доктор Хаус - Ужасы и Мистика
Темная луна - Лори Хэндленд - Ужасы и Мистика
Ты - Светлана Уласевич - Ужасы и Мистика
Зеленые глаза Баст - Сакс Ромер - Ужасы и Мистика
Питающийся тьмой. Пролог - Ульяна Шарова - Городская фантастика / Ужасы и Мистика

Оставить комментарий