Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очнувшись, она подняла глаза и встретилась с его сияющими зелеными очами. Она недоумевала, было ли ее наваждение тем самым слиянием, которое навеки связывает мужчину и женщину, той тайной супружеской постели, о которой мечтают или страшатся мечтать женщины, отдаваясь своему суженому. «Нет, не то, — внезапно поняла она. — Мужчина не смог бы так напрягаться, вожделеть и безумствовать только ради того, чтобы посмотреть, как женщина извивается от наслаждения в его объятиях». Как-то это несправедливо по отношению к нему.
Она пошевелила бедрами на подушках, разворачиваясь перед ним и жадно наблюдая, как его мужество вздрогнуло и воспрянуло под ее зачарованным взглядом. Она опустила ресницы и, пораженная собственной смелостью, призывно глянула на него. Необычно и замечательно, что они очутились вместе под сенью беседки, в бликах солнечного света, в пьянящей благоуханной дымке пряных ароматов, где-то сонно гудят медлительные пчелы, изредка подают голос пернатые певцы, деловито добывая корм для птенцов. Странно видеть свою обнаженную кожу, по которой скользят солнечные зайчики, и чувствовать тот пылкий восхищенный взгляд, каким он смотрит на нее — только на нее — в этот долгий блаженный день золотого лета.
Почти отчаявшись поколебать его самообладание, она провела мизинцем вдоль его подрагивающего стержня, и он обрушился самоотверженно, безумно и страстно на свою, видимо, последнюю надежду на грешной земле — Джессику Пэндл. Подавленная своим новым осознанием себя и их новыми отношениями, она едва не срывалась в рыдания, пока он осторожно трогал ее, словно желал убедиться — она все еще жаждет его? Но разве могла она когда-нибудь уняться? Она нетерпеливо подалась под ним — пусть почувствует ее алчность, и затем глубоко удовлетворенно вздохнула, когда он наконец коснулся ее нежного разгоряченного лона. Она широко развела ноги, демонстрируя, как он желанен, и затаила дыхание, когда он немного скользнул вглубь, открывая ей, как приятно — действительно приятно — чувствовать мужское тело внутри себя после долгого чаяния.
— Мужчина внутри меня. — Ликуя, она вслух вторила своим мыслям, не заботясь о том, что он мог и не расслышать ее нечленораздельное бормотание. — Вы внутри меня, Джек Сиборн, — повторила она самодовольно, и он по-мальчишески застенчиво усмехнулся и вздохнул, бесконечно довольный этим существенным фактом.
«Моя любовь», — мысленно продолжила она, решительно отказываясь сейчас думать о загаданной для себя жизни, в зябком одиночестве и без пылких желаний. Однако она имела неотъемлемое право и распорядиться своим будущим, и впустить его в свое тело, чтобы он проникал все глубже, а она наслаждалась и удивлялась, почему до сих пор не лишилась рассудка от неземного блаженства.
— Верите мне? — шепнул он, медля у непрочного барьера ее девственности.
Она чувствовала, как нетерпеливо упирается в нее многострадальный член, снедаемый инстинктивным стремлением бурно завершить эту ленивую прелюдию, и сама проникалась его нетерпением.
— Всегда, — шепнула она сердито.
Зачем спрашивать, если даже мышцы ее напряглись вокруг его плоти, и это напряжение было для нее открытием.
Последние опасения, что он может отпрянуть и оставить ее, желанную, но пока не взятую, растаяли. Он почувствовал плотоядное вздрагивание ее гладкой, влажной сокровенной плоти и с рычанием прорвался сквозь ее плеву, словно не в силах остановиться даже под угрозой смерти. Она впала в долгую истому, переживая этот сладостный и немного болезненный натиск, затем попробовала закрепить свой опыт.
— Ведьма, — пробормотал он, прикрыв глаза и сосредоточившись на ней, прислушивающейся к своим ощущениям, словно ей заранее было известно грядущее.
Однако он понимал, что ей это неведомо.
Джек знал, что сегодня в объятиях Джесс что-то сдвинулось в его сердце, и оно рванулось навстречу зову ее души к новой, славной жизни, и старый унылый мир предстал перед ним земным раем, ради которого стоило страдать и бороться под ее знаменами. «Как примитивно просто разрешаются сложные вещи», — подумал он. Очевидно, эта заноза не давала покоя его сердцу с той самой минуты, как он обратил на нее внимание много лет назад.
— Моя! — ревел этот новый Джек во тьму веков, вторгаясь, стремясь, отдаваясь — только ей.
На какое-то мгновение он поддался панике. Он — ее первый и последний любовник, но он не исполнил свой долг джентльмена, не позаботился о том, чтобы прежде него она достигла кульминации. Ему не хватило любовного внимания доставить ей изысканное наслаждение, вместо того он поспешно стремился заявить на нее свои права. Но тут он заметил в ней признаки кульминации: ее изящные скулы и тугие груди с бутончиками сосков порозовели, глаза расширились в ожидании накатывающегося наслаждения. Он внезапно бросился в эту волну экстаза вместе с ней, забыв о себе, жадно прижался к ее губам в поцелуе, изогнул свое сильное тело и вжался до боли в самые ее глубины — горячие и шелковистые. И улетел. Смог отыскать только это слово в своем воспарившем сознании — улетел. Вместе с ней, в ней. Они сами выковали свои новые крылья и вознеслись на них вместе, Джессика и Джек — единое божье творение, или, скорее, сотворенная обоюдными усилиями пара исключительно цельных созданий.
Джессика желала впитать в себя всю радость этого чудного поющего мира в его объятиях. Беспредельная нежность затопила ее до дрожи, заставила мощными толчками пульсировать его тело и сладко чувствовать ее пульсирующую плоть вокруг него, пока он был в ней. Он делил с ней эту радость, был ее причиной, пульсировал, проникал и упивался. Его тело судорожно сжалось на вершине волны, его семя брызнуло в нее, приумножая ее несказанную радость. Она медленно возвращалась в золотистый полдень в саду его светлости, думая, что должна бы огорчиться и даже ужаснуться тому, что он побывал в ней, словно у него не было шанса устоять перед ее желанием. Но ничего такого она не чувствовала. Наоборот, предвкушала возможность понести от него ребенка и обдумывала, что сулит ей сие торжество. Возможно, недели две она еще будет носиться с этой иллюзией, воображая, что через девять месяцев родит дитя любви и затем всю свою одинокую жизнь будет смотреть на него и вспоминать свет и тепло этого летнего дня.
Но пока реальность лишь брезжила сквозь туман, и она продолжала лежать под ним, вытянувшись во весь рост и наслаждаясь давлением мощного тела своего любовника. Джессика глубоко вздохнула и невольно вслушалась в согласное биение пульса жизни в их телах. Похоже, они нужны друг другу, как воздух. Сладкая дрожь, как отзвук пережитого потрясения, пробежала по ее телу, когда он приподнял сонные веки, и на нее глянули его чудные тепло-зеленые глаза. Неужели она когда-то считала его жестокосердным? «Правда, жесткость ему очень даже нужна в одном особенно мощном месте», — мелькнула у нее озорная мысль, и дрожь наслаждения снова прокатилась волной по ее телу, захватила его. Он все еще был в ней и сонно проворчал в ее адрес «милая распутница».
- Ловелас и скромница - Элизабет Бикон - Исторические любовные романы
- Красавица и герцог - Джулия Куин - Исторические любовные романы
- Бесценный выигрыш - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Без ума от герцога - Элизабет Бойл - Исторические любовные романы
- Грешная жизнь герцога - Лаура Гурк - Исторические любовные романы
- Белый рыцарь - Жаклин Рединг - Исторические любовные романы
- Летняя королева - Элизабет Чедвик (США) - Исторические любовные романы / Прочие любовные романы
- Бог снимает маски, или Новая Элизабет Джонсон (СИ) - Анна Кривенко - Исторические любовные романы
- Пани царица - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Тигровая лилия - Элизабет Эллиот - Исторические любовные романы