что выбирает или покупала что-то безликое в виде чистящего средства, пачки ватных дисков, батареек для пульта, обычной бутылки воды или упаковки мятных леденцов.
Однажды она машинально положила в корзину пачку риса, хотя дома его было достаточно. В другой раз купила скрепки — зачем, сама не знала. Просто чтобы была причина подойти к кассе.
Даже когда ей на глаза попался нарядный весенний комплект, идеально подходящий Анютке к её дню рождения, она не смогла не то что купить его, но даже просто рассмотреть поближе.
Ей так хотелось взять этот крошечный костюмчик, провести пальцами по мягкой ткани, представить, как Анюта в нём делает свои первые шаги, заливается смехом… Но…
Осознание того, что за ней могут наблюдать, сковывало движения. Казалось, стоило ей взять что-то по-настоящему важное, личное, значимое — и они прорвутся в её мир. А уж если Николай передаст Марии, что она купила что-то для детей… от этой мысли зубы сводило так, что становилось больно.
Она почти видела перед собой злорадную усмешку Марии, слышала её ядовитый голос:
«Какая трогательная мать… Думает, что у неё ещё есть будущее с детьми и Алексеем?»
Пальцы судорожно сжались на ручке тележки. Она развернулась и вышла из отдела. Комплект остался висеть на вешалке — молчаливым напоминанием о том, что её жизнь всё ещё не принадлежит ей.
Она потерпит. Как терпит Алексей Марию на работе. Как будет терпеть вынужденную разлуку с родителями Тёма — их добрый, шустрый мальчишка, который ничем этого не заслужил.
Ирина сжала губы. Но раз уж ей приходится слоняться здесь часами каждый день, хватит хандрить и топтаться на месте. Нужен план.
Если уж она должна изображать безмятежность, пусть из этого выйдет хоть какая-то польза.
Она найдёт, чем себя занять. Вечером узнает у Алексея, что нужно закупить для офиса. Мелкий канцелярский товар, расходники, что угодно. Пусть хотя бы в этих бесполезных прогулках будет смысл.
Она выходила из магазина, садилась в машину, делала пару глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки… и возвращалась в пустой дом.
Дом, в котором её ждал Сергей, но не было детских голосов.
К концу недели, когда она вернулась из очередного «запланированного похода в ТЦ», Сергей ждал её в дверях. В его взгляде было что-то странное.
— Проверь тумбочку в спальне, — тихо сказал он.
В его голосе было что-то, что заставило её напрячься. Она бросила вещи в прихожей и, стараясь не выдать тревогу, направилась в спальню.
Остановившись у кровати, она дрожащими пальцами подняла бумагу к лицу.
Глава 23
Детский рисунок с подписью внизу кривыми буквами «Маме. Папе. Тёма».
На листе — их семья: она, Алексей… и два маленьких человечка с солнечными улыбками. В груди защемило. Всё нахлынуло разом — память, тоска, тепло, которое казалось потерянным.
Она прижала листок к груди, зажмурилась — и опустилась на кровать, словно только так могла справиться с тем, что поднялось внутри. Сначала — один вдох, сдавленный и рваный. Потом второй. И вдруг всё хлынуло — слёзы, сдерживаемые так долго. Тихие, горячие, беззвучные. Она плакала, вжимаясь в одеяло, сжимая в пальцах бумагу. Ирина даже не пыталась остановиться. Потому что знала — ей это нужно. Чтобы отпустить. Чтобы не тащить за собой дальше всю эту боль. Чтобы, наконец, оставить прошлое в прошлом. Чтобы начать дышать заново. По-настоящему.
Наплакавшись, она наконец вышла в гостиную. Глаза саднило, в груди ещё тяжело отзывались пережитые эмоции, но слёзы закончились, оставив после себя странную лёгкость.
Сергей ждал её на кухне, неторопливо листая ленту в телефоне. Он мельком взглянул на неё — никаких вопросов, никакого сочувствия в голосе. Встал, повернувшись к ней.
— Что заказать на ужин? — спросил он с деловитой лёгкостью, будто перед ним сейчас не стояла женщина с опухшим от слёз лицом.
Ирина застыла. Боже, как же это было вовремя.
Не осторожное: «Ты в порядке?»
Не натянутое: «Что случилось?»
А просто: «Чем тебя накормить?»
В следующий миг она шагнула к нему и порывисто обняла, прижимаясь лицом куда-то к его плечу.
— Спасибо, — выдохнула она ему в подмышку.
Сергей вздрогнул и замер, явно не понимая, что с этим делать.
— Э-э… я вообще ни при чём, — пробормотал он, неловко похлопав её по спине. — Это всё Артём…
Ирина отстранилась, подняв на него взгляд.
— Артём? Ты серьёзно? Этот робот? Эта машина? С ледяными глазами?
Сергей фыркнул, смущённо почесал затылок.
— Ну… он и это умеет просчитывать, как оказалось.
Она усмехнулась, но тепло, без злости.
— Тогда спасибо ему. Но и тебе тоже.
Она вдруг ощутила, что ей стало легче. Пусть ненамного, но словно внутри разлилось какое-то странное, тёплое спокойствие.
Но это было не всё. В ней вдруг забурлила энергия, которая требовала выхода
— Я собираюсь делать уборку, — неожиданно для самой себя заявила она.
Сергей приподнял брови.
— Уборку?
— Весеннюю!
— Ты хотела сказать зимнюю?
— Какая разница. Пусть будет генеральная, — пожала плечами она.
Сергей молча рухнул обратно на стул. В его взгляде читалось опасение, а лицо прошло все стадии осознания неизбежности: сначала он покраснел, потом побледнел, затем нахмурился.
— Ну да, я знаю, что такое генеральная уборка… Конечно, помогу, — выдавил он. — Передвинуть там что…
Ирина кивнула, но он вдруг резко встрепенулся, будто что-то придумал.
— Слушай… а давай я тебе помогу… в смысле… на ужин борщ приготовлю! И торт!
— Что?
— Ну да! Я… э-э… пойду продукты закажу!
Скорость, с которой он поспешно исчез в коридоре, вызвала у Ирины чистый, неприкрытый смех. Кажется, он точно знал, что такое генеральная уборка — и не просто знал, а, похоже, переживал её в прошлом как нечто травматичное.
Судя по выражению его лица, эта перспектива его не просто не радовала — она откровенно пугала.
Ирина фыркнула, качая головой.
— Паникёр, — пробормотала она с тёплой улыбкой.
Но останавливать его не стала. Пусть сбежал. Она всё равно уберётся. Сама.
И в этом было что-то по-настоящему… правильное. Как будто она приводила в порядок не только квартиру — но и свою жизнь, приближая момент, когда дети снова вернутся сюда, домой.
Каждое утро и перед сном они разговаривали с Тёмой.
— Мам, Пап, ну как вы там? — его голос был весёлым.
— Нормально, а ты?
— Ну-у… скучаю. Чуть-чуть. Ну совсем капельку! — в его голосе слышалась улыбка.
Они невольно улыбнулись в ответ.
— Я тут друга нашёл, представляешь? Друг этот, конечно, девчонка, но крутая, как ты, мам! И она может запрыгнуть на забор!
— Ого, — улыбка Ирины стала чуть шире. —
