голубых кровей. Найдя укромное местечко на улице, защищенное от чужих глаз и потенциальных камер, что на окраине города не представлялось сложным, я сменил облик с «базового» васнецовского, на более подходящего Петрова-Клиза.
Затем послал «весть» Добродецкому с просьбой разузнать что-нибудь про обеих соседок.
Я поднялся на «дворянское крыльцо» и, прежде чем постучаться, а там был старомодный бронзовый молоточек с головой дятла вместо бойка, позволил ликвору принюхаться. Очень мне не нравилось то, что мы с ним почуяли — много страха и хищной агрессии.
Скорее всего поджигатели внутри. Ну так и я зайду. С этой мыслью я со всей дури вдарил дятлом по бронзовой пластине на двери. Реакции не последовало. Замерли они там что ли в надежде. Что я развернусь и уйду? Это вряд ли. Я выстучал дятлом раммштайновский Ду Хаст. Как смог, я, конечно, — тот еще барабанщик, но молотком в ноты попадаю.
Теплая компания в доме наконец поняла, что я не собираюсь отступать. Я мониторил все это время сигналы изнутри здания, три хищника и одна жертва сидели кучно, теперь жертва отделилась.
Дверь открылась. Если бы не глаза, ну и показания ликвора, конечно же, я бы не догадался, что дама в ужасе. Выглядела Валентина Дмитриевна как истинная аристократка, с выражением многовекового достоинства на породистом, все еще красивом, лице.
— Не знаю, кто вы, — холодно обратилась ко мне дама, — и что вам угодно, но сейчас неудачный момент для любых визитов. Прошу вас уйти.
— Валентина Дмитриевна, извините за вторжение, но у меня важное дело к вашим гостям. Оно касается сгоревшего дома Степаниды Дмитриевны. Вы ее наверняка знаете, она жила по соседству до этого дня. Так я очень, — я выделил голосом слово «очень», — очень хочу пообщаться с вашими гостями и прямо сейчас.
— Но… — попыталась сопротивляться аристократка, но я прервал.
— Простите мою бесцеремонность!
С этими словами я прошмыгнул мимо хозяйки, которая машинально уступила мне дорогу.
— Валентина Дмитриевна, — я обернулся на ходу, — возможно разговор будет неприятным, вы уверены, что хотите присутствовать?
— Абсолютно! — дама поджала губы, — А как насчет вас? Ваше породистое английское личико не произведет впечатления на этих…
— Обещаю, что найду, чем их впечатлить.
— А я хочу на это посмотреть. И не волнуйтесь, молодой человек, меня трудно шокировать.
Трое отморозков в плохо сидящих костюмах расположились в гостиной за столом, укрытом ажурной скатертью. Чая с вареньем на столе не наблюдалось, хотя он был бы уместен в этой комнате. Но не в этой компании, разумеется.
— Ты кто такой? — выпучил глаза один из троицы, скорее всего, главный.
— Неравнодушный гражданин, которому не нравится, что в его городе без причины жгут дома.
— Топай отсюда, гражданин, пока не вынесли ногами вперед! — вякнул самый молодой отморозок. — Радуйся, что не до тебя сейчас.
— Или я могу позвонить Виктору Семеновичу и обсудить ситуацию. Возможно, ему горящие дома тоже не нравятся.
— Какому еще Семенычу? — поморщился молодой.
— Не знаешь, в чьем городе безобразничаешь, щеночек?
— Не бреши, — ухмыльнулся главный. — Цитрамон с такими щеглами не яшкается.
— Проверим? — улыбнулся я в ответ.
Кажется, очень мило улыбнулся, почему этих троих передернуло, не понимаю. Я же достал смартфон, и вызвал Треплова через быстрый набор. Сразу включил и громкую связь.
— Господин Петров, чем обязан? — раздался голос смотрящего.
Отморозки сразу поскучнели, наверное, голос узнали.
— Слышали про пожар на Новосельской улице?
— Да, грустная история. Надеюсь, дом застрахован. Я в подробности не вникал, там произошло что-то интересное для нас с вами?
— Если вы не имеете отношения к этому несчастью…
— Не имею, — раздраженно прервал меня Треплов.
— Это облегчает ситуацию. Проблема в том, что у вас на территории опять балуются залетные беспредельщики, а вы снова не в курсе. Ну в самом деле, сперва труселя, теперь поджог…
— Какие к чертям труселя, — ошарашенно встрял главный отморозок.
— Молчать, пока взрослые разговаривают, — цыкнул я на него.
— Что вы намерены делать? — поинтересовался Цитрамон.
— Поговорю по душам, расспрошу про причины и прочие подробности, а главное — выясню, кто отвечает за этих недорослей, а потом навещу этого господина и востребую компенсацию за сожженный дом, за мои хлопоты и за моральный ущерб, конечно же.
— У меня к вам личная просьба, Алексей. Придержите этих… — Треплов замешкался, явно подбирая приличное слово, — недостойных граждан. У вас, как я понимаю, хватит для этого… компетенции. Я приеду на место очень быстро.
— Я бы хотел объяснить этим господам, что так вести себя нельзя.
— Я объясню. Доходчиво! Обещаю. Ну и можете с ними побеседовать, я не против, только оставьте в состоянии, пригодном для диалога.
И бросил трубку, самоуверенный бандюган! Я же опять мило улыбнулся. Отморозки почему-то резко побледнели.
— Да кто ты такой, фраер, что так со смотрящим базаришь? — не выдержал молодой.
Третий же член банды, до сих пор избегавший беседы, решил проявить себя, набросившись на меня с отчаянным криком. Пришлось приложить его фейсом оф тейбл. Остальные отморозки приподняли задницы над стульями, пришлось достать обновку — самое время опробовать Тихоню. Бандиты сразу успокоились.
— Простите за испорченную скатерть, — повинился я перед хозяйкой дома.
— Ничего страшного, отстирается, — хозяйка дома явно получала удовольствие от происходящего.
— Не найдется ли в вашем саду укромного местечка, где мы могли бы побеседовать с этим господами, не заляпав все вокруг?
— Сад позади дома — достаточно уединенное место. И тихое, соседей у меня не осталось, стараниями этих господ.
— Не желаете выйти на воздух, джентльмены? — я повел дулом пистолета в сторону входной двери.
Глава 15
Звякнул смартфон. Добродецкий прислал мне инфу про почтенных дам, которых мне пришлось защищать. Кроме подробных досье там были и краткие резюме. Я начал читать и аж поперхнулся. Княгиня Дятлова Валентина Дмитриевна! Вот уж не так я представлял высшую знать в этом мире.
Бандюганы тем временем заметили, что я отвлекся, и вообразили, что у них есть шанс. Молчун с разбитой рожей ринулся в сторону княгини, видимо, намереваясь захватить ее в заложники. Можно было бы, конечно, прострелить ему колено, но не хотелось забрызгать дом кровью. Вот сад
