Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты?.. Ты считаешь себя кандидатом в гении? — По лицу Валерия скользнула усмешка.
— К счастью, нет. Я просто послушная дочь своих заботливых родителей. И не жалею об этом.
Когда с могилы и надгробия была убрана прелая листва и Валерий окомелком старательно промел землю вокруг цоколя гранитного надгробия, Эльвира принялась посыпать желтым песком очищенную от мусора землю.
— Ты никогда этим не занималась? — спросил Валерий, словно боясь, что его кто-то может подслушать. Он даже огляделся по сторонам.
— Нет… В Москве в нашей семье пока еще никто не умирал. А на кладбищах, кроме Новодевичьего, я нигде не была.
— Невеселое это дело — ходить на кладбище. Но рано или поздно всем на него ходить придется.
— А ты видел на Новодевичьем кладбище памятники Зое и Александру Космодемьянским? — оживилась Эльвира.
— К сожалению, не видел.
— О!.. Так впечатляет!.. Траурные ленты, которыми увиты памятники, все облеплены комсомольскими значками. Я тоже, когда была там, сняла с кофточки свой значок и приколола его к новенькому пионерскому галстуку, который подарил Зое какой-то юный пионер. Тоже, наверное, снял с груди и положил его к подножию памятника. Приедем в Москву — обязательно сходим на Новодевичье.
За работой и разговорами время шло незаметно. Закончив с уборкой могилы, Валерий взболтал банку с краской-серебрянкой, открыл перочинным ножом крышку, достал из «дипломата» новую мягкую кисть и принялся красить ограду. Начал с тыльной стороны памятника.
— Слушай, Эля, пока я буду красить, сходи в киоск, это недалеко отсюда. Ты его видела, когда мы ехали на такси. Купи мороженое. Дико хочу пить. — Валерий полез в карман за деньгами, но его остановила Эльвира.
— Не суетись, на мороженое я наскребу. У меня в заначке кое-что осталось. — Эльвира стряхнула с ладоней песок, вытерла платком руки и, наказав, чтобы Валерий расчетливо расходовал краску (а то может не хватить), отправилась за мороженым.
Кладбищенская прохлада, настоянная на запахах цветущей липы и акаций, отступала перед зноем июльского полдня. Мимо Валерия, красившего верхнее обрамление ограды, прошли две дряхлые старушки в белых платочках. Встретившись взглядом с Валерием, перекрестили его. Та, что одета в черное и согбенная, словно угадав в Валерии кого-то из знакомых, остановилась и пристально всматривалась в его лицо, отчего Валерий смутился и поставил на землю банку с краской.
— Что-то хотите сказать, бабуся? — спросил Валерий.
— Хочу сказать, что молодец. А то ведь нынче молодежь-то наша какая? Отнесут на кладбище стариков — и дорогу туда забывают. А ты вот, вишь, какой усердный. Я тебя в позапрошлом году приметила. По могилке запомнила. Вон как за два года-то подрос. Был совсем махонький. Кто у тебя здесь лежит-то?
— Отец, бабушка, — грустно ответил Валерий.
— Ох, касатик ты мой, сиротинушка, — запричитала старушка. — Дай бог тебе в добром здоровье в люди выйти. — Старушка вздохнула, перекрестила Валерия и, оставив его смущенным и растерявшимся, пошла догонять свою спутницу.
Когда одна внутренняя сторона ограды была выкрашена, Валерий сел на скамью у соседней неогороженной могилы и, любуясь своей работой, решил передохнуть.
Он даже не заметил, как к нему с аллейки из-за спины подошли трое: женщина лет сорока пяти и с ней двое молодых людей. Одному, высокому с каштановой копной вьющихся волос, было лет двадцать пять. Во всей его широкогрудой атлетической фигуре чувствовалась огромная физическая сила. Белая тенниска с короткими рукавами плотно облегала его мускулистый торс, отчетливо вырисовывая бугры и волны мышц. «Вот с такого можно лепить фигуру атланта», — подумал. Валерий, окинув с ног до головы незнакомца. Второй юноша, лицом и статью очень похожий на первого, был чуть ниже ростом и тоньше. По виду ему было лет восемнадцать — двадцать. На лицах всех троих застыло выражение крайнего удивления и растерянности.
Высокий, в белой тенниске с короткими рукавами, подошел к скамейке, на которой сидел Валерий.
— А ну, встань! — резко бросил мужчина.
Валерий встал и никак не мог понять, по какому праву незнакомец так кричит на него, да еще командует.
— Что ты здесь делаешь? — был следующий вопрос незнакомца, произнесенный все тем же тоном затаенного гнева.
— Я?.. — растерянно проговорил Валерий и отступил на шаг. — Я крашу ограду могилы.
— Ограду чьей могилы?
— Моего отца… — Глаза Валерия были широко раскрыты, он перевел взгляд с незнакомца-богатыря на женщину, словно ища у нее поддержки.
— Отца?!.. Твоего отца?!.. — Мужчина желчно улыбнулся. Он повернулся к женщине, щеки которой обдала волка болезненной бледности. — Мама, ты слышишь, что он говорит? Он красит ограду могилы своего отца.
И вдруг в душе Валерия, словно из каких-то ранее непочатых глубин, могучим потоком прорвалась сила, которая заставила его по-новому оценить сложившуюся обстановку. «Хулиганы!..» — мелькнула догадка.
— Да!.. Моего отца!.. Военного летчика-испытателя Воронцова Николая Александровича, трагически погибшего, когда мне было два года. А впрочем… — Дрожащей рукой, в которой он держал кисть, Валерий показал на надпись на полированной грани памятника. — Читайте!.. Там все написано! И я прошу вас оставить меня в покое! Я крашу ограду могилы отца. Что вы ко мне привязались?
Кулаки старшего, в белой тенниске, висели как тяжелые гири. В его улыбке-оскале Валерий прочитал что-то недоброе, нехорошее. Слова с его губ срывались как свинцовые слитки.
— Слушай, парень, это не ты, случайно, вот уже лет шесть ухаживаешь за могилой, красишь ограду, вешаешь на дверцу замочки? — спросил мужчина в белой тенниске, время от времени бросая взгляд на женщину, стоявшую в отдалении и не спускающую настороженного взгляда с Валерия.
— Я!.. А что?.. Какое ваше дело, что я ухаживаю за могилой отца и крашу ограду?! — Губы Валерия тряслись. — Вы что, уж не кладбищенские ли гангстеры, что срывают с могильных дверок замки?! — вырвалось у него.
— Ах, даже так?!.. — Глаза богатыря в белой тенниске сузились, крылья его ноздрей до белизны напряглись. — Ты хочешь знать, кто эти гангстеры, что срывают с дверцы замки?!
— Да!.. Я не знаю, кто вы, — резко бросил Валерий.
— Так вот знай, молодой человек, мы, — он рукой показал на женщину и юношу, который, судя по лицу, был настолько растерян, что пока не решался вымолвить слова. — Мы — сыновья погибшего летчика Воронцова. А это… — Он перевел взгляд на женщину. — Это наша мать, вдова погибшего летчика Воронцова. А вот кто ты — это мы еще посмотрим.
Валерий отступил на шаг, взгляд его упал на фотографию на памятнике. Улыбка отца лилась на него спасительной силой. Он пристально посмотрел на мужчину в белой тенниске. И вдруг… Ему даже стало страшно, он почувствовал, как под ногами его закачалась земля. Взгляд его заметался с лица мужчины в белой рубашке на фотографию и обратно. Видя, что Валерий ищет и находит сходство человека, стоявшего перед ним, с фотографией на памятнике, мужчина в белой тенниске прошел в ограду, стал рядом с памятником и, кривя рот в желчной улыбке, вызывающе проговорил, глядя в глаза Валерию:
— Теперь ты видишь, что за гангстеры стоят перед тобой?
И снова взгляд Валерия заметался с фотографии на лицо мужчины в белой тенниске. В голове черной волной накатилась мысль: «Уж не сон ли это?..» Но это была явь. К Валерию подошла женщина и тихо сказала:
— Давайте присядем, молодой человек. Вон там, в сторонке… Здесь получилось явное недоразумение. А вы, детки, оставьте нас. — Она посмотрела на старшего, взяла Валерия за локоть и, как ребенка, повела в сторону глухой аллеи, где метрах в тридцати стояла скамья. — Вы не волнуйтесь. Здесь получилась какая-то неувязка. Скажите, вы смолянин?
— Нет, я москвич, — настороженно проговорил Валерий.
— И родились в Москве?
— Да, в Москве.
— Сколько вам лет?
— Шестнадцать… В августе будет семнадцать.
Словно что-то подсчитывая в уме, женщина на минуту умолкла, потом пристально посмотрела на Валерия.
— Значит, в августе? Какого числа?
— Восемнадцатого.
Дойдя до скамьи, женщина жестом пригласила Валерия сесть. Они сели.
— Кто вам сказал, что это могила вашего отца? — тихо спросила женщина, и по лицу ее было видно, что она глубоко взволнована.
— Моя мама.
— Когда она вам об этом сказала?
— Когда мне было четыре года…
Женщина помолчала, и было видно, что она чем-то хотела помочь незнакомому молодому человеку, который очутился в таком нелепом и сложном положении.
— Так вот, послушайте меня, молодой человек. Этот военный летчик по фамилии Воронцов, — она кивнула головой в сторону памятника, — мой муж. Он погиб во время авиакатастрофы. Дата гибели, как видите, отмечена на памятнике. А они… — Женщина рукой показала на мужчину в белой тенниске и юношу. Они о чем-то переговаривались у памятника. — Это родные сыновья летчика Воронцова и мои сыновья. Вы не обижайтесь, но нам всем было неприятно знать, что кто-то чужой, совершенно посторонний человек тайно ухаживает за могилой моего мужа и отца моих сыновей. Вам сейчас, может быть, всего этого не понять, вы еще очень молоды, и потом… вся правда вам открылась только сейчас, но когда-нибудь вы все поймете. Должна вам сказать, что в год вашего рождения и два года, предшествующие вашему рождению, военный летчик Воронцов служил безвыездно в Германии. После загранкомандировки в Москве он впервые был тогда, когда вам было уже два года, да и то проездом. Ваша мать в Германии тоже, очевидно, не могла быть в год вашего рождения, и они совершенно незнакомы… Так что уж вы объяснитесь по душам с вашей матерью и узнайте, для чего она все это придумала. Может быть, она вам все объяснит. И очень прошу вас — не ездите больше на могилу совершенно чужого для вас человека. Мне, вдове покойного, и его сыновьям это очень неприятно.
- Матросская тишина - Валерий Карышев - Детектив
- Суматоха под диваном - Татьяна Игоревна Луганцева - Детектив / Иронический детектив
- Дама в черной вуали - Фредерик Дар - Детектив
- Провокатор - Сергей Валяев - Детектив
- Сержант милиции (Часть 1) - Иван Лазутин - Детектив
- Кофе с молоком - Лана Балашина - Детектив
- Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы - Елена Арсеньева - Детектив
- Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая - Ира Зима - Детектив
- Успеть до боя курантов - Марина Серова - Детектив
- Венок кентавра - Мария Брикер - Детектив